Писатель, воздержись от поучений. Помни о магической, заразительной, подражательной власти своего языка. Достаточно того, что ты заражаешь словом, красотой письма. Смотри, не перегни палку, откажись от сомнительной славы быть печальником родной земли, не злоупотребляй мыслью. Негоже мыслящему использовать мысль, как это делает пишущий, использующий слово для внушения, или обыватель, думающий только для ориентации на местности, для того, чтобы адекватно приспособиться к среде своего обитания. Не используй мысль, а думай, чтобы хорошо думалось. Это уже хорошо. Не жди милостей от мысли, помимо мысли. Не ищи мысли от мысли, как не ищет добро от добра, не моралист, который, напротив, ищет добро от добра для кого-то. Мысль делается для самой мысли, из принципа, как добро делается для самого добра, а не для себя или кого-то еще. Добро – для добра, то есть для чего, а не для кого. Так и мысль то же. Вместе с тем следует иметь в виду, что такая критика тоже страдает налетом некоторого морализаторства. Напоминанием об этом служит имморализм как Шопенгауэра, так и Ницше, склонных к морализаторству наоборот.
Но такая человеческая логика уже недоступна современному человеку, который живет в виртуальном мире антихриста. Видимым явлением господства антихриста является борьба между силами дьявола и силами сатаны, между идеализмом и материализмом. На самом же деле сущностью происходящего, скрытой от посторонних (человеческих) глаз, является глобальная симуляция антихриста. Особенностью текущего момента является то, что у антихриста, «глазами» которого являются паразиты, управляющие сознанием многих людей, нет определенной цели. Он занят только тем, чтобы держать людей в состоянии неопределенной ситуации, что можно видеть по поведению авторитетных лиц, находящихся у него на службе. Тем самым жизнь многих людей, пребывающих в реальности-симулякре лишается какого-либо настоящего смысла. В таких условиях за редким исключением, вообще, невозможно мыслить. Между тем как раз мышление является собственно человеческим признаком (маркером), свойственным только людям. Напомню: Бог и его ангелы не мыслят, а знают. Для них знать сразу значит и думать, и чувствовать, и делать (волить, решать). Не так, но раздельно для людей.
Как это было мило прежде находить согласие и понимание среди других людей, склонных, вроде меня, к мысли ради смысла, скрытого в словах для того, чтобы развить их ум многократным упражнением. Но теперь он навсегда похоронен в словах для многих и многих людей. И все ради чего? Ради ничтожной информации, недостойной внимания мыслящих людей. Она предназначена для разжевывания большинством населения Земли, чтобы именно в ней оно нашло смысл своего познания, заменив тем самым знание общим мнением, то есть, совокупной мнимостью. Мы живем в век информации. Она вроде липкой бумаги привязывает людей к предметному денотату (значению). В результате обмена информацией жизнь людей упрощается, и они становятся похожими друг на друга. Находясь в информационном коконе, люди легко поддаются манипуляции со стороны паразитов сознания, символизирующих (кодирующих) паразитарное («коннотативное») значение. Таков тайный смысл знаков информации. Свет мысли гаснет в тенетах бессмыслицы и наступает век недоумия.
Глава пятнадцатая. Что нас ждет по ту сторону привычной жизни
Хотелось бы знать, чем все это закончится? Смертью, ужасным концом или ужасом без конца? Может ли вечность быть ужасом без конца? Такой ужас без конца обещает религия спасения грешникам в аду. Что же такое ад? Если он есть (почему бы ему не быть?), то он есть свидетельство торжества морали, утверждения должного в качестве сущего? Вряд ли. Онтологизация морали дурно пахнет. Его существование говорит только о превратности, если не извращенности, самой марали, ее антигуманизме.
Подумаем иначе и дадим простор, свободу своей мысли для творения. Почему бы не предположить, что существование ада есть не то должное, что может быть как сущее, но то, чему невозможно не быть не по моральному основанию, а по природе человека. Не может человек быть духом. Поэтому ему не место в раю в качестве ангела. Но ему там место в качестве собственно человека, то есть, в его собственном качестве человека. Попав в рай в качестве человека человек будет там гореть - светиться (лучиться) и пламенеть. Для человека такое огненное или духовное состояние, свойственное духам, не может не вызывать страдания. И так как рай есть место для вечности, то в нем человек будет страдать вечно. Поэтому рай для человека окажется адом. Что и требовалось доказать, но не по моральному основанию, а по природному основанию, достаточному для онтологии. Рай есть рай только для ангелов. Но одновременно он есть ад для людей. Пребывание там сделает из них демонов. Ведь демоны не блаженствуют в ином мире, а страдают. Поэтому то они и жаждут оказаться в другом мире – в нашем мире, во Вселенной, стремясь вселиться в нас.
Следовательно, грешников в ином мире ждет судьба демонов. Так кто же возрадуется в раю? Естественно, сам Бог, который вечно пребывает в блаженстве. Все гениальное, творческое просто: то, что Он в нас вложил, а вложил он в нас Самого Себя – искру творения к нему вернется и обратиться для нас пламенем, которым мы и будем гореть. Все так.
Но если это так, так зачем нам туда торопиться? Выходит так, что после смерти, которая аккумулирует все страдание жизни в ее конце, мы еще больше страдает уже в ином мире, ибо тот мир есть мир не преходящего времени, но мир непреходящей вечности.
Однако, может быть, мы просто привыкнем к самому страданию, которое станет неотъемлемым признаком нашей вечной жизни и будем получать известное наслаждение от него, вроде демонов? Как говорят: нет худа без добра. Может быть, в этом и заключается помощь Бога, его милосердие? Мы будем спасены для страдания. Но это слабое утешение для не-мазохиста.
Другой исход возможет, если мы понимаем смерть как выбор. Этот исход – ужасный конец и только. Казалось бы, в этом случае смерть есть милость Бога. Смерть предпочтительнее вечного страдания, ибо она несет страданию забвение. Но в смерти не только мы, но и нас забудут, мы потеряем самих себя. Но какая нам радость быть собой в страдании? Осознание страдания доставляет нам еще большее страдание, чем оно есть без сознания. Осознание себя в страдании ведет к признанию себя страдающим, к отождествлению себя со страданием, идентификации себя по страданию. Это ли не сам предел страдания? Зачем нам этот ужас? Такая вечность – наихудший исход. Другое дело – смерть. Лучше ничто, чем вечное уничтожение. Ад – это жизнь без радости, без счастья. Это одно несчастье. Так хоть в этой жизни у нас есть минимум счастья. В вечности же для нас, для грешников не будет не только максимума счастья, но даже его минимума.
Вместе с ем меня никак не покидает мысль о том, что неправильно отождествлять себя с грешником. Такая маркировка не ведет ни к чему хорошему. И в этой жизни счастье грешника сомнительно, а в иной жизни несомненно для него несчастье. Не может быть такого мира, да и Бога в нем. Бог не садист и в раю есть место не только для ангелов. Человек не является ангелом и никогда, даже в вечности им не будет. Это почему? Потому что ангелов нет помимо нашего сознания. теперь ангелы обернулись для нас в сознании демонами, призраками, паразитами сознания. Ад есть в этом мире, а не в ином. Или этот мир уже стал иным – миром ада для нашего сознания.
Я только хочу сказать то, что ад и рай могут быть лишь в нашем сознании, но не в самом мире. Как и мы сами в качестве людей существуем только в сознании. В мире есть животные, а в сознании – люди. Сознание не умирает, а продолжает жить. Умирают животные, то есть, люди в мире. Для мира мы животные. Животным, бессознательным существам свойственна смерть. Для них она благо.
Но смерть не есть благо для сознательных существ. После смерти они живут только в сознании. В сознании кого? Тех, кто живет. И это не обязательно люди. Ими могут быть другие разумные существа в других мирах, на других небесных телах. Но если это так, то чем мы отличаемся от паразитов сознания?! С чем боролись, на то и напоролись. Оказывается, люди – паразиты сознания! Какое неожиданное и, главное, печальное открытие. Или они, эти паразиты сознания внушили мне, что я тоже паразит, уже паразит? Что за сумасшедшая идея – представлять себя паразитом! Никакой я не паразит, Нет, дорогой, ты самый, что ни на есть, настоящий паразит, паразит сознания.
Вот до чего, до какого безумия могут довести человека размышления об иной жизни. Естественно, ни люди, ни я сам е являемся паразитами сознания. Мы не паразиты сознания, а само сознание в том смысле, что находимся в сознании, есть сознательные существа. Мы есть в сознании, а не сознание есть в нас. В противном случае мы есть животные с сознанием. Таковы животные, но не мы. Мы являемся смертными в качестве животных с сознанием. Животные с сознанием сознают себя душевными существами. Душевное же существо занято страстями. Избавление от страстей предлагает религия, которая советует: поверь и будет тебе утешение в виде надежды на спасение. Существу в сознании веры и утешения мало, ему нужно понимание. Если религия проповедует и утешает, то философия не проповедует и утешает, как бы это ни хотелось Боэцию, но размышляет и понимает. Причем размышление нужно мыслящему человеку не для внушения, для власти над ним, для того, чтобы с ним управиться, а только для одного понимания.
Прежде мне было трудно понять, почему я всегда с неприязнью относился к власти и к людям власти. Но потом понял: я сделан из другого теста. Мне никогда не быть властителем дум. Человек не паразит сознания, он сознательное существо, которое живет сознанием, то есть, самим собой, а не кем-то другим, как животное с сознанием. Он живет в сознании, а не с сознанием как паразит. Поэтому он и есть само сознании в жизни, его лицо, Я сознания.
Однако религия, в отличие от философии, притягивает большинство людей. Философия же отталкивает, ибо сознание – неподъемная вещь для человека. Он тяготится им и стремится от него избавиться в бессознательном, демонстрируя тем самым свое животное происхождение.
Но тогда можно ли сказать, что сознание естественно не для людей, для которых оно остается искусственным образованием, в лучшем случае искусным, требующим выдумки (воображения) и старательности, труда, а для ангелов, для духов? И можно, и нельзя. Можно, ибо им