"МАМА".Мистико-эзотерическая роман.(Исключительно для взрослых).

ночной  спящей  виллы. И  повернула  ко  входу  в  дом  Харония  и исчезла  там  войдя  во  внутрь.
- Мало  ей  Ганика! - прошептала  злобно  Алекта  Милене – Ненасытная  какая  тварь! Теперь  еще  пошла, потрахаться  к  Харонию, шлюха!
  Милена, радостная, и  довольная  толкнула  в  бок  Алекту. Это  то, что  было им, двоим  нужно. Ганик  был  сейчас  свободен  и  Алекта  и  Миллена  снова проскользнули  из  кустов  садового  орешника  под  оливковыми  деревьями  к  самому  входу  в  жилище  двух  гладиаторов. Которые  там  жили  в  одном подвальном  помещении  в  одном  узком  каменном  под  домом  Харония Магмы  корриддоре  и  низких  каменных  комнатах. С  ложем, постелью застеленной  бараньими  шкурами  и  деревянным  грубо  сколоченным столом. Больше  гладиатору  ничего  не  дозволялось. Да, в  сущности, и  не нужно  было. Жизнь  гладиатора  скоротечна. И  мало  кто  выживает в  здравии  и  целости  после  кровопролитных  на  арене  Рима  боев  до зрелости, и  становиться  ветераном. Получив  вольную.
  Ганик  и  Ферокл  жили  отдельно  от  остальных  в  этом  полутемном, глубоком, освещаемом  только  горящими  масляными  светильниками жилище  подвале  каменного  дома, недалеко  от  тренировочной  арены. Это потому, что  все  рядом  стоящие  помещения  в  настоящий  момент пустовали. И  их  соседи  все  до  единого  погибли  на  Римской  арене Амфитеатра. И  Ферокл  и  Ганик  жили  теперь  одни  в  этом  подземном каменном  каземате  на  двоих  недалеко  друг  от  друга. А  другие  трое гладиаторов  жили  в  соседнем  подвале, который  тоже  наполовину  был пуст. И  тоже  ждал  новых  своих  постояльцев, за  которыми  на  завтра  и по  утру, собирался  в  Рим  Хароний  Магма, решив  прихватить  с  собой  еще  и Ардада.
  Они  были  уже  у  входа  в  этот  каменный  подвал, но  наскочили  на самого  Ардада. Который, вырос  как  из-под  земли  своей  черной  негра почти  двухметровой  высоченной  мускулистой  фигурой  ветерана  Ритария школы  Олимпия. Они  отскочили, вскрикнув  и  напугавшись  его. А  он поймал  их  обеих  за  руки.
- Что  не  спиться, да?! - он  им  громко  сказал – Не  устали  за  день?! Обе?! Работы  было  мало?!
  Он  посмотрел  то  на  одну  рабыню, то  на  другую  и  еще  произнес  им  обеим - Наверное, к  Ганику  спешите  обе?!
  Они  молчали, потупив  испуганный  и  виноватый  взор.
- А  ну, пошли  по  норам! – он  прикрикнул  на  них – Потаскушки, молодые! 
  Он  шлепнул  обеих  молодых  блудниц  рукой  эфиопа  по  заднице, и отправил  их  на  половину  рабов.
- И  чтобы  до  утра, я  вас  здесь  больше  не  видел, пигалицы! – произнес  он  им  в  довесок.
  Те  разочарованные  и  обиженные  такой  неудачей, скрылись  из  вида Ардада, а  он  пошел  к  себе  на  свою  половину, ухмыляясь, где  жил, недалеко  от  половины  своих  учеников  в  отдельном  помещении. Чуть, по-просторнее, и, поуютнее  жилища  Ганика  и  Ферокла. Которое  было  не  в подвале  виллы  их  хозяина  ланисты  Харония  Диспиция  Магмы, а  рядом прямо  с  тренировочной  ареной. По  другую  сторону  от  половины  рабов  в отдельном  пристроенном  к  дому  ланисты  каменном  бараке. Где  недавно рядом  с  Ардадом  проживал  и  Мисма  Магоний  и  все  списанные  с  боев из-за  увечий  ветераны  гладиаторы, охранявшие  виллу  ланисты  и  днем  и ночью.
  Ардад  давно  жил  без  женщины. Здесь, и  ему  было  тяжко  как  мужчине.
Хоть  он  был  уже  и  в  сороколетнем  возрасте, но  после  того  как  умерла Феофания, лет  на  пять  моложе  его, негритянка  рабыня, он  почему-то  не мог, пока  прикоснуться  любовно  ни  к  одной  женщине  рабыне  этого загородного  поместья. Мисма  Магоний  тот  от  этого  не  отказывался  при любом  удобном  случае, а  вот  он, как-то  не  мог  после  смерти  любимой своей  Феофании. Даже  теперь  к  Сивилле. Которая  была  его  на  пару  с  Харонием  подругой  до  появления  Феофании. И  до  появления  в  этом  загородном  поместье  и  школе  Ганика.
  И  он  шел, и  думал  сейчас об этом, отправив  этих  двух  шаловливых молодых  шлюшек  восвояси. Он  думал  сейчас  о  многом. И  думал  еще  и  о  Мисме  Магоние.  О  том, что  подтолкнул  Харония  Магму  к его устранению. Некрасиво  и  подло  и  его  душила  сейчас  совесть.
  Вдруг  его кто-то  взял  аккуратно  и  нежно  за  левую  в  темноте  мужскую  сильную  руку. Он  выдернул  ее  быстро, и  мгновенно  схватил  правой  рукой  на  ощуть  за  горло  того, кто  это  сделал. Но  тут, же  отпустил, поняв, что  это  была  женщина, но  сам  тут  же, схватил  ее  той  же  рукой  за  руку. То  была  негритянка  рабыня  Лифия.
- А  ты, какого-дьявола  тут  делаешь! – Ардад  возмущенно  спросил  ее - Что, тоже  не  спиться  этой  ночью?! Что  сегодня  со  всеми  вами?!
  Лифия  молча, прижалась  к  Ардаду, обхватив  его  мощный  гладиатора ветерана  негра  торс  обеими  женскими  руками, и прислонила  свою кучерявую  с  длинными  вьющимися  по  плечам  и  спине  черными  волосами  эфиопки  голову.
  Что  в  тот  момент  произошло, и  сам  Ардад  не  понял. Что-то  вдруг щелкнуло  внутри  его  души  и  сердца. Наверное, тоска  одинокого  мужчины  напомнила  ему  еще  раз  об  умершей  Феофании  на миг. И  пробудилась  новая  любовь  уже  к  этой  молодой  рабыне  эфиопке, как  и  он  сам. Которой  он  понравился  сразу, как  только  она  появилась  в  доме Харония  Диспиция  Магмы.
  Прошло  все  горестное  и  совестливое, и  как-то  сразу. И  Ардад  подхватил тонкую  в  талии  и  худенькую  на  вид  Лифию  на  свои  мощные  мужские гладиатора  руки. И  понес  к  себе  в  свое  одинокого  мужчины  жилище. Все как-то  произошло, молча  и  как-то  тихо. Просто  он  захотел  ее  в  эту  ночь и  сразу. Как-то  внезапно, забыв  все  на  свете. А  она, прижавшись  к  его мощной  мужской  под  серой  из  грубой  шерсти, короткой  туники  груди, хотела  того  же  и  только  его  одного. Еще  с  того  момента  как  увидела  его  в  этом  отдаленном  от  Рима  загородном  гладиаторском  имении. Это, наверное, станет  завтра  новостью  для  всех  в  этом  доме. Ардад  нашел себе  новую  спутницу  жизни. Старый  ветеран  арены, снова  как  молодой, и не  отстающий  в  любовных  утехах  от  своего  ученика  Ганика. Завтра  все будут  знать, что  Лифия  любовница  Ардада.


                                                                                                                                ***
  Ганик  не  спал. Сна  просто  не  было  в  эту  ночь. После  того  как  от  него ушла  к  Харонию  Магме  Сивилла. Ганик  не  спал  и  думал. Думал  обо всем. Мысли  сами  как-то  лезли  в  его  кучерявую  ченоволосую  гладиатора Ритария  голову.
  Он  вдруг  подумал  о  маме. О  Сильвие. О  своих  оставшихся  в  той  своей деревне  сестрах. О  том  стареньком  доме, в  котором  прошло  его  детство.
  Сильвия  сказала, что  она  покинула  его  уже  давно  и  там, наверное, живет кто-нибудь, такой  же  бедный, какими  были  они  когда-то.
  Он  вспомнил  рыбака  отца  Митрия  Пулу, утонушего  в  Тибре. И  главное вдруг  свое  детство. Все  и  целиком. Мысли  сами  пришли  как-то  в  его  ту кучерявую  русоволосую  гладиатора  Ритария  голову. И  как-то  так хаотично  в  ночной  тишине, после  того, как  ушла  Сивилла.
  Лежа  на  своей застеленной  бараньей  шерстью  постели  Ганик  впал в раздумья  и  его  одолели  воспоминания  нахлынувшие  рекой  и  неожиданно как-то  на  него  из  глубины  его  детства.
- «Ладно, пусть  позабавляется  теперь  с  Харонием»- подумал  Ганик напоследок  о  Сивилле, а  ему  теперь  и  так  хорошо, одному  и  в  раздумьях о  приемной  Сильвии  маме  и  сестрах  Камилле  и  Урсуле. Они  уже взрослые  и  Камилла  уже  за  мужем. Да  и  Урсуле  недолго  осталось  ходить  в  девках.
  Ганик  радовался  за  них  и  за  свою  приемную  маму  Сильвию. За  то, что у  них  теперь  все  хорошо  и  более  мене  благополучно.
  Он  вспомнил  свое  беспутное  детство, когда  он  перерос  сам  себя. Будучи еще  совсем  мальчишкой, он  вдруг  почему-то  очень  быстро  вырос  и  стал мужчиной. Почему  и  как  так  случилось  тогда, и  именно  с  ним, он  не  мог до  сих  пор  объяснить. Как  объяснить  свое  появление  в  том  рыбацком стареньком, почти  завалившемся  на  бок  доме. Как  его  в  той  деревне  все считали  не  нормальным. Умственоотсталым  от  своего  взрослого тридцатилетнего  тогда  возраста. Душа  еще  ребенка  лет  пятнадцати  в  теле практически  взрослого  мужчины. И  как  он  быстро  повзрослел  в  одну ночь. И  теперь  вот  эта  школа  Олимпия. И  все  вертится  вокруг  него вокруг  самого  Ганика.
  Все  странно  и  непонятно.
  Кто  он? И  вдруг  он  вспомнил  еще  одну  женщину. Вдруг  и  так неожиданно  и  вспомнил, что  видел  ее  в  своих  снах  и  даже  когда  видел ее, еще  не  понимая  и  не  зная, кто  это? О  ней  говорила  ему  его  приемная мама  Сильвия. О странной  той  женщине, которая  встречалась  ей  постоянно  и  время  от  времени  не  так  далеко  на  Апиевой  дороге  и  не далеко  от  их  дома. Он  вспомнил  ее  синие  смотрящие  на  него  глаза. Синие  глаза, как  небо. Горящие  странным  небесным  светом. Те  женские очень  красивые  глаза, полные  материнской  любви. И  такие  почему-то  ему знакомые. Он  вспомнил, что  видел  их  первыми  в  своей  жизни. Как, наверное, слепыш  котенок  первый  раз, когда  открывает  свои  слипшиеся маленькие  глазенки, видит  свою  мать  кошку. Он  еще  совсем  маленьким ребенком. Новорожденным  ребенком. Первый  раз  видел  те  синие материнские  глаза.
- «Мама» - произнес  сам  про  себя, молча  Ганик. Настоящая  его  мама. Сильвия  не  скрывала  от  него  его  непонятное  и  необъянимое  появление  в  их  доме. Еще  совсем  маленьким. Он  даже  помнил, как  Сильвия  поила его  козьим  молоком, а  не  своей  материнской  грудью. Странная  такая  вот память.
  И  он  чувствовал, что  он  им  не  родной. Даже  еще  тогда  когда  как дурачек  носился  с  деревенскими  крестьянскими  мальчишками  по  своей деревне  в  возрасте  почти  тридцати  лет. И  вся  его  деревня  потешалась над  ним  как  над  недоделанным  придурком.
  Да, он  не  родной  Сильвии  сын. Это  и  не  скрывал  и  утопленник  отец Митрий  Пул. Та  странная  женщина, русоволосая  бродяжка. С  легкой сединой  в  волосах. Он  видел  ее  и  во  снах  своих, своего  детства.
Странных  каких-то  и  не  очень  добрых  снах, которые  внезапно прекратились, став, он  гладиатором. Но  вдруг  этой  ночью, он  вспомнил  о них, и  о  той  женщине, которую, он  там  видел  и  общался  с  ней. Она  была не  совсем  такой  там  во  снах. И  не  такой, какой  ту  женщину  видела Сильвия. То  была  молодая  очень  красивая  женщина  приблизительно такого  же  возраста, как  и  он  сейчас. И  очень  красивая  патрицианка. С  длинными русыми  волосами  под  длинной  цвета  неба  светящейся  и  словно  живой накидкой. Он  даже  вспомнил  ее  лицо. Очень  красивое  и  миловидное. Она касалась  его  своей  женской  в  красивых  перстнях  из