трусость, интернат и Москву: Збруевы сразу притихнут.
Чего он боится, в конце-то концов? чего паникует и нервничает, и сдаётся без боя? Что, как и на физике, могут подводные камни попасться в виде какой-нибудь комбинаторики, например, которую он понимал с трудом, в которой постоянно путался (как впоследствии и в теории вероятности), - и поэтому не все задачи предложенные сможет решить, не набрать максимальные 20-ть баллов? Но тогда как он в июле-месяце на мехмат поступать собирается с такой-то психологией заячьей и подготовкой, где и задачи предложат на порядок сложней - не с “подводными камнями”, а целыми “глыбами”, - и где соперники соберутся на две-три головы выше, чем здесь, многократно грамотнее и умнее его земляков-одногодков?
Ведь механико-математический факультет МГУ - это такое диковинное и потрясающее учреждение в России (почти-что религиозный Орден, или интеллектуальный эзотерический клуб), про которое всуе и подумать-то страшно! Это же целый замкнутый на самом себе мiр, маленькое государство типа Ватикана, университет в Университете по сути со своею уникальной системой образования, незыблемыми законами внутренними и традицией! Это, наконец, единственное место в стране, а может и в целом мiре, где готовили и готовят последние 40 лет математиков-теоретиков самой высокой пробы - выше нет! - и где академиков больше, наверное, чем во всём МГУ, вместе взятом; где им, седовласым гениям, работать почётно, престижно и выгодно - не менее даже, чем в академическом институте Стеклова (МИАНе), к примеру, или в Президиуме Академии наук. Там - связи и деньги, и власть, а на мехмате - слава.
Потому что всё, абсолютно всё, что сделано было великого и значимого в государстве в героический советский период в механике и математике, да и в инженерии той же, - на всём этом стоят имена мехматовских славных профессоров: Жуковского, Егорова, Лузина, Меньшова, Александрова, Лаврентьева, Петровского, Колмогорова, Тихонова, Седова, Соболева, Понтрягина, Келдыша, Ишлинского, Шафаревича, Гончара, Тихомирова, Арнольда, Козлова, Фоменко. И всё это только самые-самые - самые яркие, самые светлые, самые глубокомысленные и выдающиеся. Люди, что на весь мир гремели! А были и будут, и есть имена попроще и поскромней, от которых пользы было не меньше перечисленных выше титанов, кто наворотили в науке дай Бог сколько, - но которым не так повезло со степенями, званиями и почётом, не так повезло с судьбой. Но все они тоже добыли и добывают славу мехмату, все являются преданнейшими и любимейшими его детьми!
Ни с физикой и ни с химией подобной картины и близко не наблюдается: профессиональных физиков с химиками только в одной Москве, например, готовят с десяток вузов. А мехмат - он один в стране: ни петербургский, ни новосибирский аналогичные факультеты с ним по духу, славе и качеству преподавания не сравнятся и близко. Петербург давно превратился в провинцию - с тех пор, как лишился столичного статуса; а Новосибирск из провинциального статуса и не выходил, не взирая ни на какие подпитки финансовые, рекламу. Там всё и мельче, и проще, и жиже по всем статьям; и оттуда все стремятся в Москву: к Университету, мехмату поближе.
Выпускников мехмата поэтому на части рвут: и у себя на родине, и за рубежом, - потому что знают прекрасно, осведомлены, что мехмат - это общероссийский бренд, это фирма, это высочайший уровень знания, высочайший! до которого нельзя дорасти в ином месте, который создаётся десятилетиями.
На мехмат не принимают лишь бы кого, на мехмат поступают лучшие: победители международных и всесоюзных олимпиад, олимпиад областных и районных, как правило. И тех счастливчиков, кто туда поступил и пять лет протерпел-проучился, благополучно мехмат закончил, - их уже невозможно спутать ни с кем: это интеллектуалы светские по преимуществу и мыслители, особая каста, элита!
И он вознамерился в эту священную касту войти: чтобы олицетворять собою математический облик страны и, шире, её интеллектуально-просветительский облик… А на олимпиаду районную идти испугается - побоится, что не сможет там всё решить. Ну ни позор ли это? - скажите! - ни малодушие ли? ни издевательство над здравым смыслом? над логикой? над самим собой?...
12
Тяжёлыми были раздумья, одним словом, длительными и малоприятными для него, отобравшими у героя нашего уйму драгоценного времени на каникулах, нервной энергии, сил. Много было аргументов и доводов “за”; были аргументы и “против”.
Но, как бы то ни было, а на математику 12-го января Стеблов всё же пошёл, предварительно максимально взбодрившись и воодушевившись, и, главное, на самое худшее себя самого настроив: что Збруев уже победитель, априори уже всё решил. И придётся его, подлеца трепливого и хвастливого, на старте получившего гандикап, сразу же догонять - безукоризненно решать все четыре задачи то есть…
Всё вроде бы взвесил и продумал Вадик, ко всему приготовился дома, всё самое худшее предусмотрел… Но когда Тамару Самсоновну в актовом зале ГорОНО с первых же минут увидел, что, как и в школе, в аудиторию надменно и по-хозяйски вошла и объявила себя районной математической олимпиады проводником и, соответственно, её единственной проверяющей, - то весь его домашний боевой настрой куда-то сразу же и исчез бесследно и безвозвратно. А следом за ним из души шустро выпорхнули покой и воля.
А уж когда Збруева, поздоровавшись с присутствовавшими в зале 10-классниками и коротко представившись им, бегло рассказав правила соревнований, пошла потом по рядам свою подпись на тетрадках участников ставить, а его “не заметила” демонстративно и обошла, - в этот момент Стеблову и вовсе дурно сделалось от наплыва “радужных” чувств, обидно и грустно ужасно, беззащитно по-детски и сиротливо.
«Чего это она у меня не захотела расписываться-то как у всех? чего мимо с ухмылкой прошла? - параллельно с решением задач сидел и гадал он потом все четыре олимпиадных часа с обречённым видом. - Получается, что меня здесь сегодня вроде как и нет совсем, не значусь я в её списках? И тетрадку мою, значит, можно будет смело в мусор выкидывать, не проверять? Решу я там что-нибудь, не решу, - всё это будут с моей стороны напрасные хлопоты?»
С таким настроением, понятное дело, и такими мыслями ему уже было не до задач. Ему, дурочку, по-хорошему если, требовалось домой уходить побыстрее и не трепать, не мочалить дальше расстроенные нервы свои, время впустую не тратить - прохиндеев Збруевых этим не веселить, не тешить своим присутствием. Он ведь на эту олимпиаду частным порядком пришёл, и школа за ним, как на физике, не стояла. Формально он был свободен.
Но он не ушёл опять - на месте остался сидеть как приклеенный: смалодушничал, струсил, гипотетической мести Тамары Самсоновны испугавшись. Остался - и даже чего-то там думать и решать заставить себя пытался, что-то путное сообразить. Решал, зачёркивал, снова что-то решал, находясь при этом в каком-то в угаре болезненном, шоке, или в прострации. Бог её знает, как про это состояние лучше сказать, когда тебя будто обухом по голове трахают, или тем же пыльным мешком… Когда он вышел из зала по окончании - то забыл почти всё, что решал, и не был уверен совсем, что отданные на проверку решения - правильные…
13
Можно легко представить в данном конкретном случае, как ухмыльнутся некоторые волевые и боевые читатели, пробежав глазами последний абзац. Ухмыльнутся и скажут злорадно, с брезгливостью, что жидковат, мол, оказался главный герой романа на поверку-то: очередного психологического испытания не выдержал и “поплыл”, как прокисший кисель растёкся, что и читать противно. Не боец значит он никакой, не герой. И какого лешего про него, слизняка, столько страниц написано?!
И такие читатели будут правы по-своему: Вадик был во всём виноват, только Он один, что не научился ещё к тому времени держать себя в руках в критических ситуациях и сносить любые удары судьбы, даже и самые низкие и подлые - удары исподтишка! Жизнь человеческая, она ведь в основном из подобных ударов и состоит: чего уж тут юлить и темнить, и приукрашивать! И кто не научится с ними достойно справляться ещё на ранних стадиях - тот, как правило, долго и не живёт: погибает в два счёта.
Но только стоит напомнить подобным досужим скептикам - в защиту героя романа, - и такой, например, непреложный и очевидный факт, что даже и в “спорте дубовом”, анти-интеллектуальном, где слюнтяев и слабаков нет по определению, где они в принципе не водятся, - так вот, даже и там крайне тяжело побеждать, когда тебя перед стартом противники намеренно из себя выводят. Подло заставляют взрываться и нервную энергию тратить на мелочи и ерунду, после чего следует немедленный эмоциональный спад и физических сил упадок. Целые подпольные программы разрабатываются, как известно, по психологическому воздействию на соперников, целые штаты работают психологов-душеведов, экстрасенсов и колдунов, получающих огромные суммы денег за свою подрывную энерго-забирающую работу… А уж когда тебя перед интеллектуальным поединком выбивают из колеи и намеренно лишают спокойствия и уверенности, веры в справедливость и честность борьбы, честность судейства, - тогда вообще тяжело, тем паче - ребёнку, собрать растёкшиеся от волнения и обиды мозги и на продуктивную работу себя настроить.
Вспомните, дорогой читатель, не поленитесь, первый шахматный поединок Анатолия Евгеньевича Карпова с Гарри Каспаровым, начавшийся 9-го сентября 1984 года, как известно. 12-й чемпион мира (Карпов) был тогда на голову сильней претендента (Каспарова) и уже через месяц вёл в счёте 5:0 (матч должен был длиться до шести побед). Каспарову грозил разгром полнейший и унизительнейший, самый позорный из всех, когда тебя кладут на обе лопатки с лёгкостью и без сопротивления!
И тут, как теперь уже хорошо понятно мистически-одарённым людям, вступили в действие тёмные силы поддержки: команда парапсихологов и экстрасенсов из штаба претендента, - которые Каспарова и спасли, о чём уже и тогда знатоки закулисных дел в Москве уверенно между собой шептались, оказав на действующего чемпиона мира мощнейшее экстрасенсорное и магическое воздействие. Из-за него-то умница-Карпов вдруг стал совершать какие-то абсолютно-детские ошибки и проигрывать одну партию за другой, сдувшись как разорванный мячик. А, в итоге… в итоге и вовсе проиграл титул. Это он-то, которому молодой и кичливый Каспаров не годился и в подмётки, что называется, с которым весной 1975 года наотрез отказался играть сам Бобби Фишер, испугавшийся тотального проигрыша. Представляете силу великого русского шахматиста, Карпова Анатолия Евгеньевича, которого сам гениальный Фишер перетрухал, ни разу с ним так и не встретившись!!!... И такое потустороннее экстрасенсорное вмешательство в шахматные баталии происходило не впервой в 1970-е и 80-е годы.
Напомним, что и в Багио в 1978 году в матче за шахматную корону с В.Корчным Карпов вёл в счёте 5:2, и ему достаточно было всего-то одной победы, чтобы защитить титул чемпиона мира… Но не любят, ох и не любят евреи проигрывать кому бы то ни было! Тем более - нам, славянам-русичам, которых они и за людей-то не считают, тем паче - за равных себе!
И тогда, как легко
