жандармерии Марк Квинт Цимбериус.
- А что, не уделал? – в ответ произнес ему грубо и жестко Лентул Плабий Вар.
- Раньше просто не знал о том, что он так осмелится. Прийти на поклон к самому Тиберию. Рискуя жизнью и все рассказать – ответил Марк Квинт Цимбериус – Я думал, он просто как многие из сената будет прятаться, где-нибудь за городом, а он поперся к Тиберию с доносом на нас. Вот Сеян, меня и предупредил. Возможно, и тебя еще посетит.
- Если посетит, то с преторианцами – произнес ему в ответ Лентул Плабий Вар – И уже с арестом по приказу родственника Тиберия.
- Он заявится прямо сюда – спросил сенатор Марк Квинт Цимбериус - У него смелости хватит.
- Да, у моего дальнего родственника совсем сорвало голову с плечей. От испуга за свою шкуру – произнес ехидно и зло снова сенатор и консул Лентул Плабий Вар - Рвет, значит и мечет икру как рыба в Тибре. Не знает теперь покоя. Мы его сильно расшевелили. Он теперь не успокоится еще долго, как я, глядя на своего нового раба с Олимпии, прижитого моей дурной дочерью.
- Значит так - произнес сенатор Лентул Плабий Вар, своему подручному другу по делам Римским сенатору Марку Квинту Цимбериусу – Ты должен замести все следы и доделать то, что еще не доделал. До конца покончить с семейством этого Цестия Панкриция Касиуса. Кто там еще остался, убрать всех. И под шумок обысков и арестов. И достать этого Кампелия Тимбериуса Галлу.
Они попрощались, и Марк Квинт Цимбериус уехал, а Лентул Плабий Вар все еще стоял, поднявшись на каменное из мрамора крыльцо своей загородной виллы. Он смотрел во двор своего дома, ища кровожадными глазами Луциллу и Ганика. Потом вошел в дом и поднялся к себе в кабинет наверху и закрылся там, в полном одиночестве и в мрачных своих первого патриция Рима, сенатора и консула мыслях, отослав куда-то своего соглядатая и распорядителя рабами в своем доме Армия Репту.
***
Ганик второй раз почувствовал рядом с собой присутствие чего-то знакомого и родственного. Опять и снова он ощутил это присутствие и очень близко. Раньше он видел только сны. Но теперь после болезни все внезапно обострилось, и он чувствовал все по-другому. Совершенно по-другому. Он ощутил это спиной, через белую раба гладиатора подаренную Луциллой Вар новую тунику. Может, эта дикая любовь к Луцилле Вар сделала это, а может, что-то еще, но он как-то ощущал себя иначе, здесь в доме сенатора Лентула Плабия Вара. Может, близкая опасность обострила эти его странные ощущения. Но, то были не просто ощущения. В нем пробуждалась его истинная суть. То, что спало в нем много уже лет с самого его раннего детства.
Это то, кем он на самом деле был.
Он ощутил прикосновение к себе еще в самой вилле у кабинета Лентула Вара. И ему показалось, он слышал голос, голос женский за своей спиной, как и сейчас в этом саду виллы. Но, обернувшись там, он ничего не увидел. Это было еще при первом появлении его в этом доме Варов. И вот опять, где-то здесь же и рядом. Он ощутил даже взгляд чей-то на себе. Взгляд добрый и любящий, какой-то снова и родной. Но он подумал на Луциллу. Может это она думает, не переставая о нем. И от этого такие невероятные и необъяснимые ощущения.
- «Что такое со мной происходит?» - он произнес про себя - «Может, я от этой любви схожу с ума?».
Он оглянулся назад, но там не было никого.
- «Я снова хочу ее. И не могу остановиться. С Сивиллой такого, даже не было. Что со мной сделала Луцилла. Такое ощущение теперь, что мне без нее не прожить и дня».
Он устремился в дом Варов. Ганик бегом побежал, ступая по мраморным ступеням лестницы, между высокими колоннами входных дверей и вбежал бегом на второй сразу этаж в комнату своей любимой.
Он теперь мог это делать просто и вот так без всякого приглашения или дозволения самой хозяйки его и любовницы. Она ему дозволяла теперь все. Он был волен здесь все что угодно, лишь бы их любовь не прекращалась никогда. А у входа остался стоять за его спиной ангел Зильземир, сложивший, свои огромные светящиеся астральным светом крылья и руки матери на своей переполненной к нему любовью трепетной в тяжелом дыхании груди. Он стоял за его спиной и не отрывась смотрел на своего Небесного сына. Он стоял и смотрел на своего родного сына.
Журчала громко вода в фонтанах, и копошились воробьи в клумбах цветов, а над головой кружили вороны. Слышно было мычание в коровнике коров и ржание в конюшнях лошадей. Где-то в конце самого двора, где трудились безвылазно рабы и слуги, чистя, бес конца их и термы с бассейнами виллы. Зильземир, было, потянулся за своим сыном, но на его женское материнское плечо ангела легла другая знакомая ему рука. И он быстро обернулся.
- Миллемид! – он произнес громко как гром, широко открыв от удивления и радости синие как небо горящие огнем ангела безумной красоты глаза – Ты, радость моя, напугал меня! Где ты был все это время?! Я извилась вся в ожидании тебя, глядя на родного сына не в силах овладеть им!
- Всему свое время, Зильземир – произнес ему в ответ Миллемид - Всему свое время. Уже скоро свершиться то, что ты просишь и чего ты хочешь. Сам Господь Бог хочет этого, и не торопи время. Не зли нашего Отца и твоего любовника Зильземир. Подожди еще немного. И побудь пока со мной. Не мучай ожиданием свою ангельскую душу. Душу матери и любовницы Бога. Подумай о ребенке внутри тебя. О другом ангеле. Он обнял сзади за талию Зильземира и прильнул щекой к его щеке – Ты не в силах почувствовать и предвидеть мое появление, как и появление других ангелов.
- Да, я не почувствовал тебя в этот раз - произнес успокаиваясь от радостного возбуждения Зильземир – Эта страсть к своему сыну отвлекает меня ото всего. Особенно сейчас, когда он, вот так близко и недостижим для меня. Я просто схожу с ума, видя его, и ни как не могу даже обнять его, моего ангела. Я больше не в силах так страдать, Миллемид - произнес страдальческим голосом тихо с глубоким грудным дыханием Зильземир – Он передо мной. И я не могу его забрать на Небо.
- Все еще будет, Зильземир - произнес, шепча ему на ухо и массажируя ей своими руками женские по бокам изящной фигуры ангела бедра Миллемид. Своими ангела окольцованными перстнями пальцами - Потерпи Зильземир. Терпение высокая благодетель среди нас ангелов Бога.
- Прекрати, Миллемид - произнес, шепча и закатывая свои синие как небо глаза Зильземир - Ты ведь знаешь, что будет дальше.
Он захватил руками Миллемида за его тоже ноги и прижался еще плотнее к своему небесному любовнику – Ведь знаешь. Только ты и мой Бог.
- Все еще будет, Зильземир – Миллемид произнес, страстно вдыхая запах цветов и женского тела Зильземира, и прильнул губами к красивой его шее. И их одежды слились в одно целое из света и звездной пыли облако. Облако со звездами и галактиками.
- Признайся, Зильземир – произнес Миллемид, положив правую, свою кистью раскрыв пальцы с перстнями в небесных изумрудах на живот Зильземира руку – Это чей ребенок. Мой, или Бога?
- Ты же ангел, угадай, Миллемид - произнес, целуя Миллемида в губы, произнес Зильземир.
- Мой – произнес Миллемид.
- Да, твой, убедился, Миллемид - произнес, оторвавшись от поцелуя Зильземир – Если Отец узнает.
- Узнает – произнес Миллемид – Может уже знает. Но хочет вернуть своего сына. И не будет врагом этому. Он пересмотрел все. Ему нужны ангелы, ему нужны воины. Он больше не накажет никого.
- Да, эта женщина, мать Луциллы Вар Сервилия, ее призрак, говорит о том, чтобы я его быстрее спасала – произнес внезапно Зильземир - Он постоянно тоже в этом доме. И предупреждает меня о том, что грозит моему ангелу мальчику.
Рядом с ними пробежала дворовая собака. И, учуяв их, завизжав и поджав хвост, пустилась наутек в глубину обширного поместья, пугая других собак, и они подняли громкий лай, всполошив рабов и слуг, работающих в саду и на клумбах у шумящих водой фонтанов двора виллы.
Выскочил откуда-то надсмотрщик Касиус Лакриций. И стегая кнутом рабов, приказал им поймать всех собак и посадить в дворовую здесь же в конце усадьбы, там, где был скотный двор и конюшня виллы псарню.
Подальше от дома своего хозяина, дабы лаем не мешали Сенатору Рима.
Не обращая на это все свое внимание, Миллемид развернул лицом к себе Зильземира, и они обняли друг друга раскрытыми ангельскими светящимися оперенными крыльями и окутались полностью ярким астральным светом. Прямо посреди цветущих клумб и деревьев двора дома сенатора и консула Рима Лентула Плабия Вара. И только деревья видели их, склоняя вновь свои к ним ветви. И цветы сладкими в воздухе запахами распространяли это незримое для человеческих глаз явление. Их растительная жизненная сила и энергия слились с астральной энергией преобразовавшегося в большой с шевелящимися живыми лучами светящийся шар, впитывая сам источник небесной жизни и любви двух спустившихся к ним с Небес ангелов.
- Сервилия, призрак – произнес Миллемид - Знаю, знаю и это я. Я чувствую инородное присутствие в этом доме. Грех и боль. Смерть и утрату. Я не видел его еще, но ощущаю присутствие этой боли и страданий. Как страданий всех в этом доме. Но, ни что не помешает встречи в скором времени матери и сына.
Миллемид обнял за талию Зильземира, но тот вырвался из его рук и отлетел в сторону.
- Ты обманываешь меня, Миллемид – произнес Зильземир - Опять обманываешь, как тогда на небесах.
- А ты не обманщик, Зильземир – произнес гневно Миллемид - Отдаться Богу это не обман. Это не обман, приведший к войне между нами.
Зильземир склонив, покорно в развивающихся на незримом астральном ветру русоволосую свою голову и опустив свои руки, сложив крылья, молча, стоял, покорный своей участи.
- Я готов принять все, что угодно теперь – произнес он горько – Лишь бы сын был со мной.
- Да, я знаю, Зильземир - произнес, он, подлетев снова к нему и обнимая его снова за его тонкую стянутую широким
