жизни. Если мы бесчувственны, не воспринимаем жизнь и ее не переживаем, то мы мертвы душевно. Если же мы не ведаем жизни, не знаем ее, то мы мертвы духовно и интеллектуально или интеллигентно. И то и другое состояние смерти есть подготовка и условие возможности телесной смерти. Телесная смерть превращает душевную и духовную смерть в материальный факт, доводит смерть до высшей точки утверждения. В момент смерти тело (единичное), душа (особенное) и дух (всеобщее) расходятся по своим регионам бытия, определяясь в качестве таковых, подтверждая своим разделенным существованием окончательную гибель человека как единства этих трех моментов: особенного (душевного) выражения всеобщего содержания (духовного) в единичном (телесном) составе.
О писании романов. Роман – это история человеческих страстей. В нем обязательна должна быть драма. А какая драма без конфликта страсти и разума, точнее, рассудка? Но то, что в романе есть страсть, конечно, любовь, не должно понимать так, что она может быть показана вся без утайки. Физическая сторона любви не может не быть скрыта. Если этого нет, то такой роман дурного вкуса. В романе важно соблюдать меру нежного и грубого. Чувство нежно, а физиология или материя груба. Поэтому нежное чувство нужно показать, а физическую близость поместить между строк. Прописать можно не телесную привязанность, а страстное чувство. Иначе получится порнографический роман, а не роман чувств, их воспитания. Для романа порнография избыточна, ибо если ты покажешь в слове (не дай бог в изображении) секс, то отпугнешь чувства и в результате получишь скучный жанр, сродни бесплодной записной мастурбации. Но в нем необходима атмосфера умеренного эротизма. Шаловливый эрот в романе на своем месте, как и Венера. Но она должна показывать только свой край, часть, скрывая целое, которое додумает, до-воображает читатель.
Об обучении. Учить всему надо как-нибудь, а вот чему-то так то. О простом надо говорить просто, а о сложном говорить сложно. Так поступает ученый учитель, то есть, педант. А как поступает учитель философии, то есть, умный учитель или учитель, который себя учит? Он о сложном говорит просто, а о простом думает сложно, чтобы говорить просто.
О помощи высших. Предел человеческих возможностей – установление демократии. Но даже если она будет царить во всем мире, точнее, на Земле, то и в этом случае ни одна из глобальных проблем человечества не будет решена. Почему же? Да, потому, что люди просто не способны сами себя контролировать так, чтобы продолжать быть людьми. Об этом говорит жизненный опыт не только прошлых поколений, но и любого современного человека. Так где гарантия того, что это не повторится в будущем? Нет никакой гарантии. Именно это заставляет верить человека в существование высшей силы, которая может помочь человеку в решении его жизненных проблем. Одной из самых важных проблем жизни является проблема смерти. Вот почему люди надеются на бессмертие в жизни после смерти, на вечную жизнь.
Так рассуждая, нельзя не задуматься над тем, есть ли на самом деле высшая сила, высшие существа, и захотят ли они помогать таким низшим существам, как люди, стать лучше. Люди полагают, что высшие существа, которых они называют ангелами, для того и созданы создателем всех существ – богом как наивысшим существом, - чтобы помогать низшим. Такая здесь логика. Конечно, она имеет смысл, уточню: для нас. А как же быть с самими существами, - для них она имеет тот же смысл? Разумеется, нет. Одно дело – для низших, и совсем другое дело – для высших. Это раз. И еще: у людей низшее служит высшему, а не наоборот, высшее - низшему. Однако является ли высшее у людей на самом деле высшим? Складывается такое впечатление, что оно не столько высшее, сколько такое низшее, которое ниже низшего: оно просто ничтожно.
Если умно размышлять о том, каким может быть отношение между высшими и низшими с точки зрения высших, можно подумать, что оно должно (здесь специально используется модальность долженствования, а не существования, ибо она более релевантна (логически корректна) в этом контексте) быть равным в том смысле, что высшие должны способствовать возвышению низших, чтобы в пределе они могли дорасти до их высшего уровня. Об этом догадывались еще древние мыслители, иначе, зачем они вообще нужны. Но тогда и люди должны демонстрировать такую же логику по отношению к более низшим по сравнению с собой существам. Они ее и демонстрируют, но в каком виде? В свойственном только людям качестве эксплуатации, использования в своих интересах: либо для непосредственного поедания (коров, овец, свиней и пр.), либо опосредствованного использования для поедания других видов (собак, лошадей и пр.). По этой превращенной, вернее, извращенной, логике и высшие создания, вроде ангелов, должны заниматься нашей эксплуатацией, в той форме, которая по человеческому соображению свойственна ангелам. Даже бог как наивысшее существо действует, по мнению людей, сообразно этой логике. Он ведет себя с людьми как господин со слугами, как пастух с овцами. Ангелы его есть собаки, которые сторожат стадо, защищая его от происков демонов – падших ангелов.
Высшие существа не то, что не хотят помогать людям, они не могут это сделать, потому что их помощь может быть только зеркальным отражением помощи людей скотам и зверям. Однако люди эксплуатируют не только скотов и зверей, но и других людей. Что из этого следует? Так как ангелы и сам бог не способны на эксплуатацию в силу своей доброй природы, то они и не помогают людям. Но люди тогда скажут: почему же они не помогают немногим людям, которые способны вести себя по-человечески не только с людьми, но даже со скотами и зверями? Ответ так же прост, как и вопрос: если помогать меньшинству, а таковым является добрая (малая) часть человечества, то в силу слабости добра в материальном мире зла (материи как хаоса или возможности самой возможности или чего угодно), плодами добра будут семена зла. Вот если бы большинство человечества было способно противостоять злому естеству и его принципу (выживает наиболее приспособленный), то только небольшая часть возвращалась бы в былое животное состояние. И вот тогда ангелы могли бы помочь людям (что зовется «божьей помощью») справиться с падением немногих людей, ибо им самим знакомо это по собственному опыту отпадения от них тех своих собратьев, которых называют «падшими» или «демонами», а проще «бесами». Совершенство относительно. Эта относительность касается и мира ангелов. Само их количество (множество) говорит о том, что может все случиться, в том числе и открепление, отвержение от бога как духа, их тяготение к материи. Падшие ангелы – это такие ангелы, у которых опустились крылья, и они не могут больше парить в небе идей.
Что же тогда делать людям, склонным к идеям, к их воплощениям в материальной жизни? Довольствоваться этими воплощениями, как ими довольствуются падшие ангелы. Так вот лучшие люди среди нас – это падшие ангелы. Но тогда как они вознесутся на небо идей? Так они часто туда возносятся в мыслях, образах, мечтах, открытиях и изобретениях, чтобы, в конце концов, быть с-брошенными опять на землю. Такова их судьба: быть отверженными. Прочие просто прокляты.
Оказывается, что здесь та же самая (парадоксальная) логика, что у Леона Блуа и Николая Бердяева: «Иисус тогда сойдет с креста, когда в него уверуют евреи, но они только тогда уверуют в Иисуса, когда он сойдет с креста». В нашем варианте истолкования смысла помощи высших низшим это звучит так: «Высшие тогда помогут людям, когда люди станут людьми, но они станут людьми только тогда, когда им помогут высшие». Смысл здесь в чем? В том, что низшие - высшие, а высшие - низшие. Только когда люди это поймут, они изменятся. Смысл здесь в чем? В том, что низшие - высшие, а высшие - низшие. Только когда люди это поймут, они изменятся. Их изменение будет помощью высших низшим. Когда это произойдет? Никогда, ибо будет иметь место там, где нет ни там, ни здесь, где нет мест, - не во времени, а в вечности.
Дополнение к «помощи высших». Выше была изложена только негативная логика истолкования помощи высших низшим. Позитивная логика такой помощи предоставляет человеку возможность и малым числом собственно человечных установить разумный порядок жизни, с которым будут вынуждены считаться остальные, если будут способны жить по-человечески. Эта логика исходит из допущения или логического (достаточного) основания или хотя бы необходимого условия, что человеческое может выжить в нечеловеческих или естественных условиях только на социальном уровне. Социальный уровень начинается не на индивиде, а на группе существ, связанных чем-то, в данном случае человечностью. Человечность возможна только между людьми. Народная поговорка говорит: «Один в поле не воин». Если есть группа единомышленников, то не все потеряно. Правда, нет гарантии, что «дело выгорит». Есть логика, но есть еще и история со своими случайностями, счастливыми стечениями обстоятельств, удачей и прочим. Почему бы не рискнуть и не стать человеком? Если ты стал человеком, то может и другой тоже вполне стать человеком. Тут и приходит надежда на лучшее. Это лучшее, что есть.
Школа. Это, прежде всего, не место, а способ учения как культурного занятия, вернее, занятия человека культурой. Через учение человек становится культурным существом, то есть, собственно человеком. Без учения, без школы невозможно существование человека как культурного существа. Тот человек, который выучился, является ученым. Следовательно, те люди, которые не являются учеными, еще не выучились и нуждаются в школе для того, чтобы быть культурными существами, вполне людьми. Пока люди еще не ученые, они не люди в собственном смысле слова. Вот и все.
Однако человек, став ученым, еще не становится учителем. Он просто перестает быть учеником. Учитель больше человек, чем ученый, и еще больший человек, чем не ученый. Всякий человек, если он не идиот (кретин), способен стать ученым. Для этого необходимо быть здравомыслящим и умственно полноценным, а также старательным и любопытным, устремленным к знаниям, желающим их иметь. Чтобы быть ученым, нужно иметь знания, а не мнения, ибо они заблуждения. Так вот не ученые имеют мнения, условиями существования коих являются предрассудки. Не ученым не хватает ума, точнее, рассудка и труда для полного очеловечивания или окультуривания. Однако вернемся к ученым. Не всякий ученый может быть учителем. Что для этого необходимо? Сила внушения, власти над людьми. Из чего проистекает эта сила? Из убеждения в праве внушать людям и повелевать ими. Разумеется, для их же пользы, как полагают учителя. Учителя – это те, кто учит. Работа учителя состоит в том, чтобы учить получать знания, но не думать.
Вот для того, чтобы думать, нужны уже не учителя, а философы. Из кого получаются философы? Конечно, не из учителей. Из учителей получаются софисты, а не философы, болтуны, а не
