Часть первая: НА ВОДАХ
Было лето 1914 года, но ничто тогда не предвещало скорое начало Второй Отечественной войны. В Москве в тот год в начале лета стояла нестерпимая духота и москвичи, особенно в воскресенье, прятались от нее на дачах. Самые расторопные из них отправлялись на курорты в Крым и на Кавказ. Те же, кому нечего было терять, мчались на поездах дальше: на Лазурный Берег Франции, в Италию, Испанию, Грецию и в Палестину. И, наконец, самые отчаянные из московских путешественников устремлялись на Восток, в Африку и даже в Новый Свет, чтобы утолить не только жажду к перемене мест, но и страсть к авантюрам в дальних и неведомых уголках земли.
Мы с вами, дорогой читатель, остановимся на Крыме, ибо туда направлял свой путь герой нашего рассказа Семен Семенович Шиманский. Семену Семеновичу было за тридцать и, если бы он был женщиной, то относился бы к категории почтенных дам бальзаковского возраста. Однако он был мужчина и еще надеялся, что у него все впереди. После неудавшегося брака его сердце оказалось свободным. К тому же он являлся начинающим писателем. Правда, об этом еще мало кто знал. Но мы надеемся, что со временем это имя станет известным широкой публике.
А пока Семен Семенович ограничивался одними студентами, да своими коллегами – преподавателями Московского университета, с которыми был занят трудными научными исследованиями естественных причин да скучными философскими размышлениями о смысле жизни. Несмотря на то, что в юности Семен Семенович учился у немецких профессоров в Германии, он мало где бывал. Объяснялось это просто: у Семена Семеновича было очень развитое воображение, которое заменяло ему страсть к естественной перемене географических мест. Кстати, заметим, раскованное воображение не раз предательски подводило нашего героя и ставило его в неловкое положение.
Мы нисколько не хотим, дорогой читатель, сравнивать гн. Шиманского с herr Kant´ом. Но все же Семен Семенович имел склонность к путешествиям скорее в сознании, чем в мире вне его. Может быть, таким странным образом на него повлияло учение другого немецкоязычного мыслителя Husserl´я о тотальной тематичности сознания. Тем не менее, наш герой, испытав на себе тяготы общения с учащейся публикой, порой задающей глупые вопросы, и более умными коллегами, чем он сам, решил на время забыть о том, что он доцент и, наконец, ученый. Он вознамерился на летних каникулах набраться реальных впечатлений для будущей книги там, где люди раскрывают свой характер, как какой-нибудь дорожный чемодан. Где бы вы думали, догадливый читатель, они такими бывают? Правильно, на курорте. Вот и мы спешим туда, чтобы на месте вместе с Семеном Семеновичем разобраться в хитросплетении человеческих страстей. Его мы встретили на Казанском вокзале под железной крышей, покрывавшей еще старое вокзальное здание с платформами и путями, ведущими на юг и восток Российской империи.
Стояло погожее июльское утро. Солнце уже слепило глаза и обещало полуденную жару. Семен Семенович спрятался от непереносимого солнечного света под широкополой фетровой шляпой. На нем удобно сидел шелковый серый костюм. На ногах красовались темно-серые штиблеты. Семен Семенович чувствовал стиль и не только в вещах, но и в человеческих отношениях. Так что имел те психологические задатки, которые необходимы настоящему писателю. Но он не мечтал о славе, так как не был тщеславным человеком. Он занимался сочинением историй из чистого интереса к самому сочинительству. В этом его интересе к «чистому искусству» проявлялся дух времени, тяготевший к модерну.
На путях Семена Семеновича уже ждал пульмановский спальный вагон, в котором он оставил свои вещи, спустившись со ступенек на перрон. Здесь его внимание привлекла живописная пара женщин. Одна из них, вероятна, была матерью, а другая ее дочерью. Из их короткого разговора, пока они подходили к вагону Семена Семеновича, можно было заключить, что старшая женщина провожала младшую. Не найдя больше ничего примечательного на оживленном перроне, где суетились садившиеся в вагон пассажиры, Семен Семенович, снедаемый духотой под накалившейся железнодорожной крышей, снова поднялся к себе в купе. Там он нашел, к своему немалому удивлению, привлекших его внимание интересных женщин. Когда он показался в дверях купе, то они подозрительно посмотрели на него. Старшая женщина, вероятно, мать, невольно с недовольством вздохнула. Ее вздох говорил о сожалении, что с ее дочерью в купе поедет не женщина, а моложавый мужчина, присутствие которого будет смущать ее дочь и он, не дай Бог, еще обидит ее «сокровище». Но потом выражение лица все еще красивой дамы смягчилось, как только она, возможно, подумала о том, почему бы ее спутнику по купе не оказаться благовоспитанным человеком, знающим как вести себя с «прекрасным полом».
Само сокровище ограничилось лишь кивком головы на вежливое приветствие Семена Семеновича, представившегося дамам, как и полагается благородному человеку.
- Семен Семенович? Да, очень приятно. Как интересно, я никогда в жизни не видела философа.
- Что вы, никакой я не философ, а только преподаватель философии, - неловко стал извиняться Семен Семенович
- Но разве можно преподавать философию, не будучи философом? – насмешливо спросила девушка, отчего наш герой смешался не на шутку.
- Меня зовут Вера Павловна Строгова, - вовремя представилась импозантная мадам, выведя Семена Семеновича из неловкого положения, - А, вот мою дочь, - Екатериной Николаевной, - продолжила Вера Павловна, сидя вместе с дочерью на мягком купейном диване перед Семеном Семеновичем, стоявшим в проходе, потом, немного помолчав, спросила, - Семен Семенович, вы до какой станции едите?
- До той, до которой идет поезд, - до самого Севастополя.
- Как интересно, Екатерина Николаевна тоже едет туда к моей родной сестре. Только она проживает в Ялте.
- Это добрый знак: я ведь тоже еду до Ялты. Как мне говорили, в Севастополе можно взять экипаж до самой Ялты и отправиться туда вдвоем. Вы можете на меня рассчитывать.
- Катя, как ты смотришь на любезное предложение Семена Семеновича вместе с тобой доехать до Ялты?
- Посмотрим. Как придется.
- Не говори так, Катя. А не то с тобой может что-нибудь нехорошее случиться в дороге. Ты меня расстроила.
- Мама. Все будет нормально. Не переживай. В крайнем случае, я воспользуюсь услугой Семена Семеновича, если он будет не против, - сказала, наконец, Екатерина Николаевна, внимательно посмотрев на него.
Семен Семенович несколько смешался, пробормотав нечто вроде того, что он всенепременно готов исполнить любую просьбу Екатерины Николаевны. Но его уже никто не слушал. Дамы сердечно прощались. Затем Вера Павловна, пожелав счастливого пути Семену Семеновичу, вышла из купе в сопровождении своей дочери и окончательно простилась с ней на перроне. Семен Семенович стоял в проходе купе и смотрел на сцену прощания матери с дочерью. Он в душе клял себя за то, что оказался мямлей, но обещал себе наверстать упущенное в дороге.
Однако когда Екатерина Николаевна вернулась обратно в купе, и поезд отъехал от Казанского вокзала, между спутниками повисло тягостное молчание. Семен Семенович попытался его нарушить, но это получилось так неубедительно, что Екатерина Николаевна ничего не ответила. Чуть позже, после посещения их купе проводником, проверявшим наличие пассажиров в вагоне, она внезапно спросила Семена Семеновича о том, как он смотрит на то, что теперь происходит в империи.
- Так ли все будет благополучно и впредь?
- Насколько я полагаю возможным, наш век начался благополучно. Но у вас нет такого ощущения, что недавно, как бы точнее выразиться… да, нарушился ритм мирного, спокойного движения к лучшей жизни?
- Есть, - просто ответила Екатерина Николаевна. Помолчав, она добавила, – мне кажется, даже больше: ритм мирной жизни сбился и скоро нас ждет мировая война, несущая многим людям смерть.
- Екатерина Николаевна, я думаю, вы преувеличиваете. Какие войны могут быть в наш мирный век? Ничего похожего на то, что было в начале прошлого века, в наше время быть не может. Насколько мне известно, нет такого человека, который жаждет стать владыкой мира, как Наполеон.
- Вы так думаете? Я в таких вещах ничего не понимаю. Но считаю, что у нас не все так благополучно, как вы говорите. Вспомните хотя бы недавнюю революцию в Москве. А что до Наполеона, то да, Наполеона у нас нет, но есть корыстные интересы разных стран, если не их правящих верхушек. Люди стали ближе друг другу. А между тем заповедь «возлюби ближнего как самого себя» так и не научились соблюдать. Возможно, эти спорные интересы и вызовут войну. А возможная война наводит на невеселые мысли.
- Екатерина Николаевна, вы размышляете не хуже вашей именитой тезки, Екатерины Великой.
- Что вы, Семен Семенович. Меня политика не интересует. И я университетов не кончала. Так что меня интересуют вполне обыденные вещи. Это вы занимаетесь «высокими материями». И все же недавно мне попалась на глаза книга Августина. Я ее открыла и не могла от нее оторваться
- Что же вас в ней заинтересовало?
- Прежде всего, то, как Августин понимает время, и еще одно его размышление вызвало у меня вопрос: почему вера является таким даром, что не каждому дается?
- И что в размышлении Августина о времени у вас вызвало затруднение, напряжение в мысли?
- Мне непонятна сама по себе природа времени и его связь с вечностью и бессмертием, на которую обратил внимание Августин. Я не буду говорить о том, что трудно объяснить, что такое время. Понятно, что когда мы не задумываемся о природе вещей, то они нам кажутся понятными. Но все же что такое время и как оно связано с вечностью? Можем ли мы быть вечными, бессмертными?
Семену Семеновичу было трудно отвечать на поставленные его спутницей вопросы не только потому, что они были, в самом деле, трудными, но и потому что их задавала понравившаяся ему женщина. Она не могла не понравиться. Все в ней было хорошо. И мягкость женских линий, и выразительные черты лица, и горевшие серо-голубым сиянием глаза. Однако в то же время Семен Семенович исподволь чувствовал в ней такую силу женской страстной души, от которой ему становилось неуютно. Откровенно говоря, она его пугала. Так что ему пришлось сделать заметное усилие, - собраться с духом, - чтобы исчерпывающе точно ответить на не простые вопросы собеседницы.
- Екатерина Николаевна, я думаю, что время не случайно стало предметом размышления блаженного Августина: оно является ощутимым препятствием на пути к вечной жизни. Нам смертным в этом мире может показаться, что вечная жизнь – наша выдумка, ведь мы умираем на глазах других людей. Поэтому в нее можно только верить. Вот почему вы не случайно задали вопросы о времени и вечности. Они противоречат друг другу. Как же их привести в соответствие? Может быть, во времени есть то, чего нет в вечности? Мы живем во времени и временем. Так что же мы не можем найти в вечности? Наверное, то, что скрывает от нас вечность. Что это? Как вы думаете?
- А
