Захолустье

права отберут. Бассаров подумал про Лори: а ведь машина будет нужна позарез. И инспектор незнакомый – не Маркаков.
        Он полез в карман за мелкой взяткой.
        Его отпустили без протокола.
        Маркаков бы не отпустил.
 
        Пленка 08с. Серенус. Отдел клинической эпидемиологии
 
        Две женщины, одна молоденькая, белый халат ей был великоват, другая постарше, плотная, в синем халате, семеня и отдуваясь, тащили по коридору стол.
        Бассаров промаялся на должности зама по АХЧ меньше месяца. На большее не хватило – мешали рамки бюджетной организации: ни дать взятку, ни взять. Время такое, продажное. А вот помочь Центру – это можно.
        - Мужчина, вы не могли бы помочь? – К Бассарову обратилась та, что помоложе, по виду медсестра. Она запыхалась.
        В пустой комнате на подоконнике громоздились папки. Пахло свежей известкой.  Бассаров с детства любил этот запах. Об этом и сказал.
       - Правда? – обрадовалась медсестра. – Я тоже, представьте! Прям обожаю…
       - Это значит, что вы еще растете, организм просит кальция, - изрек диагноз Бассаров.
       - Хм… Не такая уж молодая, - метнула на Бассарова гневный взгляд девушка, худенькая, руки-ноги как ветки топольков, торчавшие в окне.
       Выяснилось, не медсестра, а врач. Интерн? На вид студенческого облика. Нет, заведующая отделом клинический эпидемиологии, образованного всего месяц назад.
       - Главврач так и сказала: новый отдел пускай возглавит новенькая.    
       Когда Бассаров с женщиной в синем халате - завхозом, занесли третий стол, новоиспеченная завотделом тщетно пыталась прибить к стене большой календарь. Громко ойкнув, она подула на большой палец.
       - Э, так это не делается, - Бассаров забрал у врача молоток и спросил у завхоза дрель.
       Заодно сделал еще несколько отверстий для настенных полок.
       - Татьяна Санжиевна, а шторы у меня темные, в химчистку сдала, – сказала завхоз. 
       Бассаров отвлекся от водружения полок и представился. Хозяйка назвала свою фамилию.
       - Бассаров, два «эс», - шаркнул ногой гость. – Борис, можно без отчества.
       - Даже не знаю, как вас благодарить, Борис… - любуясь на полки, промурлыкала Татьяна Санжиевна. – А шторы надо светлые, лучше розовые, я видела недавно… Спасибо, Борис.
       - Дык, Санжиевна, он же нашенский человек. Почти! – заметила завхоз по имени Ирина. - Он же нам и с лабораторией помогал, и шприцы доставал. Можно сказать, наш добрый ангел. Мой бывший шеф!       
       - Погодите, сейчас будем пить чай, - захлопотала обрадованная девушка.- Я из дома пирог принесла…
       - Спасибо, Таня, но…
       - Татьяна Санжиевна! – рассердилась заведующая отделом. И резко выдернула вилку вскипевшего чайника. Бассаров испугался, как бы хозяйка в гневе не ошпарила себя.
       Тут Бассаров сообразил, что завотделом Т.С. Ильина, может быть полезной. И без церемоний сел за стол пить чай. Завхоз Ирина уже нарезала пирог с брусничным вареньем.
       Татьяна Санжиевна весной закончила мединститут, и ее хорошенькая головка с короткой прической была полна планов и идей.
       - ВИЧ – болезнь совершенно неизвестная, коварная, и подходы к ней тоже должны быть нестандартными, - прихлебывая чай, врач воодушевленно посмотрела в окно. Бассаров тоже посмотрел в окно -  и ничего не увидел, кроме голых ветвей и дощатого, с темными потеками, забора. Чего-то на заборе не хватало…
       – СПИД разрушил все прежние представления об инфекции, - откусила порядочный кусок пирога завотделом. – А мы работаем по старинке. Взять, к примеру, аутрич…
       - Как? «Аут» - это я понял, - отметил гость. – Все остальное вне моего понимания. Тут я аут.
       Татьяна Санжиевна зачем-то встала.
       - У нас в НСО…
       - Татьяна Санжиевна, вы опять говорите загадками. Где, говорите?..
       Заведующая отделом Ильина покраснела как брусничное варенье:
       - Ну, там… в научном студенческом обществе… Короче, это американский термин. У них эпидемия началась раньше, ну и опыта больше, - она стряхнула крошки с кофточки. – Так вот, outreach  переводят как «переходить предел», но я считаю, что перевод неточный. Скорее, reach тут как «достигать чего-то вне правил»… Я писала об этом в реферате … - зачем-то встала заведующая.
       - Ой, Санжиевна, пойду-ка я, спасибо … - с шумом поднялась из-за стола завхоз.
       Бассаров неожиданно понял, чего не хватало на заборе - похабного слова.
       Отпив чайку и прожевав кусочек пирога, он изобразил крайнюю степень заинтересованности.
       - Прекрасная трактовка!
       - Да, да, да! – села врач. – Аутрич часто путают с «равными консультантами», понятно? Участие равного консультанта как знатока целевой группы делает работу более осмысленной и эффективной. Но это не то…
        - Ага, самое то, – поддакнул Бассаров. - Любому да каждому не дадут возглавить целый отдел.
       Татьяна Санжиевна опять покраснела.
        - … тем паче, молодому специалисту…
        Татьяна Санжиевна нахмурилась:
        - Мне уже двадцать пять! Будет...
        - А интересно, - поспешил перевести стрелки гость, - чем будет заниматься отдел клинический эпидемиологии? Есть же клинический отдел…
        - Нет! – твердо молвила заведующая. – Никакого дублирования. Кроме прочего, в задачу отдела входит отслеживание цепочки заражения.
        Бассаров вспотел. Возможно, от горячего чая.
        Дождавшись, когда завхоз, с грохотом сунув инструменты в ведро, ушла, он придвинул стул хозяйке.
        - А я, собственно, Таня… Татьяна Санжиевна, по поводу Арпиульевой…
        - Кто такая? Первый раз слышу, - потянулась за вторым куском пирога врач.
        - Больная…Диагноз подтвержден.
        - Больных у нас нет! – отрезала Ильина. – Есть ЛЖВ. Лица, живущие с ВИЧ. Я сегодня говорила на планерке, что пора вводить новые статусы, как это принято во всем мире. А мы все еще работаем по старинке. Да, ЛЖВ! Но они не больные. Но, заметьте, живущие, пусть с ВИЧ, жи-ву-щие!
        - Да, да, как я вас понимаю! Живущие – жующие. Пирог классный…
        - И что вы понимаете? Учтите, разглашать ВИЧ-статус больного… простите, ЛЖВ мы не имеем права. По закону. Даже близким родственникам!
        - Да мне этот статус сто лет в обед как известен! Нам бы цепочку контактов...
        - Еще чего не хватало! – возмущенно вскочила собеседница, роняя крошки пирога на стол. – Вам еще базу данных подавай!
        - Ха. – Бассаров хмыкнул. - Вся ваша база данных вон, пылится на подоконнике… Папки, скрепки, канцелярский клей…  Работаем по старинке? А еще хотите одолеть чуму двадцатого века!..
        Девушка-врач села.
        - Тут вы правы… Компьютеров почти нету…  даже по одному на отдел. Только в клиническом и на регистрации. Даже в бухгалтерии нету.
        Татьяна Санжиевна вздохнула и отодвинула тарелку.
        - Вот, аппетит пропал…
        - А хотите, я вам его подниму, аппетит? Я как раз пробиваю компы для Центра. «Эпл Макинтош», пойдет?
        Заведующая отделом пискнула, захлопала в ладоши, как девчонка.
        - Гарантирую, что один из них попадет на ваш стол.
        - А вы и впрямь добрый ангел, Борис! Я даже где-то завидую вашей девушке… как ее фамилия, говорите? Какой путь заражения, половой, инъекционный?  -  Хозяйка ринулась к подоконнику к стопке папок и скоросшивателей. Чихнула от известковой пыли. Раскрыла и отложила верхнюю папку.       
       Татьяна Санжиевна закусила нижнюю губу.
       - Нет, Борис. Не имею права. Сожалею. 
      Бассаров молча пошел к двери.
      - Постойте…- окликнула визитера заведующая отделом. – Я тут подумала… вы же нам помогаете…  могу дать телефон знающего человека…
      - Аутрич? – усмехнулся  Бассаров.
      - А вы быстро учитесь, Борис. Вот… - Татьяна Санжиевна черкнула на настольном календаре, оторвала листок. – Скажете, от меня…  Все, что могу.
      - Спасибо, Таня.
      На этот раз заведующая отделом клинической эпидемиологии не возмутилась.
 
       Пленка 09с. Бассаров. Кирзавод
   
        Когда вышел из ванной, она еще спала. Моя Бабочка. Я называл так мою сожительницу мысленно – ей не нравилось это обращение. А мне – да! А как ее называть? Женой она не была. Моей Женщиной, того хуже, Моей Любимой – пафосно. Сожительницей – грубо. А Моя Бабочка – как раз. Оптимально. Два в одном. Имя плюс  мое неравнодушное отношение.
        Последнее время Моя Бабочка стала много спать. Сперва я радовался, потом встревожился. Лори жаловалась на слабость.
        На цыпочках, оставляя на полу мокрые следы, в одних трусах пробрался на кухню, волоча за собой телефонный провод, крутанул диск, набрал номер, указанный Татьяной Санжиевной.
        На том конце провода послали на три буквы. И эти буквы были далеко не ВИЧ.
        День начинался не лучшим образом.
        Я заварил растворимого кофе и вспомнил, что забыл купить молока. А кофе без молока как ложноположительный результат.
       «Бывает, - подумал я. - К примеру, человек с похмела». И набрал  номер еще раз.
       - Алле. Мне бы Гендоса, - говорю, - я от СПИД-Центра.
       - Мужик, ты че, не понял, в натуре? – На том конце провода надсадно задышали. – Пшел ты, усек!..
       - Усек. Уже в пути.
       - Понятливый, ишь ты… А че хотел-то?
        - Мне б справку. Гендос, это вы?
        Абонент взял паузу. Сиплое дыхание.
       - Допустим, Гендос я буду. У тя бабки-то есть, мужик? Справка денег стоит, так, не?
       - Допустим.
       - Ну, валяй.
       Мне назвали адрес в районе Кирзавода.
       Когда-то здесь был кирпичный завод, но местные говорили, что название района – от слова «кирять». В смысле «бухать». В смысле «выпить». И в том была сермяжная правда.   
       В окне «тойоты-камри» возникли темные деревянные бараки, переполненные мусорные баки, залежи рванья и много битых бутылок. Кое-где выбиты стекла, кое-где в окна вставлены фанера и намокшие листы ДВП с разводами. Пейзаж эры перемен. Эти бараки строились еще в эпоху первых пятилеток. Нормальные граждане давно унесли отсюда ноги, и в разные годы там селилась колоритная шушера, начиная с периода бериевской амнистии. Горожане избегали посещать этот район.
        Пасмурный день поздней осени не добавил шарма Кирзаводу. Для начала мою