бани. У нее в доме ее отца были свои бани, но Луцилла почему-то ездила сюда. Почти сколько она помнила, все время. Может потому, что сюда ездили ее подружки, дочери других сенаторов патрициев Рима. И ей было просто, необходимо было появляться здесь как на общественном приеме. Но это для Сивиллы было сейчас не важно. А важно было получить обещанное. Она ждала вольную, лично полученную из рук Луциллы Вар за свою исполненную преданную бывшей своей госпоже работу. Именно здесь Сивилла и встречалась уже неоднократно со своей бывшей молодой хозяйкой. Еще был публиарий, но это было в другом месте, хотя тоже с бассейном. Но сейчас были термы.
Луцилла пообещала приехать в Рим и быть сейчас в этих термах. И была уже здесь и полоскалась в горячей воде вместе со своими подружками дочками сенаторов Помпейей и Кадмией. Оставив одного дома на время Ганика. Оставив его в своей комнате и приставив наблюдать Сисилию за ним. Ухаживать и присматривать под замком за своим любовником рабом по имени Ганик. И днем приехать сюда в общественные в Риме бани с второй Силестой. И Сивилла ждала, когда Луцилла Вар выйдет к ней.
Служанка Силеста уже убежала докладывать хозяйке о прибытии Сивиллы, и Сивилла просто стояла и ждала Луциллу Вар, прислонившись к каменной гранитной стене огромного внутреннего помещения Римских общественных терм. В женской ее части, где был слышен смех и разговоры знатных женщин Рима. И совсем среди них молодых особ. Возрастом не старше Луциллы Вар. Иногда сюда выскакивали играющие друг с другом такие вот голые совершенно вережжащие пары. И убегали снова туда, где был огромный каменный залитый до краев горячей парящей густым белым туманом из пара водой бассейн. И откуда Сивилла ждала свою любовницу и подругу. Подругу, которая наконец-то освободит ее от своей к ней привязанности, и даст Сивилле ее долгожданную свободу. Наконец-то Сивилла обретет то, что ей было так необходимо. И к черту все и даже сама Луцилла Вар. Только свобода и все, что с ней связано.
- Сивилла! – услышала Сивилла голос бывшей своей молодой любовницы хозяйки - Я думала ты прейдеш позже, когда все разойдутся! –
Луцилла издалека произнесла, идя к Сивилле, совсем нагой и служанка Силеста спеша, буквально бежала следом за ней. Она несли ее одежду и полотенца для обтирания Луциллы Вар девичьего мокрого в полной бестыдной наготе в ручейках стекающей воды красивого тонкого и гибкого в талии тела.
- Давно ждешь меня, моя любимая рабыня? – произнесла Луцилла Вар.
Сивилла поклонилась своей молодой госпоже и подошла к Луцилле Вар.
- Я пришла просить тебя о том, что ты мне обещала, моя госпожа – произнесла Сивилла – Ты меня за этим, наверное, и позвала к себе сюда в термы.
- Ты не ошиблась, моя любимая рабыня Сивилла – произнесла довольная всем, что все уже закончилось в ее пользу. Пользу самой Луциллы Вар. Все, что она смогла теперь получить, и конечно не без помощи своей верной рабыни и любовницы Сивиллы.
- Она – произнесла Сивилла, боясь обмана со стороны своей госпожи в прошлом, и любовницы Луциллы Вар – При вас.
- Что твоя рабыня вольная? Да, пока в руках моей служанки. Я принесла тебе и деньги и вольную, подписанную рукой моего отца, еще тогда при нашем договоре с ним на добро Харония Магмы и его рабов.
Она прильнула к Сивилле, обнимая подругу любовницу за шею мокрыми голыми девичьими руками.
- Не желаешь со мной искупаться Сивилла? – Луцилла произнесла, словно специально испытывая терпение Сивиллы и растягивая время - Последний раз вместе, а? Потом ты сможешь уже без меня посещать в Риме все, что угодно. Ну, соглашайся, любимая моя рабыня.
Сивилла выдавила из себя красноречивую красивую преданную любовницы мулатки улыбку тридцатилетней женщины. Распустив свои черные, алжирки вьющиеся змеями по плечам волосы. Сняв с рук все украшения.
- Искупаемся, моя госпожа – произнесла Сивилла Луцилле. И принялась снимать с себя свою длинную рабыни тунику. А Луцилла, сама и без служанки, принялась ей в этом помогать, сладостно дыша ей в лицо, и не сводя своих любвеобильных, как у бешеной кошки, синих жаждущих только одной близости глаз, со своей в прошлом самой близкой и доверенной рабыни. Сивилла, медленно и не торопясь, сняла все с себя со своей крутобедрой красивой смуглой фигуры алжирки, тряся своей полной с черными сосками грудью перед Луциллой Вар. Луцилла сняла часть своих украшений и отдала рабыне Силесте. А Сивилла и Луцилла, взявшись за руки, пошли внутрь женской общественной купальни. Туда где слышались голоса молодых и в годах уже женщин и девиц. Знатных матрон и их подруг и дочерей Рима. Они пошли теперь в общую купальню. Пошли ко всем знатным женщинам Рима поплавать и посплетничать для начала обо всем, что твориться в самом Риме и именно сейчас. Хвастануть перед Луциллы подругами и другими женщинами о своем новом и редкостном недавнем приобретении на вилле Олимпия, отнятом у арестованного Преторианцами императора Тиберия ланисты Харония Диспиция Магмы молодом и красивом, сильном, как бык производитель Ритарии гладиаторе по имени Ганик.
Луцилла не боялась ничего. Ни лишних сплетен в городе о себе, вообще ничего. Она наоборот хотела этого, чтобы весь Рим говорил о ней. И, о ее уже опробованном в постели ее девичьей комнаты на отцовской загородной вилле возлюбленном Ганике.
- Я уже придумала, что ему говорить, если будет меня Ганик постоянно спрашивать о том и о сем - произнесла Луцилла Вар Сивилле, уже перебравшись с ней в отдельный из общей банной купальни закрытый с водой небольшой бассейн. Уединившись снова со своей тридцатилетней смуглой алжиркой рабыней, и под охраной служанки Силесты.
- А он поверит всему сказанному? – спросила ее Сивилла, страстно постанывая и вдыхая всей трепетной с торчащими черными сосками полной грудью горячий из бассейна сиходящий в пару воздух.
- Не так важно - ответила ее, целуя опять в губы Луцилла Вар, свою рабыню подругу Сивиллу, страстно снова дыша и лежа сверху на краю купальни, и голой и мокрой от горячей воды рукой, пальцами массажируя промежность своей бывшей рабыни любовницы. Все глубже по самые золотые кольца в бриллиантах и перстни, проталкивая их меж полных раскинутых в стороны голенями, икрами и бедрами ног рабыни, провоцируя половые из женского влагалища выделения.
- Не так важно, Сивилла - произнесла, снова Луцилла Вар – Ему все равно не выйти из нашего имения. Он не будет все равно ничего знать о том, что твориться за его высоким забором. И думаю, поверит в моих любовных объятьях всему, что я ему скажу, моя сладострастная рабыня.
Сивилла, страстно дыша и уже стеная на всю заполненную горячим воздухом купальню, произнесла - Я все-таки виновата перед ним госпожа.
- Виновата! - Луцилла засмеялась и припала к полной груди Сивиллы своей растрепанной русыми вьющимися длинными и мокрыми волосами девичьей головой.
– Да ты виновата, но я твою вину беру на себя, моя служанка! - она произнесла ей - И тебя уже все это не касается! Твои деньги и твоя вольная, вот ради чего ты сегодня здесь. И ты сделала это все. Вот только ради чего мы сейчас последний раз занимаемся здесь любовью, Сивилла.
- Да, госпожа – простонала Сивилла, чувствуя ее тонкие Луциллы Вар пальцы внутри своей промежности, и испытывая сладостное блаженство. И судорожно конвульсируя от ее тех там торчащих и шевелящихся внутри в половых выделениях пальцев всем своим телом, как под напором ее любимого, когда-то и преданного любовника гладиатора Ритария Олимпии Ганика. Сквозь все это райское любовное блаженство, она сейчас почему-то думала, не переставая о Ганике. Принимая пальцы Луциллы Вар за его торчащий в том ее раскрытом как черный цветок губами лепестками темнокожей алжирки влагалище мужской член. Она не переставая сейчас, только и думала о нем. И о том, что она совершила.
Луцилла целовала ее не переставая трепещущую торчащими черными сосками грудь. И она, сотрясая ей, извивалась на спине под Луциллой Вар как африканская змея, закатив свои черные глаза, и разметав по краю бассейна на каменном полу мокрые от воды длинные, вьющиеся волосы.
Обняв нежно и крепко своими алжирки рабыни руками свою молодую двадцатипятилетнюю госпожу любовницу, которая спускалась все ниже и ниже, губами спустилась через волосатый Сивиллы лобок к ее промежности.
Она вдруг неожиданно сквозь сексуальный собственный громкий стон услышала - Отец жаждет от него в скором времени избавиться. Еще до приезда возможного Луция, моего брата.
Сивилла открыла свои глаза и увидела лицо перед своим снова лицом Луциллы.
- Я это знаю. И буду биться за него, любой ценой. Я не отдам его даже смерти – Она произнесла Сивилле следом - Я умру вместе с ним, если придется Сивилла, моя верная рабыня.
Она оставила лежать Сивиллу на полу купальни у бассейна и сама стала и подошла к своей служанке Силесте. Силеста стала Луциллу одевать пока Сивилла лежала еще на полу и приходила в себя.
- Я не отдам Ганика никому уже – произнесла почти одетая уже Луцилла Вар, когда Сивилла тоже поднявшись, быстро стала одеваться сама.
Силеста прибрала складки на длинной, богатой римской матроны патрицианки пурпурной Пале. Затягивая ее тонкую гибкую девичью талию тонким цветным пояском. И причесывая свою госпожу, укладывая ее, еще влажные от воды волосы.
Луцилла сама себе надевала на руки тонкие из золота браслеты и поправила золотые с бриллиантами кольца с перстнями. Затем сама же поправила перед полированным из металла тут же, висящем на каменной стене купальни зеркалом в ушах под завитушками локонов еще влажных русых волос большие из золота сережки.
Все происходило уже так, как будто, они практически не знали друг друга. Сразу же, как только Сивилла от Луциллы Вар получила деньги и вольную, подписанную рукой ее Сенатора отца.
- А как же Сенатор Вар, моя госпожа? – произнесла сама вдруг Луциллу
