спортивная сумка для фитнеса, на голове простая белая кепка, без логотипов. На костюме и сумке тоже не было никаких логотипов или брендовых полосок или аппликаций, но Юля была готова поклясться, что когда Лана подошла к ним, на ней было длинное темно-синее платье с черными внимательными птицами, а на ногах не кроссовки, а сандалии на высокой деревянной подошве, в волосах толстые темно-коричневые палочки, очень похожие на тонкие кинжалы в ножнах.
Илья молчал, левой рукой держа Арнольда за ошейник, вторую руку сжала Юля. Они пошли вперед, и Юле захотелось забрать рюкзак у Ильи, чтобы не казаться слабой перед Ланой, которая сама несла набитую сумку. Лана заметила это и, улыбнувшись, покачала головой.
— Думаю, что мой брат смог вам помочь и передать то немногое, что умеет сам, — Лана ехидно улыбнулась, и Юле стало обидно за Виктора, она хотела возразить, но Лана не дала ответить. — У нас с детства соперничество с ним, мы же почти близнецы. Почти потому, что похожи внешне, но терпеть друг друга не можем.
— А разве так бывает? — удивился Илья, выйдя из легкого ступора. — Я думал, что близнецы имеют особую связь друг с другом.
— Кто имеет, кто не имеет. Вопрос отношения и веры, а мифы создать легко, особенно сейчас, когда информацию достаточно опубликовать и правильно продвинуть, и она уже считается правдой. Никому не нужна правда и истинное положение дел, никогда не были нужны. Так что это вопрос вашей веры, ведь так легко и приятно знать, что ты понимаешь то, как устроен наш мир. У нас еще будет время поговорить на философские темы, — она опасно улыбнулась, и Илья вздрогнул. — Так от, вернемся к тхэквондо. Я покажу вам, Юлия, настоящий женский бой. Он гораздо более жестокий и коварный, чем мужской. И это будет наш первый урок, пока его будет достаточно.
Юля кивнула, она действительно поняла, о чем говорила Лана. Понимание этого далось тяжело, с обид и боли, когда на первых соревнованиях вставая в поединок с более опытными девочками, она получала подлые и очень больные удары, которые часто не замечались судьями. Юля билась по правилам, как учил тренер, и проигрывала, получая дома пачку упреков за проигрыш, рваное кимоно и синяки на лице, и по всему телу. Почему-то мать, особенно она, и отец считали, что Юля должна всегда побеждать, иначе для чего она ходит в секцию, зачем они тратят на это деньги. По правде сказать, денег они тратили немного, после третьего года обучения тренер выбил для Юли многолетний грант, и родители платили только за зал, жалкие тысячи в квартал.
— Я видел подпольные женские бои по тайскому боксу среди женщин. Это было ужасно, — сказал Илья.
— Ужасно, волнующе и сексуально. Не правда ли, Илья? — Лана прищурилась, поймав его смущенный взгляд. — И в этом нет ничего противного природе человека — боль, страх и жестокость, граничащая с сексуальностью, во все времена привлекали мужчин и немного женщин. Желание быть сильным, владеть, заставить и подчинить своей воле, овладеть и, если понадобится, покарать, жестоко, может и убить — это все внутри каждого из нас. Поэтому умение драться, изучение боевых искусств необходимо, но не для того, чтобы убивать, а для того, чтобы понимать ту чудовищную силу, которая внутри нас, понимать и управлять ею, уметь подавлять, уметь защищать.
— Я уже потерялась и вас не слушаю, — сказала Юля. Она решила сконцентрироваться на тренировке и отключила внешние шумы, как робот, следуя до конца маршрута.
— И правильно делаете, Юлия. Всегда перед боем очистите свой разум, избавьтесь от всех мыслей. Остаться должны только вы и противник, тогда вы сможете победить, сможете предугадать его действия и не перейти границу, остаться человеком, — Лана посмотрела в небо, все, и Арнольд, посмотрели следом. В небе кружила стая воронья, выписывая то концентрические окружности, переходящие в спираль, приближающуюся к земле, то рисуя восьмерки, расползавшиеся по небу невнятными черными линиями.
— Что это значит? — спросила Юля.
— Узнаете в свое время, а пока просто знайте, что оно движется, — без улыбки, смотря на них ледяным взглядом, ответила Лана.
У спорткомплекса они встретили тренера. Олег Николаевич извинился, что вынужден уехать, выступление перенесли, и он должен уладить организационные вопросы. Юле стало страшно оставаться с близнецами Ким. Она надеялась, что тренер будет с ней, что сможет защитить, но защитить от чего? Юля так и не смогла для себя сформулировать, от чего ее надо защищать, просто внутри тлело такое чувство, не требовавшее объяснения.
Илья остался на скамье в сквере, Арнольд отказался играть, приняв стойку и напряженно смотря на вход. Илье пришлось несколько раз хлестнуть пса ремнем, чтобы вывести из этого состояния. Арнольду было больно, но пес с благодарностью смотрел на хозяина, пытавшегося впихнуть в друга любимое печенье для собак. Он не любил бить Арнольда и всегда очень переживал, когда приходилось применять силу.
Юля переоделась вместе с Ланой. Ее поразило тело Ланы, сильное, с железными мускулами, но не перешедшее ту грань, после которой женщина становится мужчиной. Лана ничего не стеснялась, сменив белье на спортивное, Юля решила, что будет делать также, а не просто надевать сменку после душа. У них было одинаковое белое кимоно без каких-либо отличий. Привычно ступая босиком по холодному полу, они вошли в зал, где их ждал Виктор. Он поздоровался с Юлей, делая вид, что не заметил Лану. Она ответила ему тем же, бросив в него тяжелый мяч с песком, как бы случайно, не смотря, куда бросает.
Лана показала Юле новую разминку, быструю, настолько интенсивную, что Юля с непривычки устала. Но все мышцы были в тонусе, она никогда еще не чувствовала себя настолько готовой. Упражнения запоминались легко, и Юля подумала, что знала их всегда.
— Начнем мы, а вы смотрите, — Лана взошла на татами, вежливо поклонившись Виктору.
Юля встала у края, как положено ученику, и началось что-то невообразимое. Она и не думала, что человек способен на такие прыжки и удары. Лана атаковала Виктора, нет, она не была сильнее, но и он не был сильнее. Они были настолько разными, что становилось страшно. Как огонь и вода, сталкиваясь, выбрасывали энергию, превращая ее во что-то новое, входившее в глаза и в сердце Юли. Она видела каждое их движение, будто бы время остановилось, чувствовала, что и когда кто будет делать, как коварные подсечки Ланы разбиваются о реакцию и блоки Виктора, как его удары пронзают ткань реальности, не задевая Лану, через мгновение атакующую его. И никто не мог победить — они были разные и равные по силе, постепенно сливаясь в одного мастера.
В зал входили войны в старинных кимоно. Юля видела каждого, не оборачиваясь, но вежливо здороваясь со всеми. Они приветствовали ее, вежливо и с уважением. И зал изменился: пропали стены, потолок и пол, они очутились в ином пространстве, в котором не должно быть границ или недвижимых основ, и в каждой точке которого можно найти и силу, и гибель. Юля билась с Ланой, потом с Виктором, не сразу осознавая, как быстро менялся партнер. Очухиваясь на полу после подсечек Ланы, она без усталости, превозмогая боль, продолжала, горя огнем, желая продолжать, но чувствуя, какую разрушительную и страшную силу она создает внутри себя, как трудно и важно управлять ею, сдержаться и не нанести подлого и точного удара, не перешагнуть через себя ради быстрой победы.
Все поменялось, и теперь они втроем отражали атаки старых мастеров. Юля училась биться в команде, училась защищать товарища, пускай какое-то время назад он был противником, училась быть благородной перед противником, не использовать его слабость, получая в ответ уважение и победу. Но это победа не та, когда соперник не может встать, его лицо в крови, а все тело превратилось в отбивную, а победа духа над телом. И это была уже даже не битва, а обмен опытом, обмен знаниями и умением. Юля была счастлива, что может передать свое мастерство, показать что-то новое, выходя за рамки серий схем атак и защиты — это был разговор, общение близких по духу людей, общение равных.
Юля не думала, откуда они взялись, почему мастера так странно одеты, почему все вокруг такое нереальное — в этом не было никакого смысла. Лана, поменявшись ролью с одним из мастеров и став коварным противником, ловко и по-новому подловила Юлю, жесткой стремительной подсечкой уложив на пол. Юля засмеялась, поняв, что учебный бой кончился. Лана помогла ей встать, держа за руки, Виктор и старые мастера аплодировали Юле, и счастье огромной и великой солнечной энергией входило в нее, наполняя чем-то непонятным, сильным и ужасным, но добрым и светлым.
— Я в тебе не ошиблась. — Ты завтра проиграешь, не переживай об этом. Твоя судьба в твоих руках, и ты идешь верной дорогой.
Юля удивилась, но дикая усталость накрыла ее, и она потеряла сознание.
18. Мигрень
— Альфа! Альфа! — Мэй подошла к ней и потрясла за плечи.
— Что? Я что-то не доделала? — Альфира помотала головой и стала расставлять бокалы на полках.
Мэй вздохнула, с грустью посмотрев на нее. После «совета в яслях», как напоследок назвал их заговорщицкий клуб Максим, Альфира работала как робот со стеклянными глазами. Она все прибрала, вытерла до блеска все бокалы и выстроила из них ровный строй на барной стойке, будто бы играла в стеклянных солдатиков. Посетителей еще не было, ночная смена переодевалась, искоса поглядывая на застывшую Альфиру, не реагировавшую ни на что. Одна официантка даже сделала фото, но Мэй попросила ее удалить.
— Я думаю, — начала Альфира и замолчала, испуганно посмотрев на Мэй.
— Пойдем, прогуляемся, — Мэй повела ее в раздевалку.
Доверив ресторан старшей официантке, руководившей баром, Мэй вытащила Альфиру на улицу. Солнце жарило беспощадно, но Альфиру тряс озноб, она сильно побледнела, но сама пошла в парк. Мэй держала ее под руку, чувствуя, что сама выглядит не лучше. От всего узнанного и сказанного болела голова, и самопроизвольно стучала челюсть. Мэй знала, что с ней, но усиленная доза ибупрофена пока не действовала.
— По-моему, мы все сошли с ума — это же безумие, — спокойно сказала Альфира и села на лавку, удивленно озираясь. — Ой, мы в парк пришли.
— Давай уйдем.
— Нет, я не боюсь. Здесь ничего нет, оно там, — Альфира показала пальцем в землю. — И это не наш демон. Там что-то другое, и этого много. Я раньше не замечала, но оно уже повсюду. Я все поняла, точнее не все, но поняла. Вот,
