Нызга

бесконечная усталость. Словно Рыся уже проиграла и смирилась с этим проигрышем, и сейчас просто дотягивает дурно поставленный спектакль. Кошмар, мы так давно с ней не разговаривали по душам. Что именно могло вызвать такую реакцию? Ведь нас по-прежнему четверо. Половина команды. Опускать руки нельзя, мы должны выжить. Рыся меняет позу и обреченно кривит губы.
- Слушай, на Тобосе было хуже, - твердо говорю я. – А мне тогда было слишком мало лет. Совершенно беззащитный и маленький. Но вопреки всему – тот мальчик остался жив, когда вокруг гибли те, кого он хорошо знал. Знаешь, вернулись только шесть человек из пятидесяти. Не смей раскисать! Ведь ты же человек!
- К сожалению, мы подружились почти в конце, - ее рот снова кривится. – В конце ее жизни. Но она была такой сильной. Смелой и решительной, - пауза. – И она была не такая, как все. Она была другая. Ну, ты понимаешь, - пауза. – Да, мне ее не хватает. Как, впрочем, не хватает и Данга, Лукки. А Течер… Какой он был шутник и балагур. И хороший ученый, к тому же. А что стало с ним?? Как такое вообще могло произойти? Ведь он семь лет в космосе… Не понимаю, - Рыся тискает руки.
- Честно говоря, про Течера я вообще не хочу говорить.
- Зачем? – перебивает она меня. – Зачем она убивает нас?
- Нызга? – уточняю я.
- Да, эта тварь. Что ей нужно? Если мы вторглись в ее границы, чем-то помешали, то просто отпугнула бы. Или уж уничтожила бы всех разом. Но для чего она так изводит, мучает? Какой в этом толк?
Она смотрит на меня с отчаянной надеждой, словно вот сейчас и только я способен дать ей единственный верный ответ. А еще видно, что сейчас Рыся заплачет. И невольно судорога подкатывает и к моему горлу. Я смаргиваю. А в следующий момент она глядит уже в другую сторону, будто забыв о моем существовании.
- Опять ты Рысю чем-то расстроил? – укоризненно сопит Глисс, собираясь подойти.
Но Зордан просит его не отвлекаться, и он возвращается к экранам. По напряженной спине нашего друга я угадываю, что разговор между мною и Рысей ему очень не нравится. Что ж, сейчас мы предоставлены сами себе, в отличие от Зордана и Глисса. И наши мозги вынуждены пережевывать одну и ту же жвачку из сожалений, горя, страха и невысказанных слов. Я беру ладони Рыси в свои и тепло пожимаю, чтобы она поняла, что она не одна наедине с жестоким убийцей.
А вечером, после унылого ужина мы расходимся. Как обычно, в двадцать два ноль-ноль по бортовому времени. Глисс подманивает Пипера и с довольной улыбкой тащит его к себе. Глиссу сегодня есть чем гордиться, Зордан объявил, что столь талантливого ученика он давно не встречал:
- Ты просто уникум. Тебе, как минимум, нужно выучиться на штурмана. Ты должен водить большие корабли. И я не шучу. Сколько уже летаешь? Пять? Неужели не надоело ковыряться в бортовых системах и железках?
Глисс смущается, нерешительно смотрит на Рысю, потом на меня.
- Да я как-то не думал, - бурчит он.
- Ну и зря! Такому талантливому парню нельзя засиживаться в бортинженерах. Даже не думай, я лично переговорю с деканом штурманского отделения.
- Ну, это как-то неудобно, - еще больше краснеет Глисс.
Но Зордан крепко пожимает его руку, я тепло обнимаю. И даже Рыся дарит ему улыбку.
- Смотри, не проспи завтра от счастья, - шучу напоследок я.
Глисс вперевалку уходит с Пипером под мышкой. А я некоторое время стою у раскрытой двери, всматриваясь в полутемный коридор. Словно хочу наконец увидеть ту, что причинила нам столько горя.

Вторник
Никак не могу проснуться. Будильник звенит и звенит. Но нет сил пошевелиться, чтобы отключить его. Веки будто налиты свинцом, а тело разбито. «Странно», - думаю я в полудреме, с трудом двигая мысли в густом тумане сна, - «Не заболеть бы». Наконец будильник взвывает особенно громко, и мне становится ясно, что до общего выхода остается десять минут. Все, хватит!
Спускаю ноги с кровати, растираю ладонями лицо и с удивлением прислушиваюсь к каким-то звукам в коридоре.
- Кошмаррр! Ужжжас! Пиперрру стрррррашно! Стррррашно малллышу!
Что за ерунда? Какого черта Пипер делает там до семи тридцати? Если он так надоел Глиссу, что тот вышвырнул его до времени, то парню придется иметь серьезный разговор с капитаном. Правила нарушать нельзя. Тем более за три дня до перехода. Ладно.
Споласкиваю лицо, одеваюсь, не попадая конечностями в штанины и рукава. Вижу, что не успеваю, как минимум, на несколько секунд. И слышу крик. Это Рыся. Кидаю взгляд на часы. Пора в любом случае. Дергаю дверь.
В нескольких метрах от меня, у комнаты Глисса, стоит на коленях Рыся и, заламывая руки, рыдает. Зордан с каменным лицом пытается ее поднять. Во рту у меня мгновенно пересыхает, сердце ухает вниз, и я чувствую, что вот-вот упаду вместе с ним. Прислонившись к косяку, несколько раз глубоко вздыхаю. Потом сжимаю похолодевшие пальцы и шагаю к товарищам. Мне уже ясно, что произошла беда, однако я стараюсь ни о чем не думать, пока не увижу, что случилось.
Глисс лежит навзничь. Прямо на пороге своей каюты. Словно он собирался выйти. Руки раскинуты в стороны. На лице – выражение предельного ужаса. Однако кроме этого читаются слабые отголоски изумления, переходящего в ярость. Глисс был сильным и смелым человеком и просто так не собирался сдаваться. Однако силы оказались слишком не равны. Едва сдерживая дрожь, я кладу ладони на плечи Рыси и стараюсь ее поднять.
- Не надо, милая. Не помочь этим ему. Оставь, - тихо произношу я.
Она поворачивает заплаканное лицо и, сузив глаза, очень четко говорит:
- Ты же видишь, он знал того, кто пришел за ним. Доверял ему, раз открыл дверь. А разглядев, что происходит, пытался сопротивляться. Нет! Так дальше жить невозможно… Убери руки. Не трогай меня! – она передергивает плечами и почти с ненавистью смотрит на нас. – Глисс так верил тебе. Ослушаться приказа командира он тоже бы не смог.
- Так. Убийцей мог стать любой из нас, - твердо говорит Зордан. – Слышишь? Любой! И как раз в тебе, Рыся, он не сомневался больше всего. Потому что любил.
Рыся всхлипывает и вновь утыкается в ладони.
- Верес - его друг, в последнее время - почти брат, - продолжает капитан. – Ну а моим приказам, как ты верно заметила, он вынужден был подчиняться, - пауза. – Необходимо просмотреть записи. Хотя мне кажется, там снова будут помехи, - рот Зордана неприятно кривится, а ноздри раздуваются. – Все! Хватит. Нужно что-то решать.
Он подхватывает Рысю, заставляет ее встать. Кивком головы предлагает мне поддержать девушку с другой стороны. Я обхватываю напряженное тело.
- Оставьте меня! – кричит, вырываясь, она. – Мне все это уже надоело до чертиков! Зачем что-то делать вообще, если все бесполезно? Да отпусти же меня!
Лицо Зордана белеет, он стискивает челюсти и несколько секунд буравит девушку взглядом.
- Ты офицер в конце концов или базарная баба? – рявкает он. – Немедленно взять себя в руки!
Я вижу, как сжимаются его кулаки, и понимаю, что еще мгновение и мне придется встать на защиту Рыси. Но миг проходит, и Зордан говорит уже более спокойно:
- Проще всего сдаться. Отказаться от борьбы. Но среди нас нет трусов и слабаков. Это я знаю абсолютно четко. Поэтому изволь наконец вести себя, как подобает члену экипажа звездного флота Земли.
Рыся размазывает слезы по щекам, дергает рыжую прядь волос и упрямо шепчет:
- Дара была права, все бессмысленно, умрет каждый. Так для чего растягивать удовольствие этой твари?
Зордан медлит, будто подбирает слова. Потом твердо говорит:
- Пока есть надежда, пренебрегать ею нельзя. В этом я убежден. Убить себя в двух шагах от перехода – последнее дело. Надеюсь, это вы понимаете оба, - пауза. – Ну неужели ты позволишь безмозглой гадине одержать победу? Не верю! – сквозь зубы произносит он.
- Ладно, - соглашается Рыся. – Пусть будет по-вашему.
Кивнув, Зордан разворачивается и, четко печатая шаг, идет к рубке. Поникшая Рыся семенит следом. Я, поминутно оглядываясь, замыкаю нашу маленькую процессию.
В рубке все как всегда, никаких изменений. Помигивает цветными огоньками пульт, шуршит воздуховод, сиротеет кресло, отодвинутое вчера Глиссом. Капитан включает экраны, сводит нужные раскладки данных в одну.
- Верес, помоги мне, - обращается он ко мне.
Я, все еще оглушенный новым несчастьем, путаюсь в показаниях датчиков. Однако привычные манипуляции приводят меня в чувство.
- Во сколько начал орать Пипер? – спрашивает капитан.
- Я услышал его где-то в семь пятнадцать.
- А мне кажется, он принялся блажить еще в семь, - кусая губы, уточняет Рыся.
- Так. Давайте посмотрим, начиная с шести тридцати. Насколько мне известно, Глисс вставал рано.
Зордан запускает записи, и примерно минут десять ничего не происходит. А в шесть сорок одну на всех частотах одновременно возникают помехи, заканчиваясь в шесть пятьдесят девять. Никакого движения, никакой активности. В видимой части спектра отображается пустой коридор, неподвижно лежащее тело Глисса. Через две минуты вылетает ошалевший Пипер и принимается носиться, выкрикивая что-то бессвязное.
- Так, - говорит капитан. – Теперь ознакомимся, какая обстановка была в это время в других отделениях корабля.
Насколько я вижу, автоматические анализаторы в период с шести до семи тридцати ничего не уловили. Наверняка это понимает и Зордан, однако, чтобы удостовериться на сто процентов, он включает записи на просмотр. Мы сидим, уставившись в экраны, пока не становится очевидным, что активностей нет. Никто никуда не двигался, не излучал и не поглощал. А это означает…
- Так. Мне кажется, сомнений больше не существует, - Зордан оглядывает меня и притихшую Рысю. – Нызга сидит в ком-то из нас троих.
Рыся сжимает рот в узкую щель и стискивает кулачки на груди. Я провожу языком по вдруг онемевшим губам. Одно дело – чисто теоретически предполагать, другое – знать наверняка. Так в ком же из них притаилась тварь?
- Выскажу свои соображения, - продолжает капитан. – Последние дни я наблюдал за всеми, в том числе и за собой. Вынужден признаться, что сомнений в подлинности того или иного человека у меня не возникло. Каждый действует так, как поступал бы конкретный человек в соответствующей ситуации под давлением угнетающих событий, - он замолкает на некоторое время. – Так вот. Поэтому я пришел к следующим выводам: человек не осознает, что в нем поселился кто-то чужой, и по этой причине ведет себя совершенно естественно; убивая, он не понимает, что делает, и не помнит о содеянном, - Зордан еще раз обводит нас взглядом. – Думаю, каждый считает, что мирно спал. Ничего не видел, ничего не слышал. И даже снов не припомнит. Верно?
Рыся округляет глаза, прижимает пальцы ко губам. Я едва заметно киваю, потому что выкладки капитана безусловно логичны.
Зордан вздыхает, у его рта залегают скорбные складки:
- Короче говоря, я считаю, что если бы у Глисса был пистолет, он успел бы его применить. То, что оружия при нем не было, моя ошибка, стоившая жизни одному из нас. Честно говоря, раньше я полагал, что оружие может спровоцировать психическую реакцию, аналогичную той, что случилась у Течера, и это перевешивает потенциальную выгоду от использования пистолета. Сейчас я думаю по-другому.
Капитан меняет позу, сцепляет ладони на колене. Я только сейчас замечаю, что до боли сжимаю подлокотники, словно меня пытаются насильно выдрать из кресла. А Рыся