телохранитель вашей дочери и раб, как вы сами сказали. И не мне судить о правилах высших сословий.
Лентула аж передернула от дерзости раба гладиатора. Лентул Вар сделал выразительное и наполненное бешенством и ненавистью, и одновременно удивленное лицо, пораженный тем наглым ответом Ганика.
- А ты, более умный раб, чем я предполагал вначале – он прикрикнул на Ганика - Видно неспроста, моя дочь Луцилла тебя заприметила еще в доме Харония Магмы. И выложила за тебя твоей любовнице Сивилле и вольную, и солидные деньги из своего девчонки кошелька. Я заметь, раб, не заплатил за тебя ни сестерция. Я вообще за то, чтобы тебя сослать в каменоломни. Там больше будет от такого как ты пользы, чем в нашем доме. Раб.
Он произнес угрожающе, но уже более спокойней - Так что присматривай лучше за ней раб. Ты здесь только потому, так захотела моя дочь - произнес Лентул Плабий Вар - И моли своих богов, чтобы с ее головы ни один волос не упал.
Потом включился следом за хозяином дома его гость – Он, видно ни чего боится - произнес, возмущенно глядя свысока и по Сенаторски, начальник Римской жандармерии и полиции Марк Квинт Цимбериус – Смелый раб. Гордый. Мне даже нравиться его дерзость. Мне бы его в Римскую тюрьму. Я бы с него три шкуры бы там содрал.
- Он из гладиаторов - произнес Лентул Плабий Вар – Вот и не боится. Но ничего. Дочка моя его выдрессирует как щенка. Потом натешится вдоволь и бросит. Вот я тогда им и займусь.
Лентул это произнес, солгав своему другу. Он сам теперь не знал, кто кого в этом доме уже дрессирует. И его это пугало и бесило.
Но Ганик вдруг почувствовал снова странный цветочный аромат и дуновение легкого по своему телу ветерка. Как будто, кто-то его снова коснулся. Он повернул в сторону голову. Туда где ощутил прикосновение.
Снова никого.
- «Странно. И снова это же» - подумал Ганик – «Снова ощущение, будто кто-то за моей спиной стоит. И, совсем рядом».
- Ты что там увидел, раб? - произнес Лентул Вар.
Ганик быстро повернул голову в сторону своего нового хозяина. Он молчал, но не боялся Лентула Плабия Вара. И это выдавали его синие как море тридцатилетние глаза.
- Что молчишь?! – прокричал Марк Квинт Цимбериус - Когда хозяин тебя спрашивает! Ганик просто молчал.
- Он язык проглотил – произнес Лентул Вар - Не такой он уж и смельчак, как кажется. Тут тебе не арена гладиатор. Вот так с той и смотри по сторонам.
- И правильно – Лентул произнес, издевательским голосом - Смотри, почаще, по сторонам. А то неровен, час, подкрадется к тебе, какой-нибудь злоумышленник. У меня в этом доме их много. Да кстати, раб, смотри в оба. Пока ты нужен моей дочери. Может завтра, она передумает или найдет кого-то по интереснее тебя. И тогда я от тебя избавлюсь.
- Папа – вдруг раздался голос Луциллы – Я забираю его. Вы его тут совсем запугали. Пошли, любимый отсюда. Пусть они о своем поговорят, но без нас.
Ганика всего даже предернуло, но он по-прежнему молчал.
- Иди, иди, дочка - пропел Луцилле Старший Вар, краснея от неудобства перед другом из Сената Рима, видя дочь в одной полупрозрачной розового оттенка Инстите. Было ясно, она это сделала с пециально ,чтобы поставит ь в неудобство отца. Не голая, совсем, но все же.
– Совсем у меня уже невеста стала – произнес, скрипя зубами но сдерживаясь от гнева старший Вар.
- Да - произнес Марк Квинт Цимбериус, завороженный под полупрозрачной тканью телом молодой дочери Лентула Плабия Вара – Мой сын ей подойдет.
- Надо их поближе познакомить - произнес Старший Вар, специально громко, чтобы Луцилла лучше его расслышала. Он был даже рад ее в скором времени выдать замуж. Даже за этого сына Марка Цимбериуса, лишь бы отмазать ее от этого ненавистного ему и презренного гладиатора Ритария, которого он уже боялся. И от этого ненавидел еще больше. Он боялся домашнего переворота.
Луция не было сейчас с ним. И кто его знает, что задумает его дочурка Луцилла. Она ненавидела своего отца за убитую им ее мать Сервилию. Не столько даже из чисто мужской супружеской ревности, сколько за унижение свое перед Сенатом и насмешки в его Лентула Вара сторону. И вот теперь еще и дочь. Сделала еще лучше. Привела убийцу гладиатора прямо можно сказать с арены к нему домой. И надо было с этим скорее кончать. Пока не покончили с самим старшим Варом.
Старший Вар был даже рад такому неожиданному и интересному сейчас ему предложению от друга и подельника Марка Квинта Цимбериуса. Это предложение было кстати.
- Пойдем, пойдем, Ганик - сверкнув алчными до разврата и любовных очередных извращенных страстей взглядом синих глаз, произнесла Луцилла, не обращая теперь на все разговоры своего злобного и кровожадного отца. Провоцируя в нем бешенство. И поведение ее было понятно даже Марку Квинту Цимбериусу. Он, просто молча, посмотрел на дочь Лентула Вара и на него. Но тоже, промолчал и отвел в сторону взгляд, глядя как-бы в красивое в орнаменте стекольного витража большое окно кабинета старшего Вара.
Какой был после этого между ними разговор, история умалчивает, но думается Лентулу Плабию Вару крайне неприятный, и он еле смог усидеть даже в своем кресле от ярости, не находя себе места от оскорбления брошенного ему его дочерью.
Он был сейчас совершенно бессилен, что-либо сделать. А она Луцилла Вар, взяла Ганика за руку, вонзив свои острые ногти своих тонких девичьих растопыренных в кольцах и перстнях пальчиков в его кисть руки.
Ганик стерпел, но было заметно по его гладко выбритому лицу. И Луцилла это сделала специально и преднамеренно и посмотрела на Ганика.
- У нас еще ночь впереди, любимый – произнесла она, всматриваясь в его красивые синие любовника своего глаза – А тебе уже больно. Ты же мужчина и гладиатор. Разве это боль? Это всего лишь мои ногти.
Луцилла давила руку Ганика, а он терпел, не смея ничего ей ответить. А ей это нравилось. Они теперь каждый раз, любя друг друга, причиняли боль друг другу. Разную боль. И, похоже, это приносило обоим удовольствие и дико возбуждало в моменты близкой любви.
- Пойдем - произнесла она ему и дернула за руку. И потащила в свою комнату за собой из-под носа своего заведенного злостью отца и его гостя - Я не в силах долго ждать, я хочу тебя снова, Ганик, раб мой .
Она произнесла и практически бегом потащила его за собой. А он вынужден был следовать за Луциллой. И безотказно следовать ее прихотям. Ведь он был теперь ее самый любимый раб.
Она повела его, держа за руку за собой. Повела снова наверх и к себе.
- Я хочу тебя – произнесла негромко она, сверкнув на Ганика своими синими сладострастными девичьими глазами, совсем не такими, какими обычно смотрела, а глазами полными желания любви и дикой страсти. И в Луцилле Вар уже совсем не было видно той кровожадной бестии, какой она была все время в своей повседневной жизни. Было теперь совсем другое. Только дикая любовная неуемная садистическая страсть и любовь. Жажда неуемных сексуальных оргий и необузданного разврата. Это была невероятно страстная по своей духовной сути женщина, жаждущая только дикой страстной любви и желающая только его одного. Одного Ганика и никого другого. Это была его теперь женщина. Самая преданная и влюбленная только в него одного. И как ни странно, но он любил ее. Да, любил, и, не стыдясь признаться самому себе. Луцилла Вар была той женщиной, которая принадлежала только ему. Вопреки всем протестам и угрозам даже ее отца Лентула Плабия Вара. И даже всему Риму. Ему рабу гладиатору Ритарию Ганику.
Ее отец старший Вар отговаривал дочь от Ганика и, что пора было кончать эти любовные полоумные игры с этим рабом гладиатором, но она не потдавалась. Он ее пугал даже ее братом Луцием Плабием Варом. Но она отвечала ему тем, же и его это бесило. Особенно когда он проходил мимо ее комнаты и слышал их совместные стоны и крики от любовных оргий в ее комнате превращенной, словно в некую любовную тренировочную площадку двух любовников.
Луцилла с ним не боялась ничего. Ни того, что будет говорить о ней весь теперь Рим. Если вдруг все узнают о их близкой любви. Любви раба и дочери Консула Рима и Сенатора. Ей было все равно. А может она даже не задумывалась об этом и о последствиях для их дома и репутации ее отца. Она была счастлива своим приобретением. И теперь радовалась всему и своей молодой жизни. Радовалась в его объятьях, объятьях, простого раба гладиатора. Гладиатора победителя римской главной арены. Гладиатора школы Олимпия.
И опять кто-то шел за ними следом. Кто-то незримый, но шел именно за спиной Луциллы Вар и самого Ганика.
***
Начальник городской полиции сенатор и консул Марк Квинт Цембериус покинул виллу Варов уже под вечер. Лентул Плабий Вар не провожал своего друга по сенату и грабежам в Риме. Его испорченное дочерью настроение не дало повода для этого. Он сослался на головную внезапную боль и начальник всей Римской жандармерии в окружении слуг уехал из загородной виллы Варов, не провожаемый никем, уже, когда начало темнятся.
Лентул был на взводе от всего того, что теперь происходило и в самом Риме и в его теперь доме.
Была угроза быть арестованным по приговору в измене и заговору против императора Рима Тиберия I и его матери Ливии.
Всюду щли аресты и обыски. И уже не один день и ночь. Рим гудел, как улей и весь был наводнен полицией и жандармерией. Даже сам Марк Квинт Цимбериус боялся за себя и свою семью. И он это не скрывал перед Лентулом Плабием Варом.
Луцилла Вар в это время с Гаником занималась уже любовью. Ее стоны и вскрики было слышно даже за дверью ее комнаты, у которой стояли две ее служанки Сесилия и Силеста. Покорно склонив головы и отвернув свои, убрав с лиц ухмылки от звериного дикого и униженного взгляда их хозяина и хозяина этого дома, который остановился у дверей. Выйдя из своего кабинета и остановившись у дверей комнаты
