же я ничего не имею лично против моралистов, но моральная проповедь – это так скучно, главное, бесполезно. В философии может быть все, что угодно, но только не проповедь. Она отбивает всякое желание думать. Моралисты это знают и поэтому на первое место ставят не добро, а разум. Разум для них является орудием публичного самоутверждения как цели на века.
Интересно знать, в какие отношения люди вступают с мыслью? Можно ли сказать, что есть мужское и есть женское отношение к мысли? Ну, конечно, можно, потому что это факт. Так мужчина отдается мысли. Если мужчина умный, то он отдается осмысленной, со смыслом. Он вступает с мыслью в интимные отношения. Такой мужчина поверяет ей свои заветные желания. Ему интересна сама мысль. Она вызывает У него интимное желание идеальной близости.
Напротив, глупый мужчина желает обладать мыслью, он хочет, чтобы она служила его низменным интересам. Для него она лишь средство самоутверждения в глазах умных людей. Таким образом мы с вами, наш доверительным читатель, констатирует факт насилия над мыслью глупого человека, главного мужчины. В народе говорят: "сила есть - ума не надо". Силе уступает глупость как слабость ума. Но то, что противоположно глупости, оказывает сопротивление силе, противодействует ей. Что это? Это мудрость как сила ума.
Действие вызывает противодействие. Когда человек противодействует? Когда на него давит природа, тогда она вызывает в нем естественное противодействие. Потому что она лишает его свободы, в данном случае, свободы действия. И здесь человек пускается на хитрость. Хитрость - это намеренное, то есть, произвольное подчинение человека природе, ее принуждению, как закону природы, как тому, что нельзя обойти, нельзя преодолеть. Если силы нет, нет сил сопротивляться, человек подчиняется силе. Необходимость приучает человека к смирению. Именно сомнение есть испытание силы ума. Умный человек может стать мудрым, когда воспользуется этой ситуацией для укрепления ума, его крепости. Крепостью ума является воля. В ней ум обретает, находит силу, смиряя себя, свою гордыню.
Смирение делает человека мудрым тем, что умудряется, превращая подчинение обстоятельствам, воле другого в подчинение самому себе, в своеволие. Только этому своеволию следует быть умеренным, соразмерным уму, равным ему, чтобы от него была польза человеку. Так подчиняясь другому, например, своему наставнику, человек как ученик воспитывает свою волю и развивает свой ум, достигая состояния смиренномудрия.
В слабости ума появляется его сила, правда, если он есть, как минимум. Тогда он уходит в себя, человек собирается с мыслями и находит решение, пытаясь выйти из тупика ума. Но он тогда из него выйдет, когда достигнет оптимум ума, то есть, обратит недостаток в достаток. Сила есть, ума не надо в бессознательное. Там достаточно одной силы, одного желания ради удовольствия. В сознании одной силы желания недостаточно, требуется ум для оптимизации, то есть, сокращения расхода силы для достижения эффективного результата. В этом и проявляется ум, его умеренность.
Но если есть еще остаток ума, то человек подходит уже к порогу не сознания, а сверхсознания. Этим порогом, разделяющим сознание и сверхсознание является само сознание как самосознание человека. Человек должен знать самого себя, чтобы преодолеть самого себя, положенную ему природой меру ума, стать лучше себя, стать не просто развитым, но другим, иным, совершенным. Но будет ли тогда человек сверхчеловеком? Нет, зачем, ведь он человек. Это его призвание. В этом и проявится его ум как мудрость, как знание себя совершенным, идеальным человеком, то есть, человеком по понятию, по идее, в самом деле, реально.
Кто держат стать сверхчеловека, то лишает себя ума, становится безумие, уже не глупым, идиотом, слабоумным, а сумасшедшим, берет слишком много на себя ума, который нельзя внести, стать его носителем. Сумасшедший идет против бога, нарушает его волю относительно человека. Целью положенной человеку - это быть новым Адамом, идеальным человеком, подобным Иисуса Христа. В этом его спасение. Человек должен преодолеть самого себя, стать умудренным опытом самоуправления, справиться со своеволие, со свои желанием, собственным бессознательным для себя, чтобы быть идеальным, но человеком. В этом его спросить, его сущность. Важно только осуществить свое предназначение - быть человеком не про себя, не только в мысли, но и в реальности. Вот тогда мысль станет реальной, так сказать, "материальной".
Следует понимать, что хитрость как хитроумие или остроумие в качестве противоположности тупоумию есть не то же самое, что прямодушие. Те, кто думает правильно, думает по правилам, наивны. Законы природы не есть ее правила. Природа хитра. Она прячет свои законы, выдавая их за правила. Правило есть явление закона как последовательности событий, случаев. Но есть еще исключения из правил, которые подтверждают их действенность, действительность. Поэтому закон есть правило вкупе с исключением из него. Исключение из закона случайно. Именно потому что исключение из закона случайно, он, как правило, повторяется. Само это повторение как связь случаев, а не их развязность, и есть закон. Его явление для нас есть привычка.
Эта привычка и есть уже вторая природа, то есть, та природа, которая освоена нашим сознанием, нашим умом, стала сознательной природой, природой ума. Задача, которую философ ставит перед собой, это превратить свою природу в природу производную, данную, как дар в природу производящую, идеальную, ноуменальную.
Что до женского отношения к мысли, то она не отдается мысли, а отдается в мысли тому, кто мыслит сам, следует за ним, - за своим отцом или мужем, - живет его умом, умом мужчины. Правда, встречаются в человеческих селениям и такие женщины, которые думают, что они не женщины, но еще и люди и даже больше, - разумные существа. Правильно думают, ведь человек как существо с разумной, а не глупой, душой есть не только среди мужчин (там он еще встречается, но реже, чем прежде), но и между женщин. Просто чаще он есть не на одну женщину, а на несколько. Вместе они могут составить одного человека. Так, в принципе, обстоит дело и среди мужчин. Редко случается, когда человек бывает одним существом, мужчиной или женщиной. Для семьи хорошо, когда муж и жена есть один человек. Такому человеку и детей не надо. Если же одних их -мужа и жены - не хватает для того, чтобы был человек, как это часто или почти всегда бывает, то необходимы дети для такого состава. Женский ум, если можно так говорить, конечно, говорить в переносном, аллегорическом смысле, есть ум не производящий, культурный, а произведенный, натуральный.
Поэтому женщине сподручнее следовать своему желанию, тому, что хочет природа. Ведь говорят в народе, что «сука не захочет - кобель не вскочит». Желание у мужчины женское, а ум у женщины мужской. То есть, «мужчина хочет женщину», - так думает женщина. Нет, милая, он хочет не тебя, а то, что ты хочешь, но сам об этом не догадывается. Что же ты хочешь? Вот такого мужчину. Но если догадается, то обязательно подумает: «Мне это надо»? Потому что женщина ищет в мужчине идеал. Если находит, то строит под него своего мужчину, приговаривая: «Разве ты мужик»? Тем самым она превращает его жизнь в ад, ведь в здешней жизни нет ничего идеального. Для материального идеальное не рай, но ад.
Ум связан с трудом. Многие люди трудятся, делают дело, создают мир, культуру, самих себя. Но есть такие, - их меньшинство, - которые ничего не умеют делать. Чтобы их не было скучно, о них заботятся и пристраивают к делу в качестве начальников. Чем же они заняты? Казалось бы, они заняты управлением людей. Но так только кажется тем, кто занят делом. Конечно, было бы легче им самим с собой управиться. Но им некогда, ведь они заняты делом. На самом же деле власти, начальство, управляют не людьми, - они пытаются управиться друг с другом, занимаются интригами.
Но есть еще и те, кто добившись известности своими трудами, остывает и окаменевает в них. В них только теплится жизнь, подогреваясь популярностью. Еще при жизни они становятся академиками, «живыми трупами» классики. Их хватает только на то, чтобы управлять теми, кто вместо них продолжает делать их дело. Если бездельники раздражают, а популярные люди смешат, то авторитеты вызывают жалость тем, как проходит слава мира.
Ну, хорошо, что делают писатели? Они делают романы, пишут рассказы. Одни из них пишут такие сочинения, которые читают для того, чтобы читать. Для того, чтобы их дочитать, читателю не надо специально думать и переживать. За них это уже сделал писатель. Осталось только их прочитать. Если взять нашу, русскую, а не зарубежную, литературу, то можно назвать сочинения Ивана Тургенева, Антона Чехова или Ивана Бунина. Из советских писателей можно назвать Максима Горького, Михаила Шолохова или Алексея Толстого. Условно такие сочинения можно назвать «наивными» или «реалистическими».
Другие писатели пишут так, что предлагают читателю вместе с ними задуматься над тем, о чем они пишут, прожить и пережить их самим. Такие сочинения можно назвать «романтическими» или «сентиментальными». Их любил писать Лев Толстой. Он настраивает читателя на то, чтобы найти ответ искомый ответ. Некоторые из подобного рода писателей заставляют читателя не только подумать о том, о чем они пишут, но и задуматься над тем, что они пишут. Таким писателем был Федор Достоевский. В нем мы видим писателя, который задает такие вопросы, на которые трудно найти ответы в самом романе. Его трудно найти потому, что он идеальный. Такой роман можно назвать «идейным» или романом с «философской тенденцией».
И, наконец, есть такие писатели, которые пишут уже не «что», а «так», что не понятно, зачем они писали то, что написали. В таких романах важен сам процесс письма. Они не прозрачны, как наивные романы, в которых все видно и все понятно. В них как раз не просто не видно, как в сентиментальных и идейных романах, но не понятно, о чем идет речь и как она идет. Поэтому оные романы обрастают уймой таких же непонятных комментариев и толкований. Такие сочинения можно назвать символическими, модерновыми или экспериментальными. И в самом деле писатель ставит опыт, проводит эксперимент на самом себе и на читателе, который заключается в том, что вообще можно написать и прочитать. К такого рода писателям можно отнести Андрея Белого, Михаила Булгакова, Андрея Платонова. Конечно, в связи с этим было бы уместно обратиться к французскому «новому роману». Но здесь речь идет об отечественном литературном сочинении.
В последнее время в ходу пост-современный роман «информирования» или «кодирования». Это «роман-ребус», псевдоинтеллектуальный роман, абсурдный роман, который только симулирует работу интеллекта. Он так написан, чтобы настроить человека на поиск смысла, который никуда не ведет, потому что искомый смысл приказывает долго жить. В нем нет никакого смысла, кроме информации, которая не является смыслом. Информация развивает, если она имеет смысл, если она есть лишь явление чего-то иного. В современном
