гематолог, то ли гепатолог, неприятная особа по фамилии Нехурова – с неживым лицом в квадратных очках. Частица «не» была ключевой, отрицательной в ее ФИО. НЕкрасивая тетка.
Я пыталась понять, почему мне не повезло с генами. При этом вечно путалась в именах бабушек и дедушек, дядь и теть, чем выводила из себя маму. Одно я уразумела: моя бабушка, эвенкийка с русским именем Марина. Когда я ходила под стол пешком, видала ее, темноликую, со сморщенным печеным личиком, - так эта бабка по молодости (оказывается, бабки бывают молодыми, хотя это никак не укладывалось в моей головке!) приехала по каким-то надобностям в райцентр, где закрутила шуры-муры с геологом. И вся любовь! Рожала Марина прямо в тайге, ее муж дед Дямбу Найканчин, все звали его Димой, загнал ездовых оленей и, не доехав от стойбища до фельдшерско-акушерского пункта в Варваринске ничтожных полста километров, под открытым небом самолично перевязал пуп жене. Молчаливую тайгу огласил победный ор младенца – с ближней лиственницы с криком вспорхнула птица, с ветвей сполз пласт снега. Так явилась на свет моя мама. Стоял пятидесятиградусный мороз. Дед Дямбу обрезал пуповину охотничьим ножом, прижег живот роженицы водкой (берег для подобающего случая), торопливо сунул мокрый комочек в овчину и глотнул той же водки из горлышка, закусив снежком.
Шаман изрек, что крик черной птицы в момент рождения – добрый знак.
И впрямь мама уродилась здоровенькой, закаленной на морозе. И никакие витаминные уколы ей были не нужны. А тут уж сказалось смешение кровей – к шаману не ходи. Дед Дямбу отлично знал, откуда у него рыженькая дочурка, но никогда ни единым словом, ни единым пальцем не укорил жену.
Вот я и боялась, что в страшном СПИД-Центре будут колоть болючими уколами. Оказалось, надо всего-навсего пить таблетки, например, сорбифер. Ну да, регулярно кололи вену для анализов, ну, это и обычные люди терпят.
«Обычные люди». В смысле, практически здоровые. А я выходит, «теоретически» здоровая. Необычный я человек, блин.
В последнее время часто простужалась. Достаточно было малейшего сквозняка. И еще потела по ночам. Подушка по утрам была мокрой. Кот Кеша, принюхиваясь, поводил усищами и неодобрительно фыркал.
Пленка 16с. Бассаров.Casusbelli
Еще Гоголь подметил, что провинцию отличают «чудовищные покушенья» на столичную моду. Это дремавшее в Восточной Сибири чудище коллективного бессознательного очнулось и явило свое рыло с началом реформ и заигрываний с Западом. Если обувной магазин, то «Манхэттен», если женский, то «Tet-a-Tet», если закусочная, то «Маленькая Италия», при этом под видом итальянской пасты здесь подают слипшуюся лапшу, закрашенную чем-то красным, а вместо салфеток на шатких столиках торчат рулончики туалетной бумаги. Да еще норовят написать вывеску по-аглицки, нередко с ошибками. Я видел сауну с неоновым табло «NewYork», но внутри с неистребимым кислым духом мелких прегрешений и мутным бассейном-корытом, а вызванные сюда «девочки» с ходу раздевались догола. Долой совковость! Короче, Нью-Васюки.
Понты погубят Россию.
Из того же разряда – ресторан «ВИП». Ой, извините, «VIP». Трехаршинными буквами поверх дверей. Дурновкусие, однако, но другого не водилось. Хотя готовили здесь сносно, да и то потому, что шеф-поваром была бывшая зав столовой обкома партии. Ресторан считался лучшим в городе. В нем могли подать блюда бурят-монгольской кухни.
Сюда я и послал Татьяну. Сделать заказ. Надо было проводить дорогого гостя. Дорогого в прямом смысле. В смысле реальной выгоды и суммы сделки. Весь штат «Белого квадрата» стоял на ушах. Борис-два нацепил галстук. Алдар возил продажного чиновника из Москвы на Байкал, в дацан, на минеральные источники. А Татьяна, отводя прицельный удар от себя, «организовала» гостю «девушек поприличнее». Гость, правда, забраковал их в номере «люкс». Выручила Танина подруга, симпатичная бурятка, мечтавшая перебраться в столицу. Экзотика хорошо продавалась.
И в самом деле, ВИП. Очень важная персона. Ресторан «VIP» тут что лыко в строку.
Татьяна вернулась из ресторана разъяренной. Наорала на Алдара. Борис-два затянул потуже галстук и спрятался за компьютером.
Буркнула, что наш заказ не принят.
Как? Что? Почему? Не принят от Татьяны? Да она могла уговорить слона станцевать в посудной лавке!
Я потребовал объяснений. Вместо ответа Таня закурила. Хотя неустанно боролась с курением на рабочем месте, и все мужчины «Белого квадрата», даже зимой, послушно выходили курить на крыльцо.
Лишь когда Борис-два ретировался на Алдаровой машине домой, и мы остались в конторе одни, Таня раскололсь. Скинула синий блейзер и показала синяк на плече.
Оказывается, Татьяна влепила пощечину охраннику после того, как тот публично оскорбил Бассарова. Грязно оскорбил.
Сперва упитанный вышибала не менее внушительным пузом перегородил вход в заведение. Жидкие длинные волосы спадали на малиновый пиджак. На плечах лежала белесая дорожка перхоти. Секретарша «Белого квадрата» чинно представилась и сказала, что фирма желает заказать отдельную кабину для «очень важной персоны». Для ВИП. И протянула визитку фирмы с именем гендиректора.
- А, Бассаров, два «с», знаем, знаем... – скосил охранник заплывшие глазки на визитку. - Это он-то очень важная персона? – осклабился за перегородкой, перекатил спичку из во рту и развалился на кресле. – Да он не ВИП, а ВИЧ, болтают. Девушка, вы ошиблись адресом, у нас ресторан для приличных людей. ВИП это не ВИЧ, чуете разницу, дамочка? Заразный он, в натуре, чумовой, а у нас тут общественное питание!
Он возвысился над служебной стойкой и выразительно оглядел Татьяну с ног до головы. А Таня вырядилась в сапоги-ботфорты, которые ей привез из Москвы отец. В сочетании с мини-юбкой – не писк, а вопль моды. Аж частные машины на улицах тормозили и недвусмысленно бибикали. В сапогах моя секретарша походила на лейб-гвардейца. И росту соответствующего. И все равно ресторанный вышибала был выше ее почти на голову.
Утробное ржание старшего угодливо дискантом подхватил напарник в невзрачном пиджачке, но с бэйджем на засаленном лацкане; более мелкого калибра, суетливый, что забайкальский тарбаган: «Ага, ВИЧ, в натуре!». И потер ладошки, предвкушая потеху.
Однако за своей перегородкой вышибала не учел, что у заказчицы не только длинные ноги, но и руки. Татьяна, недолго думая, размахнулась... От увесистой оплеухи у стражника элитного питания облетела перхоть с плеч, патлатая квадратная голова дернулась, парик, прикрывавший лысину, отклеился и повис над ухом на трех волосинках. Ухо покраснело под цвет пиджака. Охранник сверкнул лысиной и с надсадным кашлем скрылся за перегородкой. Видать, подавился спичкой, болезный.
С минуту Татьяна с любопытством лицезрела овальную, как у лидера «Песняров», лысину.
Наконец стражник разогнулся, прокашлялся, с воем выплюнул спичку. Рожа охранника набрякла и обрело багровый колер.
- Держи ее, стерву!.. – заорал работник общепита.
Заказчица и не думала скрываться. А раздумывала, не врезать ли остроносым сапожным носком, окованным, по моде, медной бляшкой, промеж ног детины. Тот вывалился из своего блок-поста и двинулся в ее сторону. Была удобная диспозиция. Не дал напарник, он рванул из рук Татьяны сумочку. Дорогую сумочку от Dior (якобы), которую папка привез из «командировки» в зону строгого режима. Почему фирменные дамские сумочки имеют хождение в ареале исполнения наказаний, дочь не заморачивалась, главное, что сумочка ей нравилась. И она ее никому не желала отдавать. Напарник пузана нащупал слабое место «стервы». Минутным замешательством из-за сумочки воспользовался Малиновый Пиджак. На ходу приладил «коврик» обратно на лысину, размахнулся, но передумал, зато с силой толкнул наглую посетительницу в плечо, Татьяна отлетела на пару метров с зажатой в руке сумочкой, увы, с оторванной ручкой.
Таня рассвирепела. Швырнув сумочку в лицо одному охраннику, она, аки тигрица, с шипением вцепилась ногтями в ненавистную физиономию пузана-вышибалы. А ногти у секретарши «Белого квадрата» были длинными, ядовито-красными и остро заточенными, будто для подобных случаев.
«Рожа – лохмотьями» (выражение Татьяны).
Малиновый Пиджак взвыл, уронив рыло в ручища. Волосяная заплатка от лысины опять повисла на трех волосках.
На шум сбегались официантки и даже работницы кухни.
В итоге Татьяну сграбастали, ощутимо приложили о косяк и вышвырнули на крыльцо. Следом – порванную сумочку от Dior.
Да! Еще обозвали «ВИЧанутой».
Закончив рассказ про афронт в ресторане «VIP», моя секретарша прикурила от первой сигареты вторую.
Я подумал, что при гостинице, где остановился тот самый ВИП-гость, есть неплохой уютный ресторанчик.
С этой мыслью я отпустил Татьяну со службы на весь день, посоветовав забыть про досадный инцидент.
Но кое-кто не забыл. Каким-то образом о происшествии прознали в «бригаде» Виссарионыча – поначалу даже не сам отец пострадавшей, а рядовые боевики. Что не удивительно. Все местные вышибалы были под их контролем, некоторые из них мечтали попасть в группировку. Один, из соседней забегаловки, доложил Штырю, авторитетному боевику, про стычку на входе в «VIP». Надеясь таким образом попасть на хлебную должность при ресторане, которую с недавних пор, с чьей-то подачи, заняли Малиновый Пиджак и его дружок. Оказывается, нечистая парочка объявилась в городе недавно, и на новом месте вовсю старалась себя проявить. И проявила.
- Ну, вам ребята, пипец, - заметил коллегам доносчик. – Вы знаете, кого вы тронули?
- Эту дылду крашеную, че ль? Да я ее пялить на халяву не стану, спидоноску! Передай своей козе, что легко отделалась. Надо было когти ей вырвать по ходу! – Прижимая к лошадиной морде платок, оскалился Малиновый Пиджак.
- Ну-ну, - только и сказал доброхот. Он-то знал, что Паша Штырь был обязан своим погонялом тем, что воткнул в чей-то живот ребристую арматурину. Да еще со смехом провернул ее по часовой стрелке. Пашу Штыря в бригаде считали садистом.
Сама Татьяна дома про инцидент в ресторане помалкивала. Боялась гнева папаши. Узнает – втихую ликвидирует обидчика.
...Штырь, телохранитель Виссарионыча, лениво пинал на крыльце Малиновый Пиджак. Нашлепка от лысины неровным пятном выделялась на мраморной плитке, рядом со стонущей тушей охранника. Паша ухмылялся и не переставал жевать жвачку. Молотил молча. Но все присутствующие,
