возможно сейчас, может стать невозможным через минуту.
— Давай-ка, друг, попробуем нанять вот этого извозчика, — пробормотал он, глядя на призывно раскрытую широкую дверь позади крыла «тётушки Ю». Он стащил гауптштурмфюрера с саней, попробовал поставить его на ноги. Гауптштурмфюрер с трудом стоял, но идти не мог.
Майер тяжело вздохнул, чуть присел, подставил спину и повалил на себя гауптштурмфюрера. Со стоном разогнулся, пошатываясь, прошёл к самолёту, сгрузил эсэсовца в люк, как мешок с картошкой, придержав за руку, чтобы тот не ударился головой о пол. С трудом влез в грузовой отсек сам. Оглядевшись, увидел укромный уголок между закреплённых ящиков у кабины пилотов. Схватив под мышки, оттащил туда гауптштурмфюрера. Залез в промежуток, рыхло забитый брезентовым покрывалом, затащил гауптштурмфюрера. Лежать на брезенте было мягко. Майер обнял гауптштурмфюрера, накрылся брезентом с головой.
Сознание, что он сделал максимум из того, что мог сделать, ощущение тепла в уютной брезентовой пещерке расслабило Майера и он уснул.
Майер не слышал, как громыхнула закрытая дверь «тётушки Ю», как взревели моторы. Он не ощущал тряски от разгонявшегося самолёта.
Он не знал, что через несколько минут после их взлёта на аэродром налетела «русская смерть» — штурмовики Ил-2, и уничтожила все самолёты, а санитарный обоз превратила в кровавую кашу…
= 16 =
День или ночь? В голове бушует сражение, ревет внутри, словно буря…
Внезапное пробуждение.
Ему делают укол, перевязывают, дают таблетки и что-то пить… Гнетёт чувство отчаяния…
Явь это или сон? Землю сотрясают могучие толчки… Взрывы? Перестук вагонных колёс… Это не взрывы, это качается вагон на стыках… Боль накатывает волнами… Пытаешься поднять голову… Голова слабо откидывается в сторону, рот открывается, язык слизывает холодные капли с усов и бороды…
Куда-то тащат… Руки ощущают брезент носилок… Скрип шагов, голоса, запах солдатских шинелей… Чужой запах…
Пространство, заполненное туманом и голосами людей. О чём говорят? Проклятый туман! Невозможно разобрать невнятные звуки…
Ему холодно, но тело покрывается липким потом. Стоит приподнять голову, как спазмы в животе подкатывают тошноту к горлу…
Кто-то склоняется, что-то настойчиво спрашивает… Не понять… И ответить не получается, вместо слов — невнятное мычание… И снова в чёрное никуда…
Пульсирующая боль заставляет очнуться. Окружающее в тумане. Вместо людей — неясные тени. Тени что-то спрашивают. Странные звуки вместо слов.
Как болит голова! Его приподнимают, дают таблетки и прохладную воду, он с жадностью пьёт. Сырость и холод заставляют тело трястись в лихорадке.
Снова вопросы, таблетки, немного еды, горячее питьё. Затем сон, прерываемый кошмарами, стонами, криками…
Наконец после долгой ночной тряски его долго куда-то несут. Воздух наполнен больничными запахами. Вносят в ярко освещенную комнату. Он чувствует яркий свет кожей лица, или другим способом, но не видит ничего. То ли глаза закрыты, то ли ослеп… Он слышит успокаивающий женский голос. Ну, раз женщина рядом, значит, всё в порядке.
Его раздевают, протирают тело чем-то влажным, отчего он снова замерзает. Потом перекладывают на новое место, укрывают… Ему становится тепло. Долго несут. Снова перекладывают. Приятный, добрый женский голос… Журчит, как песня… Его кормят чем-то горячим и вкусным…
— Гауптштурмфюрер! Барон! Виктор!
Кто-то аккуратно трясёт его за плечо.
— Барон фон Меллендорф!
Он открывает глаза, но видит только расплывчатые тени. Закрывает глаза и вновь проваливается в небытие.
***
В палату вошёл штурмбанфюрер СС (прим.: майор) в сопровождении врача и медсестры. Все остановились у кровати гауптштурмфюрера.
— Гауптштурмфюрер барон Виктор фон Меллендорф, — начал доклад обер-арцт. — Поступил два дня назад из района населённого пункта Luban (прим.: Любань), что расположен недалеко от Ленинграда. Обнаружен в бессознательном состоянии гауптманом Майером, который лечится здесь же…
Обер-арцт жестом указал на кровать, где лежал Майер.
— …им же доставлен в расположение наших войск и, по сути, спасён. Впоследствии транспортирован с его помощью в Германию.
— Аусвайс?
— Удостоверение личности члена СС.
Обер-арцт вытащил из папки и подал штурмбанфюреру деформированную книжечку. Штурмбанфюрер раскрыл удостоверение, глянул на потерявшее чёткость от влаги фото, посмотрел на лицо лежащего на кровати в беспамятстве раненого. Трудно сравнить фото и лицо того, который в кровати. Живое лицо под корками обморожения, левая половина лица и подбородок деформированы струпами. Волосы на голове светлые, как на фото, сильно тронуты сединой. К тому же — многодневная щетина.
— Состояние здоровья?
— Тяжёлая контузия. Афазия — нарушение речи за счёт поражения речевой зоны Вернике левого полушария головного мозга. При благоприятном выздоровлении сможет осмысленно употреблять слова, но говорить будет, скорее всего, в телеграфном стиле. Повреждён центр слуха. И центр зрения в затылочной области.
— В общем… «хромой на голову», — на солдатский манер без улыбки пошутил штурмбанфюрер. — Прогноз?
— Тяжёлая инвалидность.
Судя по выражению лица, штурмбанфюрер потерял интерес к раненому.
— Проще говоря, полная свобода от здравого мышления и любой ответственности… Родственники, которые могут подтвердить его личность, есть?
— Он единственный сын в семье… Отец и мать не так давно погибли во время английской бомбёжки. Есть невеста — её письма с адресом обнаружены в его документах. Мы её вызвали.
***
Ютта Рюдигер, студентка-юристка, познакомилась с гауптштурмфюрером Виктором фон Меллендорфом в цветочном магазине, куда зашла, чтобы купить букетик подруге на день рождения. Заказала цветы и с ужасом обнаружила, что денег не хватает. Она смущённо отказалась от покупки и хотела уже уйти, но услышала за спиной:
— Фройляйн, разрешите подарить вам цветы в честь того, что наши войска на Восточном фронте одерживают одну победу за другой. И по случаю того, что я нахожусь в долгожданном отпуске, а не под обстрелом «сталинских органов». Вы знаете, что такое «сталинский орган»?
Ютта обернулась. Перед ней стоял молодой элегантный офицер в эсэсовском мундире. Приятное лицо, доброжелательная улыбка — эталон истинного арийца.
— Разрешите представиться: гауптштурмфюрер Виктор… — молодой человек задумался и закончил: — Впрочем, гаупрштурмфюрер и прочее, всё это неважно. Просто Виктор.
— Ютта Рюдигер, студентка-юристка, — неожиданно для себя представилась Ютта.
Виктор вытащил из кармана мундира купюру, мельком взглянул, достаточно ли, положил на прилавок, жестом отказался от сдачи, принял от продавщицы букет, протянул девушке.
— Вообще-то… Я намеревалась купить букет, чтобы подарить его подруге, у неё день рождения, — оправдалась Ютта.
— Ну, так подарите! — радостно улыбаясь, разрешил Виктор. — Если вы не возражаете, я немного провожу вас.
— Я спешу к подруге, — Ютта взглянула на часы и всерьёз забеспокоилась. — И уже опаздываю.
— Фройляйн Ютта, я после фронта наслаждаюсь беспечной жизнью: гуляю, смотрю на людей… Помогаю старушкам поднести поклажу… Вы не представляете, как это прекрасно, жить без бомбёжек и артобстрелов, не бояться русских снайперов… Разрешите, я отвезу вас к подруге. Мне будет приятно решить вашу крохотную проблемку.
Молодые люди вышли из магазина. Виктор остановил такси, открыл перед Юттой заднюю дверцу, сел с другой стороны сам. Ютта назвала адрес. Подруга жила в частном доме родителей всего в двух кварталах от цветочного магазина. Едва набрав скорость, машина затормозила.
Из двери выбежала именинница: она в окно увидела подъехавшее такси с подругой.
— Как хорошо, что ты с кавалером, Ютта! — восторженно защебетала девушка. — Мне было бы неудобно… Мы все парами, а ты одна…
— Я только привёз фройляйн Ютту… Я вовсе не… — попытался оправдаться Виктор.
— Ничего не знаю, молодой человек! Раз вы разъезжаете по городу в такси, значит, вы не на службе. А раз вы не на службе, вы не имеете права отказаться от приглашения именинницы!
Девушка подхватила растерявшегося Виктора под руку и потащила в дом. Вырваться силой из рук девушки Виктор, конечно же, не мог себе позволить. Да и не хотел.
Лишь в конце отпуска Виктор рассказал Ютте, что он единственный наследник барона фон Меллендорфа, что у них поместье под Берлином. Молодой офицер был без ума от Ютты. Впрочем, после фронта он был бы без ума от любой девушки. Ютте Виктор тоже нравился. А ещё ей нравилось, что, выйдя замуж за Виктора, она станет баронессой, а со временем, и хозяйкой поместья под Берлином.
***
Ютту по окончании занятий в университете встретил офицер СС.
— Вы из гестапо? — перепугалась Ютта. — Я прошла проверку на чистоту расы и не сделала ничего противоправного!
— Успокойтесь, фройляйн, мы не из гестапо, — улыбнулся офицер. — Я прошу вас проехать со мной в госпиталь, чтобы опознать раненого.
— Но у меня занятия… — попыталась отказаться Ютта.
— Занятия у вас закончились, — мягко прервал офицер Ютту и едва тронул за локоть. — Нехорошо обманывать по мелочам. Мы съездим в госпиталь, потом я отвезу вас домой.
— Но кого я должна опознать?
— У раненого документы гауптштурмфюрера Виктора фон Меллендорфа, — чуть подумав, сообщил офицер. — А ближайший человек, который может подтвердить или опровергнуть личность раненого — фройляйн Рюдигер, с которой, как нам известно, у гауптштурмфюрера были хорошие отношения.
— Виктор тяжело ранен? — перепугалась Ютта.
— Как сказать, — сочувственно вздохнул офицер. — Ранения не опасные для жизни. Но по причине контузии он пока находится в бессознательном состоянии. Плюс обморожение, истощение… Всё это повлияло на его состояние…
Приехали в госпиталь, прошли на второй этаж, в сопровождении лечащего врача вошли в палату. Раненые, лежавшие в палате, сразу притихли и насторожённо уставились на девушку и сопровождавшего её офицера СС.
Офицер указал на кровать слева у стены.
Ютта подошла. Сердце затрепетало, дыхание перехватило.
Многодневная щетина на измождённом лице, половина лица в струпах. Глаза закрыты. Волосы отбелены сединой. Бедняга…
Ютта села на кровать, заплакала. Она не знала, Виктор ли этот раненый истощённый офицер.
Раненый открыл глаза. Ютта прикоснулась к его руке. Позвала:
— Viktor? Guteh Tag, Viktor!
Раненый понял, что девушка обращается к нему, улыбнулся здоровой половиной лица. Улыбка получилась какой-то извиняющейся. Раненый пожал плечами, закрыл глаза. Похоже, ушёл из реальности.
Он не прикидывается Виктором, поняла Ютта.
— Вы известили родителей, что он здесь? — спросила она сквозь всхлипывание, чуть повернувшись к офицеру.
Офицер понял её вопрос, как подтверждение, что это Виктор фон Меллендорф.
— Его родители не так давно погибли в бомбёжке. Вероятно, он пока не знает об этом. Пока вы единственный человек, который может подтвердить, что это — барон фон Меллендорф. Мы потом, конечно, свяжемся с военной частью, в которой он служил…
Ютта поняла, что Виктор фон Меллендорф стал полноправным владельцем поместья своих родителей. И что теперь ей решать, будет она баронессой или нет.
