спросил меня: - У вас нет никаких заметок для меня?
Я ответил ему: - Да, только одна — сожги.
Я не позволял таким неудачам обескураживать меня. Тот факт, что мое суждение было плохим в выборе материала, или исполнении материала, или кастинге, или чем-то еще, что способствовало тому, что они не получились такими, какими я их себе представлял, научился принимать. Это часть игры. Но когда мы делали определенные продукты и считали их одними из лучших, а они не продавались не потому, что Мэдисон Авеню сказала нам, что они плохие, а из-за каких-то идиотских причин, тогда это действительно становилось раздражающим.
В 1950 году и в течение следующих нескольких лет телевидение было еще младенцем — новой формой развлечения — и, конечно, у нас были свои проблемы, но также была прекрасная возможность для инноваций, пробовать новые подходы и разные типы шоу. Никто не думал, что у него есть все ответы.
Не было написанной партитуры; мы все играли ее на слух. Но теперь «они» — «мозги» — знали все ответы или думали, что знают все ответы. «Полные мнений и лишенные знаний», — сказал Паскаль, обращаясь к некоторым людям у власти. Оригинальность пугала их до чертиков, и никто никогда не добился успеха в шоу-бизнесе, не будучи оригинальным.
После «I Love Lucy» комедии положений выходили десятками. После «Dragnet» все хотели полицейские шоу. После «Час техасского дядюшки Милти» и «Поиск талантов Артура Годфри» — варьете; а после «Playhouse 90» — драматические антологии.
Но что еще хуже, чем ситуация с пилотами, экономика телевизионного бизнеса начала становиться смехотворно плохой. Я возлагаю вину за это на все крупные киностудии. Когда они наконец, решив выйти на телевидение продавали сериал гораздо дешевле, чем хотели продать его.
Ежегодные отчеты их акционеров выглядели бы лучше, если бы они могли сказать, что у них было два или три сериала на телевидении. Убыток, который несла их компания, легко покрывался манипулированием бухгалтерскими книгами. Они могли бы взимать большую плату за себестоимость фильма и меньшую за телесериал. Могли бы заявить о меньшей прибыли при продаже своих старых картин, своей фильмотеки, в которой у них не было остатков, чтобы платить, и использовать эти деньги для покрытия некоторых убытков своих телесериалов.
Мы не стали этого делать. У нас не было задолженностей по фильмам. Знал, что мы ведем проигрышную битву, когда пилот, который мы продавали как сериал, должен был быть успешным по крайней мере три года, прежде чем мы могли бы получить приличную сделку по синдикации, и тогда, возможно, вышли бы в ноль. Зачем идти на всю эту работу и рисковать и замораживать все эти деньги на три, четыре или пять лет, просто в надежде рассчитаться? Мы были в равных условиях до того, как сняли пилот.
Крупным студиям было все равно. Они теряли свои задницы, но это поддерживало цену их акций на рынке на приличном уровне, что было их главной заботой. Они делали это довольно долго, пока не начали заканчиваться их отложенные фильмы и не осталось места для манипуляций. Когда это произошло, большинство этих компаний разорились, и их акции не стоили бумаги, на которой они были напечатаны. Большие парни помогали поддерживать рыночную цену, а должностные лица и директора знали, что они делают и когда нужно уходить. Я не знаю ни одного из них, кто бы потерял хоть цент. У них был контроль для обеспечения своего собственного будущего, и им было наплевать на мелкого парня, мелкого акционера. В июле 1959 года, будучи президентом «Desilu», в своем годовом отчете объявил о валовой прибыли нашего только что закончившегося финансового года в размере 20 400 000 долларов США по сравнению с валовой прибылью в размере 4 600 000 долларов США в 1954 году. Но компания получила прибыль всего в размере 250 000 долларов США за год. Это около 114 процентов от валовой прибыли. Мы могли бы добиться большего, положив деньги на сберегательный счет. И иногда люди удивляются, почему мне надоел весь этот бизнес.
Хотел продать тогда больше, чем когда-либо. И мы могли бы продать. MGM сделала нам хорошее предложение. Клинт Мерчисон, один из богатейших людей в мире, сделал нам еще лучшее. Он хотел создать что-то вроде «General Motors» телевидения. Эти техасские парни мыслят очень масштабно. Причина, по которой они сделали нам предложения, заключалась в том, что знали нашу истинную балансовую стоимость, а наш отчет о прибылях и убытках был истинным отчетом. Наша балансовая стоимость была подкреплена наличными, недвижимость, сотни тысяч долларов лучшего и новейшего оборудования, много других надежных физических активов и чертовски хорошая телевизионная фильмотека на будущее. Это не была стоимость, полученная за счет фальшивых или возможных доходов или так называемой дебиторской задолженности, которая никогда не будет получена.
Наша балансовая стоимость была даже лучше, чем цена наших акций, указанная в то время. Если бы мы продали по 14 или 15, что мы могли бы получить, все, кто хотел бы выйти, вышли бы в прекрасной форме. Большинство наших акционеров купили по 10, цене, по которой наши акции вышли на рынок. Но, опять же, мне жаль говорить, моя партнерша не хотела продавать.
Возможно, ее отношение было бы другим, если бы наша личная жизнь оказалась другой. Когда оглядываюсь на наш брак и спрашиваю себя, что пошло не так, думаю, что одной из проблем было то, что мы оба слишком много работали и слишком много были вместе — весь день и всю ночь. Маленькие ссоры превратились в большие. Не было никакого шанса побыть вдали друг от друга и дать всему остыть.
Это было действительно иронично. Первые десять лет нашей супружеской жизни мы оба работали как проклятые, пытаясь решить проблему слишком большой разлуки.
Я все еще был очень влюблен в Люси, и чувствовал, что она влюблена в меня. Но немного по-другому. Она полюбила меня таким, какой я был, за то, кем бы я ни был, за все хорошее во мне или за все плохое, за все, что из этого получилось, и она приняла меня таким. Сочетание хорошего и плохого, силы и слабости. Но к этому времени, из-за известности, которой мы достигли, постоянно находясь перед публикой, она хотела, чтобы я стал немного лучше, чтобы вообще не показывал никаких недостатков. Я не думаю, что мужчина может изменить это в позднем возрасте.
С самых юных лет всегда усердно работал над тем, что мне приходилось делать. Часы и энергия, необходимые для хорошей работы, какой бы она ни была, для меня ничего не значили, и я также усердно играл в любые игры, в которые играл, не обращая внимания на то, что думали или говорили люди.
Правда, это намного легче делать, когда тебя не знает весь мир. Но когда я стал известен, мне все равно было наплевать на то, что думают или говорят люди. Единственное, чего никогда не мог делать, это работать и играть одновременно и в меру, что бы это ни значило. Хотя, думаю, у меня много друзей — Анонимные Алкоголики, Наблюдатели за Весом, Анонимные Курильщики. И учитывая все действия, следующими могут стать «Sex Anonymous». Если все они добьются успеха, мы можем стать довольно скучной группой тощих, трезвых, сосущих большой палец девственников.
Думаю, если бы узнал значение умеренности и смог бы практиковать его, то монстр «Desilu», которого мы создали, и наш брак, возможно, не были бы такими уж сложными в борьбе.
Как продюсер телешоу, «Desilu» столкнулся с двумя большими проблемами.
Первая: мы делали их слишком много. Вторая: в сутках было недостаточно часов для качества — а это было все, что мне стало интересно продавать — нам нужно было время и люди, которые достаточно заботились, чтобы использовать его с пользой.
Я заботился достаточно, но катастрофически не хватало времени. Думаю, то же самое можно сказать обо всем американском телевидении. Его слишком много, а времени на него не хватает.
Я всегда был выпивохой. Люси знала это. В первый вечер, когда мы вышли после репетиции «Too Many Girls» в RKO, мы оба напились и отлично провели время. Но теперь она возмущалась. Как президент трех студий и всей этой ерунды, я должен был вести себя более достойно.
Однажды вечером нас пригласили на вечеринку в дом Дина Мартина. Это должна была быть большая голливудская вечеринка с шатром, развлечениями и оркестром, и, конечно, это был черный галстук. Я усердно и быстро работал весь день, чтобы вернуться домой пораньше и не ехать в студию на следующий день. Принял душ, побрился и надел смокинг. Люси выглядела прекрасно в новом вечернем платье. Когда мы сели в наш лимузин с шофером, я сказал ей: - Люси, ты выглядишь как куколка. У меня будет самая красивая спутница на вечеринке.
Она повернулась ко мне и ответила: - Мы снова будем последними, кто покинет вечеринку?
Ну, в тот вечер все испортилось.
Я сказал: - Ради бога, Люси, мы даже не выехали с гребаной подъездной дорожки, а ты уже волнуешься, когда мы уйдем с вечеринки. Я должен быть последним, кто уйдет с нее. Я никак не могу пропустить. Знаешь, на Кубе, когда мы устраиваем вечеринку и она не заканчивается завтраком на следующее утро, мы считаем ее паршивой. А теперь, если мне весело, и я хочу остаться немного дольше, чем другие, ты считаешь меня мудаком.
Чем более раздражающей и непрактичной становилась вся эта история, тем сложнее делалась моя работа. Чем больше ухудшалась наша личная жизнь, тем чаще мы ссорились, тем меньше у нас было секса. Чем несчастнее мы были, тем больше я работал и тем больше пил.
Проблема в том, что выпивка усиливает все ваши давления и все потребности. К этому моменту я не спал в главной спальне почти год. Спал на кровати, которая стояла у меня в гардеробной. Поэтому начал удовлетворять свои потребности в другом месте. И она тоже.
Порочный круг продолжался. Чем больше мы ссорились, тем меньше секса у нас было, тем больше мы искали других, тем больше ревности, разлук, выпивки, что снова приводило к еще большим ссорам, меньшему сексу и еще большему поиску других и т. д. и т. д. и т. д. Цикл вскоре замкнулся.
Добавьте к этому титанические усилия, которые нам пришлось приложить, чтобы сохранить воображаемое блаженство Люси и Рики, и наша жизнь превратилась в кошмар.
42
Сразу после того собрания акционеров в июле я отправился в Майами.
Хотел поговорить с отцом. Когда приехал в дом отца в Корал-Гейблс, я был приятно удивлен, увидев Альфонсо Мененсьера, нашего старого друга по конге из Сантьяго, который как раз уезжал. После теплого приветствия, я спросил его: - Как тебе здесь нравится?
Мистер Менансье ответил: - Это прекрасная страна, но до того, как я приехал во Флориду, заметил, что я черный, только когда принимал ванну.
После того, как мой отец сказал ему: - Не забывай, мы ждем тебя на ужин сегодня вечером, - мы тихо сели в его кабинете, и я рассказал ему все, что происходит.
Папа расстроился: - Господи, я думал, что у тебя все идет отлично. Почему ты ничего не сказал?
- Я не хотел тебя беспокоить. Думал, что, может быть, я смогу справиться сам, но, к сожалению, дошел до того, что теперь не знаю, что, черт возьми, делать.
- Помнишь, что я всегда говорил тебе, когда ты не уверен?
- Я знаю, я прочитал твое письмо перед тем, как прилететь сюда.
Папа сказал: - Ты хранил его все это время?
- Теперь оно висит в офисе президента в «Десилу Гауэр», с разбитым стеклом.
-
