кем-то разговаривает по миниатюрному коммуникатору, сидящему в ушной раковине. От удивления я выпрямился и Кайрилет случайно меня заметила. Она мне счастливо улыбнулась и я понял, что она, наконец, установила контакт через наш посадочный модуль со спасенными альдебаранцами.
Только теперь у меня открылись глаза на то, как все же Кайрилет красива. Ей было к лицу платье голубого цвета времени позднего правления Людовика XIV, подчеркивающее стройность ее стана и выпуклость женских форм. С его цветом ассоциировался цвет ее миндалевидных глаз. Загар на ее теле равномерно оттенял блеск ее красоты. У Кайрилет были правильные черты овального лица. Только нос был чуть длиннее и толще приподнятый кончик носа по сравнению с тем, что могло быть принято пуристом за эталон пропорций. Брови были средней величины дугообразной формы. Рот с припухлыми коралловыми губами вытянутым слегка намеченным сердечком.
Я невольно подбежал к ней и из-за того, что она вся светилась счастьем, нежно ее обнял. Она меня не отстранила, но крепко ко мне прижалась. И вот тогда я ее ласково поцеловал в полураскрытые губы. Она мне ответила страстным поцелуем. Я больше не мог сдерживать своего любовного желания и сильно, но не грубо, сжал ее в своих объятьях. На этот раз она на меня смущенно посмотрела и сказала, чтобы я ее отпустил, а не то вдруг разорву в своих стальных объятьях как коршун голубку.
- Что ты, Кайрилет, я тебя никогда не обижу, ведь я тебя сильно люблю.
- Так же, как и возлюбленную Шарля? – спросила меня Кайрилет с легкой иронией.
- Нет. Возлюбленная Шарля его потеряла. Я же, Кайрилет, тебя никогда не потеряю, помяни мое слово.
- Ловлю тебя на слове, - так ответила Кайрилет, что я почувствовал, что она была рада моему убеждению.
Мне было приятно стоять с ней рядом. Но во всем нужна мера. Расширение времени по необходимости приведет к нарушению меры и потребуется уже новое качество моего любовного влечения. Кайрилет как будто это почувствовала и нехотя освободилась от моих объятий.
- Милая, мне этого мало.
- Хорошего помаленьку.
- Но почему, ведь тебе это тоже нравится.
- О таком не принято спрашивать у земных женщин.
- А у вас на Авенлое?
- На Авенлое уже нет тех, у кого это можно спросить. И мы не на Авенлое.
- Кайрилет, какая ты все же уклонистка.
- Франсуа, какой ты все же ветренник. Ты сначала разберись с Мари, а уж потом показывай нежные чувства ко мне.
- Кайрилет, я выбрал тебя.
- Так докажи это и от слов перейди к делу.
После минутной паузы, в ходе которой я с сожалением охал и ахал, я, наконец, стал расспрашивать Кайрилет о спасшихся альдебаранцах. Она сказала, что они расположились в другой крайней части Млечного пути, так что до них от Земли дальняя дорога.
- Как нам теперь поступить? Может быть, мне оставить тебя и полететь к ним? После установления с ними близкой связи я вернусь сюда за тобой или останусь здесь. Как ты на это смотришь?
- Отрицательно. Если отправляться в дальний путь, то обязательно вдвоем, - я не хочу с тобой разлучаться.
- Я тоже. Но ты нашел свою дочь, решил встретиться с Мальбраншем и найти свое место в Версале.
- Хорошо, что я нашел дочь еще живой, как и остальных близких родственников. Но все остальное отходит на второй план. Я надеюсь, что в будущем со мной не произойдет больше превращения времени, ведь оно редки в путешествиях по космосу. Я прав?
- Да, это непредвиденная случайность, но для тебя она приятная. Давай сделаем так: ты останешься здесь и будешь самоутверждаться в Версале, а я тем временем отправлюсь к посадочному модулю и проверю его готовность к вылету на звездолет. После этого мы окончательно решим, что будем делать. И не флиртуй с Мари, - а не то я обижусь. Договорились?
- Хорошо. Обещаю.
17 июня 1693 г. Прошло несколько дней. Я привыкал к дворцовым увеселениям, от которых уже отвык, и, насколько это возможно, сторонился Мари, чтобы не вызвать у нее подозрений в моей холодности, пытаясь честно исполнить просьбу Кайрилет. Однако, несмотря на мои неимоверные усилия, я не смог ее остановить и сдался на милость богини любви в одном из покоев фрейлин Мадам короля, когда двор был на вечернем гулянье. Мое молодое тело создано явно не для монашеской аскезы. К тому же против любовного огня Мари никакой монах не смог бы устоять. Поэтому я вовсе не виноват перед Кайрилет. И когда она вернулась из поездки в горы, я не имел достаточных оснований для того, чтобы признаться ей в своей неверности.
Однако Кайрилет, как приехала, была озабочена совсем не этим. Дело в том, что энергетическая установка корабля разрядилась, возможно, потому, что кончился срок ее эксплуатации, и у нас не было возможности ее зарядить, чтобы отправиться в обратный путь на земную орбиту к звездолету. Я тут же вспомнил, что Кайрилет до отлета на Землю сетовала на то, что эта установка находится на «последнем издыхании». Плохое настроение Айрилет не могло не передаться мне. И мы сообща погрузились в тягостное уныние. Как вдруг, вскричав, моя возлюбленная с волнением в голосе заговорила о том, что вспомнила, как давным-давно, когда училась на наблюдателя, она оказалась невольным свидетелем разговора авенлойских разведчиков о резервном планетолете, припрятанном их учителями еще в далеком прошлом в одной из пирамид египетских царей.
Она тут же спросила меня о том, можем ли мы отправиться в Египет, и позволяет ли нам это сделать состояние дипломатических отношений французского королевства с египетского султанатом?
- Третьего дня при дворе я ненароком услышал разговор одного нашего негоцианта по имени Мишо с канцлером Вуазеном де ла Нуарей. Так тот жаловался канцлеру на то, что в египетском султанате неспокойно, и фирман Порты, согласно которому торговые караваны французских купцов пользуются протекционистскими льготами империи, не всегда соблюдается каирским владыкой. Вуазен заверил негоцианта, что доложит королю и постарается уговорить сира сообщить турецкому султану о неподобающем отношении его вассала к их договоренностям относительно торговли, обоюдно прибыльной для обеих корон и их подданных. Я так понял, что Мишо отправляется в путь в Каир в начале следующего месяца. Видишь, как все складывается в нашу пользу.
- Ты думаешь, можно присоединиться к каравану?
- А почему бы и нет?
- И под каким предлогом?
- Под предлогом осмотра местных исторических достопримечательностей и посещения святых мест.
- А где там есть святые места?
- Кажется, в самом Каире есть место Матария, где останавливалось «святое семейство». Если мне не изменяет память, то от Каира до пирамид рукой подать.
- Нам надо попасть на плато Гизы, где расположены самые высокие пирамиды, и найти третью по величине пирамиду фараона Микерина. Пирамиды находятся от Каира на расстоянии двух-трех часов езды на верблюде.
- Откуда ты это знаешь?
- От бортового звездолета, конечно.
22 июня 1693 г. Позавчера у меня была встреча с королем, на которой я попросил его о том, чтобы он составил мне рекомендацию турецкому султану в качестве ученого любителя древностей, желающего посетить окрестности Каира для изучения древних памятников египетских фараонов. Король мне уклончиво ответил, что подумает на досуге. А вот сейчас, когда его оставили верные друзья в лице министра финансов Кольбера и военного министра Лувуа, приходится проводить весь день, а порой и ночь, за решением бесконечных государственных дел. Я понял, что без верного человека мне не добиться королевской рекомендации. Таким человеком не мог быть мой бывший воспитанник Месье, к которому я потерял всякий интерес с гибелью Мадам. Новая жена принца была некрасива и глупа, но прямодушна. На этом пути меня ждало бы одно разочарование.
Получить рекомендацию короля к османскому паше мне помог счастливый случай. В последние дни я стал замечать, что на меня бросает украдкой пылкие взгляды маркиза Ментенон. Поначалу это меня забавляло, потом по привычки уже стало льстить, а по размышлению мне показалось полезным. Ведь именно мадам как самое влиятельное лицо при дворе после короля могла мне помочь с отъездом в Египет. Добившись своего, она, естественно, должна была отослать меня подальше для отвода посторонних глаз. Я уже знал о том, что холодность маркизы, о которой ходили легенды, вещь напускная, и она как любая женщина в годах страдает от недостатка физической любви. Я решил ей облегчить страдания в обмен на небольшую услугу. И когда представился случай, а он не мог не представиться, ибо был подстрекаем сладострастным желанием тайно коронованной королевы. А я как верный рыцарь первой дамы королевства просто не мог не оказать ей милой услуги. В любви она была как львица ненасытна и буквально лишила меня всех моих любовных сил, которых совсем не осталась на мою малышку Мари.
Кайрилет на это посмотрела сквозь пальцы, ибо моя любовная интрига больше вредила не ей, а ее сопернице Мари, уже познавшей, что значит быть не только возлюбленной моего внука, но и его деда в моем лице.
Однако вернусь к маркизе. Она была недурна собой.
Особенно красивыми были ее восхитительные карие глаза, излучавшие мягкий свет и действовавшие успокаивающе на собеседников. Недаром она слыла учителем. Но еще очаровательнее порядком зрелых телесных прелестей был ум маркизы. Это был ум существа, способного уговорить кого угодно на что угодно. Генриетта была душевной и красивой женщиной. Портило ее кокетство. Франсуаза д'Обинье же была чувственной и умной женщиной. Портила ее циничность рассудочного существа. Как только ты это понимал, так вся магия ее обаяния неведомо куда пропадала, и ты чувствовал, что бремя ее власти над тобой не так легко, как тебе казалось прежде.
Особенно тяжелой представлялась железная логика ее рассудка. Это был рассудок фанатички, которая лицемерно маскирует циничные средства для достижения благой цели. За ханжеским обликом «святоши в юбке» скрывался холодный ум властного человека. Казалось, что она сошла со страниц комических романов ее прежнего мужа, писателя Скаррона. Порой бывает такое чудо: забавный персонаж романа превращается в близкого человека писателя. С таким человеком нельзя было не играть роль простодушного любителя ученых древностей, ибо в противном случае ты мог оказаться потенциальным его врагом: ничто так не раздражает рассудочного человека как разум его собеседника. В чем кроется причина такого раздражения? В том, что рассудок не терпит того, что ему противоречит, а разум как раз живет этим противоречием.
Для того, чтобы не только понравиться Франсуазе, но и покорить ее рассудок, требовалось показаться ученым педантом или ученым ослом, что я и не преминул сделать. И в этом мне помог мой авантюрный дар и ремесло актера. Ведь кто такой актер? Это человек, который является кем угодно, но только не самим собой. То есть, есть полностью управляемая кукла кукловода. Как режиссер захочет, так тебе и быть. Актер – это тот, кто не есть, а только кажется. Для него самое важное -
