позитивная – тезис (положенное), критическая – анти-тезис (противоположенное), феноменальное – син-тезис (положенное в положенном и противоположенном вместе). Что такое положенное? То, что есть положительного в науке, а именно факт, следующий за тем, что является его причиной, то есть, законом, проявлением которого он как следствие является.
Позитивная стадия в свой черед также делится на три фазы-момента (такта): тезис-антитезис-синтез. Тезис представлен логически позитивизмом Венского кружка с их демаркацией научных и вне-научных теоретических высказываний-предложений и принципом верификации (подтверждения) таковых эмпирическими предложениями протокола наблюдения в соответствии с процедурными правилами формальной (и символьной) логики.
Антитезис репрезентируется учением «официального оппонента» Венского кружка К.Поппера, предлагающего свой критерий фальсификации как принцип философского обоснования правдоподобности или совместимости теоретических положений с эмпирическими предложениями их принципиальной опровержимости, а также свою схему объяснения роста научного знания не путем индуцирования, то есть наведения ума ученого фактами на закон, сформулированный в общих понятиях терминологического языка, а путем дедуцирования из смелых гипотез этих общих теоретических положений, подвергаемых принципиальной (радикальной) фальсификации с целью их очищения от вне-научных, научно бессмысленных, предложений. При этом чем более содержательнее теория, то есть более насыщена эмпирическим содержанием, тем она лучше опровергается и определяется в качестве научной. Причем истинной полагается не сумма фактов, а теория и ее предложения, условиями истинности которых и являются факты.
Синтез позитивной стадии развития философии науки мы находим в учении И.Лакатоша о конкурирующих научно-исследовательских программах, в которых доктриной-константой, не могущей быть подвергнутой фальсификации, то есть, опровержению, но подлежащей постоянной верификации, то есть, подтверждению, как это было у венских логических позитивистов, выступает программное жесткое ядро, а вот переменной этих программ является так называемый им «предохранительный пояс», подлежащий переменчивой проверки опровержением, в качестве перекручивающейся ленты Мебиуса опоясывающей жесткое ядро теории-программы.
А теперь перейдем к общей критической стадии развития философии науки как философской науки. Она начинается с тезиса Т.Куна о несоизмеримости парадигм или доктринальных основ теоретического исследования в момент совершения научной революции, когда одна научная картина мира сменяет другую, ей предыдущую. Само развитие науки полагается Куном не как аккумуляция научного знания, его наращивание, рост, а как разрыв преемственности в этом росте, поворот в самом развитии, что, по Куну, есть аномальное в науке. Нормальная наука начинается тогда, когда ученые прекращают критические дискуссии, которые, согласно Попперу, как раз являются питательной средой роста научного знания, определяются в своей научной убежденности в истинности доктрины-парадигмы (образца-схемы того, как правильно описывать и объяснять предмет исследования) и занимаются только решением задач-головоломок (квестов), тестируя их на правильность соответствия (совместимости) парадигме. Однако с течением времени инерционного движения следования парадигме образуется масса нерешаемых задач в рамках принятой парадигмы и контр-фактов, не могущих ей быть объясненных и предсказанных. В результате создается революционная ситуация в науке, когда парадигма не работает, не помогает ученым управиться с возникающими проблемными задачами. Находится ученый-еретик, который вводит в дело новую парадигму. Происходит их смена. Новая парадигма не может быть соразмерна прежней.
Когда мы обращаемся к позитивной части антитезиса, имеется в виду то, что есть утверждение отрицания, а именно несоизмеримость парадигм как разрыв в преемственности между фазами развития науки. Но это еще позитивная часть антитезиса или различие. А что будет на антитетической стадии этого антитезиса или стадии противопоставления (противоположности)? Ничто иное как учение П.Фейерабенда, направленное против возможности самого метода исследования истории развития науки. Что это предполагает? То, что история науки не имеет своей логики, то есть, пути развития науки равновероятны, из чего следует все, что угодно. Это означает, что наука в своем развитии обусловлена в равной мере не только собственно познавательными причинами, но и религиозными, социальными, психологическими, природными и прочими причинами. В результате размывается фундаментальный каркас обоснования и достаточного основания самой возможности логики истории развития науки. Получается, что наука находится в непрерывном движения пролиферации или размножения равных своих возможностей развития. И тогда выходит абсолютный релятивизм или плюрализм ее становления.
Следующим этапом ее развития становится редукция беспорядочного или хаотического (плюралистического или полилогического) движения, которое можно назвать инструментально-прагматическим использованием науки всем обществом. Эта редукция оборачивается догматическим упрощением понимания существа науки. Обратной стороной упрощения сущности науки становится ее популяризация и смешение с иными, вне-научными формами познавательной деятельности. На этом этапе мы как раз находимся. Что нас ждет в будущем? Ничто иное, как феноменальный этап ее развития и понимания, в подлинном смысле являющийся синтетическим, собирающим все то ценное, что в ней было за всю историю ее развития. И начнется он с того, что можно назвать позитивным возвращением к безусловным основаниям науки, а именно к ее абсолютной метафизической предпосылке.
Сущность человека. Человек единственное существо, которое мы знаем, как состоявшееся в процессе развития сознания в мире. Причем, человек является не только способным к развитию человеческого сознания, но он достигает на этом пути и осознания самого сознания, то есть становится носителем самосознания. Как понять этот пик развития сознания? Как то, что сознание знает себя как сознание, и как то, что человек сознает то, что он знает и сознает. И только? А этого мало? Эти два состояния становления сознания как первой ступени развития духа имеют своим основанием животное и социальное бессознательное. Но что их «снимает» в следующей фазе уже вне сознания развития духа? Сверхсознательная, а значит, сверхчеловеческая, фаза развития абсолютного духа, то есть духа как абсолюта, начинается с разума как логоса. Человек вплотную подошел к этой стадии или ступени развития, но так еще на нее и не встал. Он все еще пребывает в душевном состоянии или состоянии существа, использующего разум в качестве средства жизни. Природа у человека естественноисторическая, а не разумная, как у более совершенных существ, которых люди привыкли с древности называть, духами, демонами, ангелами, богами.
Религиозный вопрос как вопрос философский. «Вам не страшно жить с такими мыслями»? С подобными словами к автору нижеизложенных строк мог обратиться «доброхотливый читатель». Почему в последнее время интеллектуальный человек так часто обращается к религиозному вопросу? Странно, ведь он не религиозен: в бога не верует, на него не молится, не участвует в богослужении и не находится в ограде церкви. И потом на дух не переносит религиозную проповедь. Вероятно, то, что его «обращение» не является религиозным, и есть обращение философское к религии. Когда имеет место философское обращение к чему-либо? Когда есть мировоззренческий (точнее было бы сказать, миросозерцательный, то есть, теоретический, а не мировоззренческий, практический) кризис, если полагать, что философия есть критика мировоззрения, работа с ним с разумной точки зрения как с предрассудком или с тем, что ей предшествует как бессознательно усвоенное, доразумное начало или устой жизни.
Философия прямо, непосредственно не работает с практически сложенными узлами мировой паутины жизни. Она имеет дело, причем теоретическое дело, что уже является противоречием в противоположных понятиях «теории» и «практики» («дела»), в обнаружении и разрешении чего и заключается «философское дело», с идеями этих жизненных узлов, которыми все повязаны. Следовательно, философия не может появиться на пустом в культурном смысле месте, - ей, как правило, предшествует традиция осмысления того, что люди делают. Вот это осмысление дела, а не само дело, и становится предметом философской рефлексии, а также то, как оно, это рефлектирование (отражение) и спекуляция (отражение отражения) отзовется на самом положении дела.
Приходит кризис, вызванный проблемой неясности основ жизни из-за их неустойчивости и изменчивости, зыбкости самого бытия, его становления. Именно эту проблему можно назвать религиозной. Неуверенность в такой подвижной и непредсказуемой жизни вызывает потребность в вере, покое и предсказуемости для продолжения обычной жизни. Другими словами, обычная жизнь нуждается для обычности в необычности. Казалось бы, можно было уже привыкнуть к такой жизни, а другой мы не знаем, ан нет, не можем привыкнуть к непривычности без привычки к привычности. Что это такое, поймем дальше по причине недоговоренности.
Вернемся к самой религии, вернее, к тому, из чего она состоит. А состоит она во временном измерении из веры или прошлого, покоя или настоящего и предсказуемости или будущего. Вера есть основание религии как связи всего со всем. Человек чувствует себя несчастным, обиженным и слабым, когда полагается только на себя. Вместе с другими он обретает силу, великодушие, умение прощать и быть счастливым, как раз счастливым, ибо несчастье тяжело переносит в одиночку, тогда как счастье «на людях» создает иллюзию его не частичности, а целостности, то есть связь не с частью, а с целым, частью которого он является. Так человек обретает уверенность в самом себе, в других, в самой жизни, тем более, что она санкционируется высшей божественной инстанцией, признаваемой всем религиозным обществом, к которому принадлежит верующий. Поэтому понятно, что в настоящем он окружен любовью к богу всех верующих, включая себя, посредством которой его отношение к самому себе становится любвеобильным. В результате верующий добивается той цели, которая является предсказуемой в той мере, в какой он в нее верит, а именно, что после земной жизни он будет в вечности у бога уже не время от времени, а вечно. И чем же он там будет заниматься? Будет славить имя бога, ему служить, и в этом качестве славного служителя жить вечно. Какая сентиментальная идиллия! Без комментария.
А теперь серьезно. Быть покорным существом, идущим на Страшный суд на заклание за свои грехи, - как это узнаваемо. Конечно, не это есть смысл того, что влечет к ответу на религиозный
