подлинном смысле личным Я. Однако оно не только знает себя, но и узнает все остальное как отличное от себя, и в ином, отличном от себя, узнает уже иное, не свое Я. Здесь мы находим выход человека на Я не только самосознательное, но и в целом разумное как явление уже иной инстанции, не души, но духа, скрытого для души. Явлением существования духа для души является разум. Душа чувствует, точнее, предчувствует, верит, любит и надеется на дух, не зная его. Благодаря разуму она узнает его, знакомится с ним и знает.
Следовательно, на границе сознательного, на его пределе, где сознание обращает внимание (интендирует) на само себя или в самосознании в качестве рекуррентной (возвратной) функции сознания индивидуальное Я становится личным, точнее, личностным Я. И вот это личное Я есть превращенная форма, то есть, такая форма Я, которая в человеческом материале или социальном теле является индивидуальной душой. Но форма чего? Духа как уже не душевного, но духовного существа. Телом духовного существа является разум. У духа разумное тело, тогда как у человека душевное тело, то есть, человек есть душа в материальном (биосоциальном) теле. Такое тело имеет своим основанием жизнь, но эта жизнь является уже не естественной, природной жизнью, а жизнью в обществе, социальной жизнью.
Рациональное и иррациональное в познании (знании) и мышлении (мысли). Рациональное или пропорциональное, то есть, умеренное, придерживающееся меры отношение к сущему и бытию по своей сущности разумно, ибо мера, рацио, пропорцио и есть явления и проявления разума. Рациональное поддается счету и измерению. Оно соразмерно, гармонично сложено. Что это означает? То, что в рациональном соблюден оптимум, например, между минимум условий и средств и максимумом результатов, как это свойственно для логики и математики как наиболее рациональных занятий человека. Эти зпнятия являются познавательными, и они основываются на мышлении.
Однако рационально ли обратное соотношение таких величин, как условия и средства и результаты, как это принято в искусстве, например, в поэзии? Ведь там оптимальным является как раз обратное максимум условий и средств и минимум результатов, то есть больше, чем одно начало, но результат один, одно решение, шедевр. Тогда как в математике, наоборот, одно начало и множество следствий. Поэзия тоже рациональна, в ней есть место для расчета, вычисления, но это не сама суть поэзии, тогда как в математике счет - суть, ее сущность. Следовательно, еть рациональность, логичность не только математическая, но и поэтическая. Есть как логика счета, математическая логика, математическая рациональность. Но есть еще и логика рифмы, поэтическая логика, поэтическая рациональность. Поэтическая рациональность не есть противоположность рациональности, иррациональность, но есть другая рациональность, иная, чем математическая рациональность. Она иррациональность по мере математической рациональности, но не по своей мере.
К тому же в самой математике есть место для иррационального, - для иррациональных чисел, для явлений несоизмеримости, которые путем математических преобразований можно обратить и превратить в соизмеримости, рациональные числа. Следовательно, иррациональное взаимодействует с рациональным и может быть трансформировано в рациональное. Так что же тогда это самое, иррациональное?
Почему так глупо устроено общество? Потому что в нем не существует ни одного разумного существа. Человек глуп по своей живой природе. Он является коллективным живым существом. Коллектив людей принято называть обществом. Под обществом понимают целое, частыми которого являются сами отдельно взятые люди. Они могут соединяться друг с другом в разных комбинациях, связываться и взаимодействовать различным образом. Именно из-за этого, по этой причине человека называют универсальным существом. Сам по себе он слаб и ничем особенным не примечателен, но в коллективе, за счет других, как паразит за счет кормильцев он может над ними возвыситься. Для этого совсем не нужно быть умным, - достаточно быть хитрым. В этом смысле хитрость есть компенсация за неимением ума. Хуже быть глупым, потому что глупые, как правило, являются кормильцами и за их счет живут все другие, нахлебники. Зато у глупых, естественно, нет хитрости, поэтому они никого не обманывают. Это хорошо. То, что в одном отношении плохо, в другом отношении хорошо.
Правда, к счастью или к несчастью, - это как посмотреть: с какой стороны посмотреть, - с хорошей или плохой, - в жизни, в реальности чистые типы: умных, хитрых и глупых почти (за редким исключением, тем более «умные») не встречаются, ибо все имманентно всему, связано со всем (как говорили древние» «во всем есть часть всего»). Поэтому в действительности мы наблюдаем смешанные типы, порой амбивалентные. Наиболее часто встречается тип человека наивного, глупого с проблесками хитрости. Наименее часто, в исключительных случаях встречается смешанный тип глупого, наивного человека с налетом ума. На самом деле у него нет ума, но есть его видимость. Даже у тех, кого все остальные считают умным человеком, ум отсутствует, но есть намек на его возможное явление, Однако само общество препятствует такому явлению. Почему? Потому что умный представляет для глупых большую опасность. К нему, к уму никогда нельзя приспособиться как к глупости. Почему существует хитрость? Потому что она есть удобное приспособление к глупости. Глупые могут приспособиться друг к другу не за счет ума, а за счет хитрости. Хитрость есть приспособление к одному и тому же, которое его разнообразит, делает живым. Поэтому хитрость живет за счет глупости, но и глупости выживает за счет глупости. Они друг друга стоят.
Положительным качеством глупости является наивность. Но наивные люди не так наивны, как хотят показать. Они в некоторой степени еще и лукавы, то есть, умеют пользоваться своей наивностью, прикрываясь, маскируясь своей наивностью. Нельзя сказать, что они лишь внешне наивны, в глубине тая свою хитрость. Другими словами хотелось бы сказать, что они еще хитрее тех, кто показывает свою хитрость. Но, к сожалению, или, наоборот, к счастью, это не так, потому что они амбивалентны. В большинстве случаев они сами не знают, не сознают своей хитрости, то есть, хитры естественным образом, по своей глупой, животной природе.
Естественная хитрость – это хитрость на одно место, необходимая для выживания. В народе она называется «хитрож…стью», когда она (оно, то есть, «оч…о») «играет». Если же хитрость используется не только и не столько для выживания, сколько для хорошей жизни, то она называется более благозвучно «умохитрием». Но это одно название. Что оно означает? Не максимум хитрости, но и не ее минимум, но оптимум, то есть, хитрость в самый раз, к месту, в меру. Это умеренная хитрость, культурная, воспитанная, цивилизованная, а не дикая, звериная, скотская, дикая. То, что Гегель называл «хитростью разума», было на самом деле не оптимумом хитрости, но ее минимумом. Что такое минимум хитрости? Это, конечно, ограничение ее разумом, то есть, хитрость в границах разума. Тогда как «умохитрие» есть оптимум хитрости, ограничение разума хитростью, то есть, разум в границах хитрости, когда она использует его как средства в хитрых целях (интересах). Именно на этом начале – на «умохитрие» основывается современное общество. Оно хитро но в меру, не разума, но хитрости. Это уже достижение. В чем? Разумеется, не в разуме, а в хитрости как сущности глупости, являющейся хитростью в чистом виде.
«Три мушкетера» как витрина, икона аморализма. То, что «Три мушкетера» - это три составные части и три источника французского национального характера», явно литературное преувеличение. Впрочем, давайте, читатель, разберемся по порядку. Атос, Портос и Арамис - это три образа воплощения благородства (крови), силы (тела) и хитрости (ума). Они составляют кавалерский набор национального характера французов, источниками которого являются кровь и ее агент – вино (вкупе с влечением к нему, с винопитием, пьянством), тело, чрево, корпус ( в теле, потворство плоти, чревоугодие) и голова (любопытство, блуд). И действительно, что собой воплощают три мушкетера? Атос служит символом благородства с его напыщенностью и надменностью, достойной какого-нибудь жестокосердного испанца-матадора – убийцы быков. Портос олицетворяет собой тщеславного бедного рыцаря, мечтающего о титуле и утешающего свою утробу всякими яствами и доброй пинтой веселящего напитка. И, наконец, Арамис, этот мушкетер в рясе, отменный лицемер, прячущий под сутаной кирасу и свивший в своем аббатстве гарем. Он не только лицемер,. но коварный и расчетливый интриган, который не внушает никакого доверия. Что представляет собой пастырь, который не внушает никакого доверия пастве? Кто он такой? Сластолюбивый и лживый служитель власти. Это три источника обучения, три учителя воспитания юноши-провинциала из Гаскони – Шарля д՛Артаньяна. Так чему они научили юношу? Драться и убивать, пить, блудить и служить за деньги короне.
«Три мушкетера» - это роман о приключениях для подростков. Чему он учит? Во-первых, тщеславию, хвастовству. Чего не отнять у французов, так это их хвастливости. Нет ничего противнее того, когда люди начинают хвалится, хвастать своими приключениями, с позволения сказать, «подвигами»: как они набили морду первом встречному, а потом его убили, переспали с женой хозяина, который предоставил вам свой кров и крышу, изменили Родине и прочее в таком же духе. Во-вторых, продажности. Все, что они не делают, они делают за деньги. В-третьих, вранью, лжи. Они на каждом шагу врут всем, окружающим, друг другу. В лучшем случае, они маскируются или отмалчиваются. Нельзя никогда забывать, что они наемники, точнее, наемные убийцы, спецпорученцы, глаза, уши и руки не кардинала, а самого короля. Впрочем, голова у короля в романе, а не в жизни, пустая. Поэтому они изменяют ему вместе с его женой. Причем изменяют врагу короля как мужа и как государя, а значит, изменяют своей Родине, «родной душке» Франции. Следовательно, в четверых, измене, предательству. В-пятых, мстительности. В-шестых, насилию, убийству как следствию мести.
И в самом деле кого изображает Шарль д՛Артаньян? Грубияна-провинциала, который уже «с детства академик». То есть, этот «добрый малый», не промах, является самодовольным хамом, точнее, жлобом, который занимается пьянством, обжорством, обманом, драками, убийствами, заговорами, выдает себя за другого и занимается не от своего лица любовью со шпионкой, уводит жену у мужа, «кружит» голову служанке, является сообщником любовника и врага своего Отечества венценосной жены. При всем при этом он дьявольски хитер и, разумеется, бесстыден и бессовестен, жесток и вероломен.
Хваленная автором дружба убийц есть связь сообщников по преступлению. Они все повязаны одной кровью. Их дружба порочна, как порочны они сами. Вот в чем секрет их девиза: «Один за всех и все за одного». Один мстит за всех и все
