бани и грязного туалета. По периметру потолка светили тусклые диодные ленты, выполнявшие роль дежурного освещения. После яркого света снаружи не было видно ничего, кроме этого тусклого свечения. Юля вздыхала и думала, почему в лагере такой яркий свет, если бежать никто не будет, а эти киборги прекрасно видят в темноте. Сложив вещмешок и куртку у двери, она пошла искать туалет.
Все оказалось не так страшно, просто вонь не смывалась, въевшись в стены и пол. Вернувшись, Юля увидела высокую и очень худую девушку, рывшуюся в ее вещмешке. Роба висела на ней, девушка состояла из одних костей, черные волосы небрежно убраны в хвост, она больше напоминала больного зверя, чем человека. Особенно ее глаза, горевшие то красным, то черным пламенем.
— Эй, не трогай мои вещи! — грозно сказала Юля, девушка подняла на нее взгляд и засмеялась глухим каркающим смехом. Потом демонстративно запихнула в рот пригоршню сушеного мяса и зачавкала.
— Девочка, отдай ей все. Это Йока, она зараженная, в ней черный дух. Она все равно скоро сдохнет, не зли ее, — послышался совет с ближайших нар. Голос сильно напомнил Юле классного руководителя, и все внутри нее взбунтовалось.
— Вот еще, отдай! Это мое! — Юля отобрала у девушки вещмешок и отошла на три шага в сторону.
Девушка поднялась с корточек и уставилась черными глазами на Юлю. Пожалуй, она красивая, если бы не болезненная худоба и лихорадочный блеск в глазах. Кто-то включил свет, ожидая представления. Барак просыпался, Юля слышала, как делают ставки, за сколько ее Йока убьет.
— Отдай — это мое! — передразнила ее Йока низким голосом. — Я сожру твое сердце!
В левой руке блеснул кусок стекла, Йока бросилась на Юлю, желая резануть по горлу. Оберег молчал, Юля и так знала, что делать. Хватило одного удара правой в скулу. Йока упала навзничь и зарыдала. Что-то липкое и горячее было на кулаке, Юля машинально слизнула, думая, что это ее кровь, что у нее опять лопнула кожа после удара. Но это была кровь девушки, горькая и жутко соленая, чужая кровь. Юлю затошнило, ее чуть не вырвало прямо здесь, с трудом сдержавшись, она заставила себя успокоиться. А еще ей стало до боли в сердце жаль девушку, лежавшую на полу и рыдавшую глухим слабым клокотанием, такую жалкую и беззащитную на самом деле.
— Эй, девочка! Ты что? Она же хотела тебя убить! Она одержимая, ее заразили, не трогай ее! — заверещали голоса классного руководителя со всех сторон.
— Заткнитесь вы! Она просто хотела есть! — прикрикнула на них Юля и помогла Йоке встать. — Давай ты больше не будешь драться, хорошо?
— Прости, я не выдержала, — девушка закрыла лицо руками и стала падать. Юля подхватила ее и огляделась.
— Где ее койка?
— Здесь нары, девочка, — засмеялись все. — В самом конце, там и себе подстилку найдешь.
— Ну и уроды, — буркнула Юля и, подобрав вещмешок с курткой, повела Йоку в самый конец.
Здесь и правда было много свободного места, никто не хотел ложиться рядом с зараженной, поэтому образовалась отдельная комната без стен на восемь нар.
— Я Юля.
— Я Йока. Прости, я не хотела тебя убивать. Они все думают, что я зло, — Йока вздохнула и посмотрела на Юлю красными глазами без зрачков и белка, будто бы сделанными из горящего красного стекла. — И это правда, во мне черный дух, но он добрее и справедливее, чем все эти предатели.
— Ясно. Тебе нельзя много есть, вот, лучше поешь пока это по чуть-чуть, — Юля достала пакет с водой и немного хлеба с кусочком сушеного мяса. — Только не глотай, а жуй хорошо.
— Ты мне даешь свою еду? — удивилась Йока, с сомнением и недоверием посмотрев на Юлю. Красные глаза стали черными, и это было даже красиво, ей определенно шло, хоть и жутко смотрелось.
— Да, я не жадная. Просто не люблю, когда отбирают силой.
— Спасибо, ты не отсюда, — Йока внимательно смотрела на Юлю и улыбнулась. — Я вижу, кто ты. Мы видим, кто ты. Я никогда не забуду твоей доброты, придет время, и я помогу тебе.
— В чем? — Юля пожала плечами.
Йока покачала головой и заставила себя медленно съесть хлеб и мясо. Юля смотрела на ее скулу и думала, что слишком сильно ударила, кровь никак не остановится. Повинуясь странному чувству, она дотронулась пальцами левой руки до раны, вспыхнула еле заметная искорка, и рана засохла. Йока тихо засмеялась и прошептала: «Мы знаем, кто ты».
41.Карта
— Да уж, такое бы и в голову не пришло. А ошибки нет? Не мог электронный мозг перепутать или придумать? — следователь смотрел на экран, не мигая. В небольшой аудитории молчаливо стояли пустые столы, свет приглушен, и это нервировало его больше, чем отрисованная программой поиска карта.
— Перепроверяли десять раз — результат один и тот же. Я сама перепроверила десять процентов данных и сделала много ошибок. Мы можем верить карте, если вы предоставили точные данные для поиска, — рыжая девушка поправила длинную челку и пожала плечами. Зеленые глаза темнели от обиды за искусственный интеллект, работавший круглые сутки без выходных, курносый нос шмыгал от досады, даже веснушки потемнели и с укором смотрели на всех.
— Не стоит обижаться. Работа проделана колоссальная и в такие короткие сроки, что человеку и не снилось, — следователь вздохнул. — Но я человек, а людям свойственно сомневаться, поэтому мы и живы до сих пор. Закон эволюции — не поддаваться первому порыву и думать о последствиях.
Он с грустной улыбкой посмотрел на угловатую рыжую девушку, слегка кипевшую от обиды. Он и сам таким был в ее возрасте, когда всю его работу проверяли и перепроверяли, находя ошибки и логические ловушки, а молодому следователю казалось, что он в два счета раскрыл дело. В жизни все оказывалось и сложнее и проще, чем на первый взгляд, и вся сложность была в том, чтобы с первого раза выбрать верную дорогу и не пойти по ложному следу. Ему нравилось работать с молодыми, опер Егор не в счет, его ничем не пробьешь, закоренелый мент.
— Да я все понимаю, — девушка по-детски вытерла нос кулаком и улыбнулась. Улыбка определенно красила ее, слегка угловатую, с оттопыренными ушами и торчащими в разные стороны волосами и слишком длинной челкой. Глядя на нее и Аврору, сидевшую рядом с Настей, хотелось накормить девушек, и кормить до тех пор, пока не нарастят полсантиметра жира где-нибудь. — Мы еще нейросеть двух банков подключили, каждая работала параллельно, потом данные сверили, и все сошлось.
— Если бы у нас раньше был такой инструмент, — опер ткнул пальцем в экран, — мразей на земле было бы меньше.
— А вот с этим я бы поспорил. Статистика вещь лживая и дотошная, но она врет не во всем. Количество преступников, как и количество образованных людей, всегда практически одно и то же. Меняются критерии преступлений и образования, а на выходе то же самое.
— У нас количество пациентов только растет, — заметила Аврора. — Правда и время специфическое. Если брать статистику за век, то в целом поровну.
— Хорошо, по теории поговорите без меня, — грубо отрезал опер. — И что нам дает эта карта?
— Это секта, — сказала Аврора. — Пентаграммы не получается, но выглядит вполне стройно
— Это не пентаграмма и не подобные знаки, — Настя довольно улыбнулась, — это объемная фигура.
Она ввела команду, и карта стала меняться. Контуры, наложенные на карту страны и близлежащих государств, выдвинулись вперед. Каждая точка фигуры относилась к месту преступления. Программа разметила на политической карте данные, полученные от следователя, и подобрала события, случившиеся в этом месте за три месяца до и после. Каждое событие система отмечала новой точкой, соединяя с первичной, образуя сложные фигуры, отдаленно напоминавшие сопряжения атомов в молекулах. События образовали несколько основных групп: установка или восстановление памятника тирану, в основном ставили памятники Сталину и Ивану Грозному, но встречались и рандомно возведенные памятники Владимиру Крестителю; митинги и шествия нового националистического движения «Правая воля», памятники устанавливались на жертвования граждан через фонд движения; и более мелкие события, всплески недовольства, перерастающие в погромы по национальному и имущественному признаку, с последующим мародерством и изнасилованиями. Что-то известно было всем, особенно отмеченные в федеральных СМИ случаи, когда избивали хозяев дорогих машин, сжигая автороскошь прямо на дороге, или разгромы и поджигания коттеджных поселков. Но суммировать и проанализировать всю информацию без первичного вектора было невозможно. Погромы и напряженность возникали за несколько месяцев до похищения девушек, а после похищения, каждый раз ровно через неделю, было шествие или митинг.
— Видите фиолетовые точки? — Настя указала на двенадцать городов. — Здесь не было возбуждено дел о похищении или тому подобное, как это у вас называется. Неважно это, а важно то, что система сама нашла эти точки по другим критериям, и они совпали с тем списком, который вы определили как «непроверенные случаи».
— Да, вижу, — следователь сверился с планшетом. — В этих городах никто не заявлял о пропаже, точнее не возбуждалось дело. Местные решили, что девушки покинули город. Я неоднократно отправлял запрос о возбуждении дел, но получал отказ. Наша система не любит плодить висяков. Получается, что компьютерный мозг волнуется о людях больше нас.
— Компьютер гораздо человечнее человека — он никогда не предаст! — воскликнула Настя.
— Если это не будет заложено в его программе, — усмехнулась Аврора.
Настя фыркнула в ответ и победно нажала на клавишу Enter. Линии согнулись под невообразимым углом, соединяясь с крайними точками в трехмерном пространстве, образуя сложную фигуру, очень похожую на модель инновационного лекарства, молекулу, разработанную искусственным интеллектом. Егор вскочил и подошел к экрану. Луч проектора уперся в его спину, но он будто бы не видел, что закрыл изображение.
— Егорушка, будь добр, уйди оттуда, — попросила его Аврора, вложив в голос всю иронию и патоку ласки «заботливой мамаши».
— Подожди, — он посмотрел на всех. Настя невольно вскрикнула, увидев почерневшее лицо Егора. Глаза налились кровью, вены на шее вздулись, он
