Глава 30
Как бы не сожалел Вацлав о вынужденном расставании с любимой, но благополучие девушки должно быть превыше его желаний. Скрывать нахождение новой фаворитки в замке в тайне долго не получиться. Слишком много соглядатаев кругом. Недоброжелатели тут же воспользуются этим компрометирующим обстоятельством против короля. Еще бы, Его Величество и он же ректор института для девиц в одном лице соблазнил юную воспитанницу. А обстоятельства нахождения Алены среди древнего народа могло преждевременно разлететься в широкие массы. Оставалось только одно – вернуть девушку в институт и продолжить ее обучение. Хотя бы на время. До следующего бала знакомств. Длительное отсутствие можно объяснить визитом к дальним родственникам для полного восстановления после прошлого недуга.
Алена всхлипывала, цепляясь руками за жесткий черный камзол.
- Вы же не оставите меня там одну надолго? – умоляющий потерянный взгляд синих глаз ранил хуже острого клинка.
- Я не оставлю вас никогда, - клятвенно произнес король, проводя рукой по шелку волос, - Вы для меня дороже жизни. Но прошу лишь набраться терпения.
Известие, что король не женат, а на приданом собирается женится королевич Радор, несколько утешили сомневающуюся девушку. Значит, и про проклятие можно забыть. Разумеется, Алене было бы намного спокойнее, если бы она не знала, что в замке остается фаворитка ее возлюбленного сударыня Каталин. Но не просить же Вацлава отослать женщину. Это глупое и недостойное проявление ревности девушка старалась заглушить в себе, но безуспешно. Ревность больно терзала душу.
Не имевшая прежде опыта в таких сильных чувствах, утонувшая в новых переживаниях, Алена боялась длительного отдаления от предмета ее обожания. Вынужденное расставание вызывало страдание. Возобновление учебы не задалось. Педагоги и воспитательницы списывали вялое, рассеянное состояние институтки на слабость здоровья и жалели ее. Сударыня Мадин, единственная, кто была посвящена в истинное положение дел, часто навещала любимицу, но утешить ничем не могла. Она по себе знала, какую тяжесть в груди приходится носить, находясь на расстоянии с любимым. Ни для себя, ни тем более для Алены она не видела светлого будущего. И, положа руку на сердце, не верила в постоянство короля Вацлава. Поигрался, вскружил голову девочке, подождет, пока она успокоится и позднее пристроит в надежные руки, выдав за какого-нибудь походящего офицера или придворного.
На фоне такой безрадостной участи воспитанницы собственная судьба казалась менее несчастной. Невзрачная ученица института без родни и без приданого в свое время не сумела привлечь ни одного молодого человека. В юности Мадин была «заучкой» и опаской относилась ко всему, что было не связано с учебой. На праздниках она пряталась в сторонке, между уроками доучивала задания, в город почти не выходила. Как результат, по окончанию института идти ей было совершенно некуда. Прежний ректор вошел в положение девушки и, зная ее старание и прилежность, оставил на должности помощника воспитателя. С годами трудолюбие, любовь к работе и заботливое отношение к воспитанницам помогли дорасти до старшего воспитателя. Уже утратив цветение молодости и смирившись с одиночеством, Мадин умудрилась встретить любовь всей своей жизни – сударя Грэна, часто сопровождающего нового ректора и выполняющего его распоряжения. Чувства зарождались постепенно, осознанно. Пересилить себя и выкинуть из сердца напрасные томления она не сумела. Тем более, как ей казалось, сударь Грэн не совсем безразличен к ней. Узнать наверняка не представилось возможным. Однажды она уловила по намекам от распорядительницы сударыни Ирэн о какой-то связи ее с этим мужчиной. Сударыня Мадин оградила свои чувства глухой стеной, стараясь казаться безразличной и холодной. Пусть лучше мечты останутся мечтами, чем будут жестоко и безжалостно разрушены.
Не успела Алена влиться в учебный процесс, как новые неприятности усложнили пребывание в институте. Алеш Геннет, недолго приглядывавшийся к институтке, после возвращения направил на нее свои навязчивые ухаживания, временами переходящие в домогательства. Какой-либо защиты от мужских притязаний в институте не предусматривалось. Было два варианта мнений: основное - сама виновата, реже встречающееся – упрямится и строит из себя недотрогу. Алена перестала выходить на прогулки во двор - так негодяю до нее не добраться. А все доступы в институт, в том числе и через злопамятную прачечную, на ночь перекрывались. Несчастная и не могла догадываться, что за деньги семьи Геннет можно открыть любые проходы и раздобыть ключи от всех дверей в институте, пока однажды ненавистный студент не оказался у нее в комнате.
Девушка проснулась от удушья, вызванного сдавливанием горла сильной рукой. Мерзкое лицо Алеша зависло над ней. Глаза горели звериным вожделением, а свободная рука задирала подол ночной сорочки. Кричать девушка не могла, из горла вылетали лишь тяжелые хрипы. Собрав все силы она стала отбиваться. Стараясь освободить горло, несчастная жертва царапала ногтями руку, раздирая до крови. Но превосходство было на стороне напавшего. Сознание находилось на последней грани от удушья. Каким-то чудом Алена изловчилась и пнула насильника в пах. И хотя удар пришелся вскользь, все же от боли Алеш ослабил хватку. Жертве хватило секунды, чтобы вырваться из жесткого захвата, соскочить с постели и рвануться к выходу. Рассвирепевший негодяй схватил девушку за сорочку и, оттащив от двери, бросил обратно на постель. Отчаянная борьба через некоторое время прекратилась. Мускулистое тело обмякло и скатилось на пол. Возле кровати стояла сударыня Дана с разбитой бутылкой дорогого ягодного вина.
Как в дальнейшем выяснилось, одинокая сударыня в особо тоскливые вечера любила порадовать себя бокалом хорошего вина. Не обнаружив в своей комнате желаемого напитка, она спокойно «заняла» его в институтской кладовой, возвращаясь из которой, услышала странные звуки, доносящиеся из комнаты чужеземки. На счастье Алены, насильник не запер двери. Увидев происходящее, сударыня Дана, не задумываясь, пожертвовала драгоценным напитком. Проявив удивительную чуткость, совсем несвойственную ее показательно строгой натуре, женщина увела шокированную барышню к себе в комнату, завернула в теплый плед, и оставив на время, отправилась за доктором.
За здоровье Алеша Геннета не стоило опасаться, а вот дальнейшая судьба была под угрозой. Насилие - это вам не домогательство. Тем более у жертвы был достойный свидетель. Поскольку король находился далеко от города, на побережье где велось строительство, участь виновного должен был решить королевич Радор. Что было к лучшему. Рассвирепевший Вацлав мог потерять контроль над собой и сам покарать насильника. Такого не следовало допускать, тем более отчим Алеша пользовался уважением среди военных, а сам виновный происходил из благородного рода. Королевич ускорил судебный процесс, и не вынося лишнюю информацию на общественное обсуждение, самолично приговорил преступника к работам на рудниках. К исполнению наказания приступили немедленно, пока вести не дошли до Вацлава и он не добрался до негодяя. Алеш Геннет был на пожизненно отправлен в ладье к отдаленным местам, в болота, к таким же преступникам, как он. В городе остались его молодая жена и маленькая дочь, заботу о которых взял на себя отчим осужденного.
Сударыня Дана оказалась почти героиней в узком круге лиц, посвященных в происшедшее отвратительное событие. Даже старшая воспитательница забыла былую неприязнь и изредка составляла контролерше компанию за бокалом вина, ведя доверительные женские разговоры.
Алена еще восстанавливалась от пережитого, когда изнемогающий от разлуки король тайно вернулся в город. Пройдя тайными подземными переходами, он пробрался в институт и поздним вечером украдкой прошел в комнату возлюбленной. Алена как раз переодевалась ко сну, когда в замке повернулся ключ и в дверь вошел Вацлав. Пожелтевшие синяки и ссадины на шее девушки, глубокие царапины на бедрах не оставляли сомнений в произошедшем с ней.
- Кто? Кто посмел? – с силой прижав к себе упирающуюся девушку, допытывал мужчина. С трудом Алене удалось успокоить крайне разъяренного правителя. Даже не понятно, кому в сложившейся ситуации больше требовалось утешение. Мужчины! Все же Радор был прав, скрыв произошедшее от короля. Иначе до суда Алеш Геннет однозначно не дожил.
В ту ночь возлюбленный был очень нежен. Алене от его внимания было и тепло, и неловко одновременно. Зато она узнала, что про себя Вацлав трогательно зовет ее «моя птичка».
Любовь разгоралась ярким пламенем, грозя сжечь все на своем пути.
Глава 31
- И когда, по-твоему, я должен был узнать про нападение на Алену?
Радор вошел в королевский кабинет и, к своему удивлению, застал в нем внезапно вернувшегося старшего брата. По напряженной выпрямленной спине Вацлава было видно, что он с трудом сдерживает рвавшееся наружу бешенство. Он стоял лицом к окну и нервно сжимал, разжимал кулаки.
- Предлагаешь мне пообщаться с твоим затылком? - с насмешкой уточнил королевич.
- Он мог ее убить! Почему ты лишил меня возможности самому приговорить негодяя? - развернувшись, процедил сквозь зубы Вацлав.
[justify]- Ты бы не смог придерживаться своего основного принципа справедливости. Алеш Геннет не стоит того, чтобы король нарушал применение закона ради него. А его смерть бросила бы тень на королевское правосудие.
