улыбаясь. И тут у меня возникла мысль: а не тот ли это самый маньяк, который разрывает людей на части? Возможно, у него есть отклонения, мания, он представляет себя оборотнем и убивает людей. Я не выдал эту свою мысль, а достойно доиграл свою роль до конца, поблагодарил за внимание, и сказал, что напишу замечательную статью. Я схватил Дезери за руку и вытащил ее на улицу.
— Дезери, — серьезно сказал я, — ты понимаешь, что этот человек может быть тем самым маньяком, который убивает людей? Я боюсь за тебя.
— Вэйн, — сказала Дезери, — как ты не понимаешь, этот человек — настоящий оборотень. Он очень хороший, он любит меня. А люди, которых он убивает... так люди сами этого заслужили...
Ее ответ поразил меня до глубины души. Так она знает, что он убивает людей и так спокойно говорит об этом?! Она покрывает опасного маньяка и может стать следующей жертвой. Она попала под его влияние, он серьезно заморочил ей голову, разговаривать с Дезери бесполезно. Я ушел, стиснув зубы. Нужно было что-то делать, в опасности Дезери и другие люди. Но что я мог сделать? Позвони я в полицию, так у меня ничего нет на этого человека, кроме сказочки про оборотня, благодаря которой меня могут закрыть в психушке. Я ничего не докажу и останусь в дураках. Тогда я решил провести свое расследование. Я запасся фотоаппаратом и выпытал у Дезери, где можно увидеть этого типа. Она сказала, что он часто сидит в одном пабе по вечерам и я отправился туда. Я сел в темноте, чтобы меня не было видно. Заказал пиво. Отсюда его столик отлично просматривался. Он заказал себе сырое мясо с кровью и вино. Он уплетал мясо и хрустел костями. Меня стошнило от отвращения. Это сумасшедший каннибал, то же он делает и с людьми. Я был в ужасе. В первый раз вижу настоящего маньяка. Опасность завораживала. Он доел мясо прямо с костями! Какие же крепкие зубы нужно иметь! Доев мясо и допив вино, он вышел. Я прошмыгнул за ним.
Шел он пешком, безлюдными улицами. Я следовал за ним, стараясь не шуметь и не привлекать внимания. Время от времени я прятался в переулках. Он пришел на пустырь, а я спрятался в кустах. Он встал, посмотрел на луну и завыл волком, даже душа заледенела. У парня окончательно снесло крышу! Он встал на четвереньки и зарычал. И тут... Даже не знаю, как написать об этом, чтобы меня не сочли шизофреником или фанатиком... его кости начали ломаться, уши волчьи, шерсть... Я обомлел. Я всегда был атеистом, но после этого случая быть им перестал. Он обернулся волком, я могу поклясться в этом всем, чем угодно! Я обомлел. Он повернулся к тем кустам, в которых я прятался. Глаза его горели, как у Дьявола.
— Ну что, убедился? — прорычал он и захохотал мне вслед. Я так бежал, что врезался лбом в стену и потерял сознание.
Я напился в баре. Мне захотелось сделать что-то из ряда вон выходящее, потому, что на душе скребли кошки. Я купил букет цветов и пошел на концерт к тому существу с оперным голосом. После концерта я даже протрезвел. Я прошел в гримерную. Прима завизжала.
— Простите, — сказал я, — я поклонник вашего творчества и хотел бы вам преподнести цветы.
Бонни накрылся занавеской, чтобы скрыть наготу. Он стыдливо, по-женски, опустил глаза.
— Благодарю... — его рука, украшенная браслетами, слегка дрожала, когда он брал цветы. Я заметил, что с меня сыплется шерсть (это был период линьки). Заметил это и Бонни.
— Вы извините, — сказал он. — Мой дядя проводит опыты, видимо, я как-то на одежде занес эту отвратительную шерсть, от которой чихаю.
Он чихнул. Отвратительную! Надо же.
— А что за опыты проводит ваш дядя? — поинтересовался я.
— Ну, мой дядя, конечно, гений, но он утопист. Его считают сумасшедшим. Он думает, что можно разработать метод, с помощью которого люди смогут превращаться в животных и наоборот. Абсурдно, согласен.
— Отчего же? — сказал я. — Очень даже интересно. А не могли бы вы познакомить меня со своим дядей? Меня очень интересуют такие опыты.
— Почему бы и нет? — улыбнулся Бонни. Его губы были накрашены бесцветным блеском, а улыбка его была красивой. — С удовольствием познакомлю вас, а сейчас я хотела бы переодеться.
Я вышел.
В следующий раз мы встретились с Бонни, чтобы отправиться к его дяде. У него дома находилась лаборатория. На Бонни была надета короткая шубка с белым мехом и выглядел он, как женщина. Мне захотелось коснуться его. Я случайно задел своей рукой его руку. Он отдернул ее, как ошпаренный. Больше я не делал попыток дотронуться до него.
Особняк был богатый. Сразу видно, что люди, жившие здесь, ни в чем не нуждались. Мы прошли внутрь. Я увидел бродящую, как тень, или призрак, по дому девушку. Она была совсем еще юная, лет семнадцати. С длинными светлыми волосами. Когда мы вошли, она поднялась с дивана, неуверенно прошлась вперед, зацепила вазу и та разбилась.
— Диаманда! — позвал Бонни. — Это я. Папа дома?
— Да... — тихо ответила она.
— Это Диаманда, моя двоюродная сестра. Она слепая. Это...
— Можно просто Эд, — ответил я.
Мне стало очень жаль эту юную девочку-калеку, которая живет, не видя белого света.
— Па, у нас гости! — крикнула несчастная. Вскоре спустился профессор. Мужчина был пожилым, с огромной плешью на голове, по бокам которой торчали пучками растрепанные поседевшие волосы. Невысокий, приземистый средней упитанности.
— А, племянник!
— Я не одна. Я с гостем. Его очень заинтересовали ваши опыты.
Бонни говорил высоким голосом, с примесью театрального пафоса, говоря о себе, как о женщине.
— Правда? Это прекрасно, когда человека интересует новаторство в науке. Профессор Бентлей Оуэн, к вашим услугам. Вот увидите, я еще получу нобелевскую премию за свои опыты.
— Эд Роуэл, — отрекомендовался я.
— Пойдемте в лабораторию?
— С удовольствием.
Мы поднялись по лестнице. Я, имея очень острое чутье, сразу же учуял запах трупов замученных профессором животных. Некоторые из них плавали в формалине. Я не смог сдержать смеха. Я хохотал, не в силах остановиться. На лице профессора появилось выражение гнева.
— Вы смеете смеяться над опытами, которые перевернут мир?!
— Да, смею, — откровенно сказал я. — Потому, что вы занимаетесь бредом и ерундой.
— Что?! — морщины на его лбу собрались, как шкура шарпея.
— Да-да. Вам не создать то, что давным-давно создано до вас.
— Молодой человек, вы наглец и хам! Вы проникли в мою лабораторию, чтобы унизить и высмеять меня, хотя в науке ничего не соображаете.
— Тут не нужно ничего соображать, чтобы с уверенностью сказать, что вы попусту тратите время. С древнейших времен человек получил способность обращаться в зверей.
— Ну да, конечно, — профессор смерил меня презрительным взглядом с некоторым снисхождением, как к человеку, который не знает, что говорит.
И тутя, ничего не отвечая, на его глазах начал превращаться. Можно было бы полжизни отдать только за то, чтобы увидеть его лицо в этот момент. Я смеялся от души.
— О... — сказал он, как помешанный, оглядывая меня со всех сторон. — Как это... как это у вас получилось? Беру свои слова назад. Не может этого быть... Значит, кто-то до меня провел опыты и имел успех... кто же этот гений, почему мир до сих пор не знает его имени?
— Мир всегда знал это имя, как его не назови, это... Тьма... Те силы, которые наделяют человека невиданной мощью, в обмен на душу, — сказал я, перестав потешаться. Профессор не смел мне перечить, разглядывая меня со всех сторон, как невиданный экспонат в музее.
— Как? Как сделать таким другого человека?
— Это проще простого. Для этого мне достаточно его укусить.
— Правда? Это же сенсация! Это самый великий день в моей жизни! Как бы хотелось посмотреть, как начнет превращаться кто-то еще.
Я задумался. У меня была одна мысль, но было неудобно выказывать ее. Я все же решился.
— Я видел вашу дочь случайно... Она — несчастный ребенок... Мне кажется, если бы она умела обращаться, это вселило бы в нее уверенность в себе, и она не чувствовала бы себя беспомощной калекой... Я конечно не имею права вам такое говорить, но она, получив сверхъестественную силу, могла бы почувствовать себя немного счастливой...
Я ожидал, что профессор рассыплется бранными словами и проклятиями в мой адрес, но он расплылся в дружелюбной улыбке, будто я пообещал ему миллиард.
— Вы — гений, молодой человек! Это был бы замечательный опыт! Я обеими руками за!
Его реакция удивила меня. Неужели он относится к собственной дочери, как к очередному подопытному кролику?
— Только с ее согласия, — мрачно сказал я.
— Можете считать, что она уже согласна, — вскричал профессор.
Я преградил ему дорогу.
— Я сам поговорю с девочкой, — сказал я и он не осмелился мешать, боясь, как бы я не передумал.
Я вошел в комнату, девочка встала, держась за стену.
— Сиди, Диаманда, я знаю о твоей проблеме... что ты не можешь видеть... Это угнетает тебя, ты чувствуешь себя не такой, как все... Хотела бы ты иметь такую силу, которой нет у людей? Ты могла бы уметь обращаться в волка и получила бы другие способности...
— Вы помогаете папе ставить опыты? — тихо спросила она.
— Нет, я не имею к этому ни малейшего отношения. Просто я — оборотень...
— Зачем вы так шутите?
— Я не шучу, Диаманда... Ночь... Сила... Свобода...
— Делайте, что хотите, мне нечего терять...
Я задался целью помочь ей.
— Дай руку. Будет немного больно, но ты потерпи... Это пройдет, а ты получишь такую силу, о которой и не подозревала.
Я взял ее холодную бледную руку и... укусил... Когда она вскрикнула, мне стало так больно, будто душу пронзили острой иглой. Она лишилась чувств, я взял ее на руки, а в замочную скважину подглядывал, радуясь, профессор. Я проникся презрением к этому человеку.
4
Я заметил Назаниля, развалившегося в баре с сигарой. Это, конечно же, он. Я подсел с наглым видом и иронично улыбнулся.
— Ну, здравствуй, Назаниль!
Он дернулся от неожиданности, почувствовав своего. Я сунул ему под нос газету: "Рабочие, которым не платили зарплату, превратились в диких зверей".
Он взял себя в руки. И бровью не повел.
— Решил создать свою армию, обратив рабочий люд? Залез бы в более интеллектуальные круги.
— Чем проще человек, тем легче им управлять, — ответил Назаниль, показав пару белоснежных, остро отточенных клыков. Он затянулся сигарой и отвернулся, игнорируя меня.
— За все нужно платить, хитрющая ты тварь, — теряя терпение, ответил я.
— Чего тебе надо? Кто ты вообще такой?
Я показал значок полицейского.
— А, вот оно, в чем дело, — проговорил Назаниль, сохраняя спокойствие удава.
— Пройдемте, мистер Назаниль?
— Ага, сейчас, — ответил он. И, прежде, чем я успел достать наручники, сделал кувырок через голову в воздухе. Все изумленно ахнули, когда он, как паук, побежал по стене и потолку. Я погнался за ним, но двое верзил преградили мне путь. Они были из тех рабочих, о которых писали в газетах. Назаниль был хитер и создал себе телохранителей. Я снова упустил его...
Я ломал голову, что делать. Какое-то время я пытался оправиться от шока, голова была наполовину седая после того, что я увидел на пустыре. Так из меня, атеиста, получился человек, верящий в... оборотней. Если есть одна сила, должна быть и другая. Я пошел в церковь. Был у меня один священник,
