их превосходит и только оно является истинной вечной и безначальной и бесконечной абсолютной действительностью. Поэтому счастье личное отдельно ущербно и неполно, как не полно и счастье всех людей, существовавших, существующих и будущих существовать в истории развития человечества, так как не является всеобщим счастьем. Ведь всеобщее счастье, как и всеобщий разум не есть совокупность всех отдельно взятых событий счастияи и мышления.
Правда, оно состоятельно на время стремления к всеобщему единичных индивидов в той мере, в какой в них личное становится особенным выражением всеобщего духовного содержания. Единственно, что нам дано, так это возможность себе отдать объективный отчет в том, что мы можем быть причастны истине, причастие которым можем переживать как личное счастье, но только при условии, что не будем путать, личное, особенное с всеобщим, являющимся истиной особенности единичного. Если бы это было не так, то никто бы не был счастлив, т.е. счастлив на время и несчастлив навсегда в том смысле, что его лишен на все оставшееся время, пока жив. И благодаря своей конечности, несчастлив не всегда, а только на время жизни. А так, до жизни и после нее, ни счастлив, ни несчастлив. Вот здесь мы и встречаемся со смыслом счастья, когда рассуждаем о нем.
Но что такое смысл, если мысль – это событие человеческого сознания, причем такое, которое есть факт субъективной интенции предмета, акт работы с ним, его узнавания вне непосредственной данности его чувствам, как не событие пребывания указанной мысли в выражении словом сущности предмета? В данном случае нас интересует смысл самой мысли В чем он заключается? Скорее всего в том, что мысль в собственном смысле своего слова… Что мы сейчас сказали? Что означает «в собственном смысле» слова, как не в том, что называется слово по его прямому назначению. А что является прямым назначением слова «мысль»? Мысль как таковая, которая находит себя, схватывается сознанием субъекта в кругу своего предела именования и имения в виду, т.е. в идее. Если она в этом схватывании понимается в своей идее, то на имеет форму понятия. Таким образом, речь идет о смысле понятия, его концепте как подвижном образе его вечной идеи относительно сущности того предмета, который понимается, в данном случае относительно самой мысли. Значит, смысл мысли есть предел узнавания в ней того, что собственно она значит, т.е. имеет отношение к тому, что есть. Смысл – это сущностный предел мысли, при котором она пребывает в слове или каком другом выражении выражаемой предметности, это выраженная мысль в мысли или событие ее мыслимости.
Таким образом, мы получили мысль, состоящую из мыслящего (кто), мыслимого (что) и мышления (как): как что кем-то мыслится, имеется в виду предела своего существования. Смысл есть мышление мысли, модус ее существования, способ, которым она есть в сознании. Вне сознания она есть идея. Тогда смысл есть идея мысли в сознании, ее законченный образ в мышлении или понятие. Итак, мысль есть единство что, как и кто относительно вещи или целостность, частыми которой являются мыслящий, мыслимое и само мышление, понятие которого в мыслящем мыслимого есть смысл, если он есть смысл самой мысли.
К чему мы пришли в нашем исследовании смысла мысли? К тому, что, во-первых, ее смысл заключается в том, что есть мышление или движение сознания субъекта по направлению к тому, что она не только из себя представляет, а именно мнение, но и есть по существу, - знание, открываемое и узнаваемое в ходе ее смыслового движения к самой себе как предмету сознательного стремления.
Во-вторых, смысл мысли заключается в воплощении объективной идеи мысли в материале сознания мыслящего субъекта.
Смысл мысли есть связанность мысли тем, что она имеет в виду, или то, с чем она связана, то, что ей схватывается в чем-то предметном, за что она держится. В смысле мысль отдает себе отчет в том, что именно она понимает. И в этом смысле мысль становится понятием, т.е. ее истиной является понятие, которым она себя понимает.
Значит, есть идея, или предположение, мысль как квант движения идеи (мышления) в сознании человека, смысл как то, что является важным в мысли, само сознание, его состояние, в котором оно дает себе самоотчет в том, что есть мысль и что она означает и на что указывает, и тем самым является самосознанием, а также предмет осознавания и мышления, который сознанием переживается в качестве предмета интенции сознающего и мыслящего, его внимания. И, разумеется, есть предмет как таковой, вне сознания и мышления сознающего и мыслящего, если, конечно, он не является самой мыслью или фантазией, мечтой.
Нас сейчас интересует смысл мысли, точнее, проблемность его определения либо как того, что она означает или на что указывает. Если мы вспомним то, что писали прежде, то выберем то, что мысль означает. Но если она указывает на то, что есть сама, то смысл сведем к предмету мысли. Но и здесь он будет определен не столько как мыслимое содержание, сколько как событие самого мышления этого содержания. Но что значит «она означает»? То, что мысль имеет отношение к порядку знания? Знания чего? Того, что она есть, в соотнесении с всеобщим, в котором ей есть ее, особенное, место. Ведь она есть? Где? В сознании. В каком смысле в сознании? Да, в том, что имеет в нем свой топос, свое место. Она имеет в сознании место. Но когда? Тогда, когда сознание сознающего на нее работает, то есть им схватывается ее смысл.
Причем, конечно, мы осознаем ее смысл, не тогда, когда ее мыслим, а следом, так как это уже другой акт сознания, его действие над самим собой при его сосредоточенности, фокусировке, на себе собственно. Ведь когда мы думаем, предметом нашей мысли есть не она сама, а тот предмет, на который она направлена. Допустим, что она сама есть свой предмет, как это имеет место в философском размышлении о мышлении. Но и в этом случае мысль мысли, если предметом мысли является она сама, понимается многоступенчато в трех проекциях, трех планах: во-первых, бытия как его событие, событие бытия сознания, во-вторых, знания как его сущностного содержания и, в-третьих, выражения как переживания субъектом очевидности соответствия содержания мысли ее свершению. В «ком» «как» «что» мысли имеет место и время. Мыслящий мыслит мысль. Но здесь же в мысли мы имеем следом ее как узнаваемую в возвращении к себе в качестве состояния мыслящего.
Дает ли мыслящему этот акт ее уже повторного свершения – возвращения к себе нечто новое в знании? Да, разумеется, мыслящий теперь не просто мыслит, но еще и знает себя мыслящим, т.е. тем, кому она обязана своим возвращением к реальности. Действительно, она складывается и уплотняется. Концентрация мысли может обернуться ее заметным приращением на пути к истине. Возникает вопрос: В чем оно может состоять? Это приращение может случиться за счет изменения контекста мышления с порядка рассуждающего сознания на порядок спекулятивного размышления, с сознания на самосознание в свершении мысли. В новом рельефе мышления, в необычном его разрезе многое в самой мысли может открыться мыслящему. Если это произойдет, то установится новый смысловой горизонт понимания мыслящего в мышлении.
Смысл мысли имеет не только экзореференциальный (внешний, семантический и прагматический) план в качестве того горизонта понимания, который выводит мысляшего на новый, более высокий уровень приближения к истине, установления истинного соответствия между субъективной формой выражения мысли и ее объективным содержанием, т.е. такого соответствия, которое является событием свершения мысли. В становлении мысли понятием, которым она понимается, становится сам мыслящий. Смысл еще располагает эндореференциальным (внутренним, синтаксическим) планом в качестве той пропорции, которая складывается между элементами-частями мысли в ее умное (идеальное) целое.
Сложносоставное целое мысли, ее смысловая целостность связывает такие ее части, как 1) идею в качестве предпосылки мысли, ее гипотезы, замысливания, завязки, абдукции и одновременно индукции, наводящей на мысль, 2) акт полагания мысли как сущностную отрицательность ее интуитивной интенциональности или непосредственной наведенности на предметное нечто в форме дедукции, выведения из нее мысленного содержания, 3) событие превращения, развязки, снятия напряжения между завязкой (непосредственностью замысливания) и разведением мысли, ее ростом, созданием пространства, заполненного ее дифференциацией, поляризацией крайних моментов развития-разветвления, предполагающего выбор одной их противоположных альтернатив-антитез. И, наконец, вслед за этой трансдукцией, ведущей к прерыванию, размыканию-разрыву непрерывного (континуального) выведения, к выходу за предел осмысленности в иррациональную область маргинальной бессмыслицы, приходит 4) редукция, понимаемая не в качестве упрощения сложно составленного движения мысли, но ограничения трансгрессии в поле проблематичности осмысления, установления баланса на грани между смыслом и бессмыслицей, его возвращения через горнило плавления в стихии аналитического сущностного развертывания размышления к простоте непосредственного освоения-схватывания, но уже на новом уровне критического его прояснения, т.е. подлинного уясненного понимания. И последним, итоговым элементом состоятельности мысли является ее 5) сборка, кондукция, синтетический акт укладки мысли как сход с мертвой точки пустого повторения себя на новый круг обновления.
Кратко: под(на)ход(ка)-рас(ис)ход-выход-приход-с(об)ход. Следом опять уход на новый виток хода мысли. Или: замысел-промысел-вымысел-умысел-смыс(е)л. То есть, мысль начинается с проблемы, с вопроса о том, что волнует мыслящего человека. Он вынашивает замысел. Начинает над ним работать, занимается промыслом, мыслит, размышляет. В результате промышления у мыслящего появляется не просто идея, но уже понятие о том, о чем и что он мыслит. Это то, что можно назвать вымыслом. Последний необходимо подвергнуть критической оценке, т.е. его оценить и уценить, в чем состоит задача умысла. В конце концов, выявляется смысл всего занятия мыслью.
Проблема контакта с универсальным разумом. Если допустить, что существует универсальный разум, то он существует везде, где есть Универсум. А Универсум есть везде и всегда, ибо он есть все и это все в нем как в своем едином. Совпадает ли он, этот универсум, с тем, что ученые-космологи называют Вселенной или Метагалактикой? Да, но только в том смысле, что Вселенная как Метагалактика, т.е. физическая реальность, которую изучают, наблюдая, физики, есть только его часть. Ведь в части есть целое, частью которого она является. Но в целом есть и другие части, другие миры, другие Вселенные. Какие они? На этот вопрос мы пока воздержимся отвечать, пока не разберемся с тем, что нас занимает. А занимает нас универсальный разум. Для того, чтобы сделать его предметом своего размышления и в качестве
