то, что искал… ты поняла?.. теперь выясняет истину. Сколько это продлиться, не знаю. Ты уж, пожалуйста, не жди нас, поезжай домой.
– Нет проблем, – в голосе Наташи звучит нескрываемая обида.
Тем временем в комнате, в которой из мебели лишь сервант, тумбочка, софа и три стула – все давнишнее, разномастное, дышащее на ладан, Королек стоит перед девушкой, покачиваясь с пятки на носок. Жестко требует:
– Паспорт, – и протягивает ладонь, будто в ней по мановению ока должен появиться документ. И он появляется – в синей обложке с золотистым российским гербом.
Полистав паспорт, Королек старательно выписывает данные, которые на дух ему не нужны, в свой потрепанный блокнот.
– Однако, Оксана, – если это только твое настоящее имя – влипла ты в историю. Баба Вера не от старости преставилась – ты помогла ей отправиться прямым рейсом к праотцам.
– С чего это? – огрызается рыжеволосая, не сводя с Королька полных ужаса желтоватых глаз. Волосы ее, заколотые сзади и открывающие круглый кошачий лоб, красиво и трогательно пушатся.
– А с того. – Королек демонстрирует ей фотографию. – Знаешь такую?
– Н-нет, – медленно отвечает девушка, разглядывая снимок: мертвое, с закрытыми глазами и темными пятнами кровоподтеков лицо. – Кто это?
– Твоя коллега, ныне усопшая. Тоже втиралась в доверие к старичкам. Потом их грохали, и оказывалось, что по завещанию фатера принадлежит ей. Гляди внимательно, вдумчиво гляди – она свое уже получила. «Заборские» выследили ее, сердешную, и побаловались всласть. Сейчас охотятся за тобой. Могут явиться хоть сегодня. Выбирай: они или я… Покайся, облегчи душу. Ну?..
Искусанные в кровь пухлые губы девушки, за которыми поблескивают остренькие, как у зверька, зубки, принимаются быстро-быстро шевелиться, выстреливая пулеметной очередью слов:
– В нашем поселке работы нет ни хрена. Вот в прошлом году и махнула сюда. Город вон какой большой. Торговых центров, ресторанов, фирм всяких до фигищи. Ага! Так меня тут и ждали! Сунулась туда, сюда. Образования не хватает, прописки нет, так что я вроде не человек. Устроилась в кафе посудомойкой. Официантка – хорошая девчонка – пустила жить к себе. А я все думаю: как бы нормальную работу найти? Устала мантулить за гроши. Они там лакомятся в зале чистенькие, нарядные, а я посуду с их объедками скребу да мою. У меня кожа на руках трескаться стала от такой работенки, в гробу я ее видала. В газетах объявления просматривала, месяц, второй третий – мимо. Вдруг гляжу: «Требуются иногородние девушки. Не интим». Позвонила. Говорят: приходите на отбор. Накрасилась, надела самое лучшее. Являюсь. Здоровенный такой домина. Кабинет на шестом этаже. А перед ним девчонки маются. Тоже вроде меня – иногородние и безработные. Подходит моя очередь. Заваливаюсь. Сидит мужик. Рассказала ему о себе. Спрашивает: «А как у тебя с совестью? Если мы тебя возьмем, придетсить.
В темноватом подъезде ее обдает чем-то тягостно-затхлым, точно все запахи, накопившиеся за долгие десятилетия, сгустились здесь, не выветриваясь. По стоптанным ступеням она поднимается на второй этаж. Звонит. Слышит, как звонок, по-старчески дребезжа и треща, катится за дверью. Постояв какое-то время, снова давит на кнопку звонка, но в глубине квартиры тишина. Анна спускается вниз, на улицу, в тепло синего августовского вечера.
– Никого. Что будем делать?
– Действовать по обстоятельствам, – вылезая из «жигулей», отвечает опер.
Теперь уже вдвоем они проделывают тот же путь. Королек нажимает на кнопку звонка соседней квартиры, той, что слева от старухиной. На пороге вырастает бритоголовый парень и молча уставляется на непрошеных гостей.
– Мы из соцзащиты населения, – тяжелое лицо Королька озаряет доброжелательная улыбка. – Собрались бабушку, соседку вашу навестить, трезвоним, стучим, а она не отвечает.
– Померла. – Парень брезгливо кривит губы и намеревается затворить дверь, но рядом с ним возникает подруга или жена, худосочная, белобрысая, с рыбьим лицом, в маечке и шортах, открывающих тощие голенастые ноги.
– Сегодня только увезли, – встревает она в разговор. – Совсем старенькая была.
– И никаких родственников после нее не осталось?
– Никогошеньки. Девушка у нее жила…
– Хорош тарахтеть, – обрывает ее парень и тянет дверь на себя.
– Да вот она идет, – успевает сообщить сожительница, пытаясь высунуть голову, чтобы полюбопытствовать, что случится дальше, но парень захлопывает дверь.
Навстречу Корольку и Анне поднимается полнотелая рыжая веснушчатая девушка, одетая в кожаную курточку цвета кофе с молоком, охристую кофточку и бежевые брючки. Оказавшись на лестничной площадке, она бросает на чужих косой неприязненный взгляд, достает ключи и отворяет дверь.
– На ловца и зверь бежит. – Королек демонстрирует ей милицейское удостоверение и продолжает вежливо-властно: – Пройдемте, барышня.
Девушка заходит в квартиру, мягко ступая обутыми в беленькие кроссовки ногами. Королек и Анна – за ней, в темноватую прихожую, где на полу лежит овальный цветной коврик.
– Отправляйся на кухню, – командует Анне Королек, – а мы с девушкой побеседуем в комнате. Да, позвони Нате, сообщи, что задержимся. Пускай домой добирается сама.
Анна уединяется на довольно опрятной бело-синей кухне с газовой плитой, холодильником «ЗИЛ» и невесть когда купленной мебелью «под мрамор». В ней растет невыразимая тоска, почти физическое ощущение присутствующей в воздухе ауры тления и смерти. Она набирает номер Наташи, испытывая радость оттого, что услышит голос живого человека.
– Извини, Наточка, мы, вероятно, не сможем тебя забрать. Королек нашел то, что искал… ты поняла?.. теперь выясняет истину. Сколько это продлиться, не знаю. Ты уж, пожалуйста, не жди нас, поезжай домой.
– Нет проблем, – в голосе Наташи звучит нескрываемая обида.
Тем временем в комнате, в которой из мебели лишь сервант, тумбочка, софа и три стула – все давнишнее, разномастное, дышащее на ладан, Королек стоит перед девушкой, покачиваясь с пятки на носок. Жестко требует:
– Паспорт, – и протягивает ладонь, будто в ней по мановению ока должен появиться документ. И он появляется – в синей обложке с золотистым российским гербом.
Полистав паспорт, Королек старательно выписывает данные, которые на дух ему не нужны, в свой потрепанный блокнот.
– Однако, Оксана, – если это только твое настоящее имя – влипла ты в историю. Баба Вера не от старости преставилась – ты помогла ей отправиться прямым рейсом к праотцам.
– С чего это? – огрызается рыжеволосая, не сводя с Королька полных ужаса желтоватых глаз. Волосы ее, заколотые сзади и открывающие круглый кошачий лоб, красиво и трогательно пушатся.
– А с того. – Королек демонстрирует ей фотографию. – Знаешь такую?
– Н-нет, – медленно отвечает девушка, разглядывая снимок: мертвое, с закрытыми глазами и темными пятнами кровоподтеков лицо. – Кто это?
– Твоя коллега, ныне усопшая. Тоже втиралась в доверие к старичкам. Потом их грохали, и оказывалось, что по завещанию фатера принадлежит ей. Гляди внимательно, вдумчиво гляди – она свое уже получила. «Заборские» выследили ее, сердешную, и побаловались всласть. Сейчас охотятся за тобой. Могут явиться хоть сегодня. Выбирай: они или я… Покайся, облегчи душу. Ну?..
Искусанные в кровь пухлые губы девушки, за которыми поблескивают остренькие, как у зверька, зубки, принимаются быстро-быстро шевелиться, выстреливая пулеметной очередью слов:
– В нашем поселке работы нет ни хрена. Вот в прошлом году и махнула сюда. Город вон какой большой. Торговых центров, ресторанов, фирм всяких до фигищи. Ага! Так меня тут и ждали! Сунулась туда, сюда. Образования не хватает, прописки нет, так что я вроде не человек. Устроилась в кафе посудомойкой. Официантка – хорошая девчонка – пустила жить к себе. А я все думаю: как бы нормальную работу найти? Устала мантулить за гроши. Они там лакомятся в зале чистенькие, нарядные, а я посуду с их объедками скребу да мою. У меня кожа на руках трескаться стала от такой работенки, в гробу я ее видала. В газетах объявления просматривала, месяц, второй третий – мимо. Вдруг гляжу: «Требуются иногородние девушки. Не интим». Позвонила. Говорят: приходите на отбор. Накрасилась, надела самое лучшее. Являюсь. Здоровенный такой домина. Кабинет на шестом этаже. А перед ним девчонки маются. Тоже вроде меня – иногородние и безработные. Подходит моя очередь. Заваливаюсь. Сидит мужик. Рассказала ему о себе. Спрашивает: «А как у тебя с совестью? Если мы тебя возьмем, придется засунуть ее куда поглубже. Зато огребешь такие бабки, мало не покажется». Ну, думаю, хватай, пока дают. Говорю: «Согласна, засуну, куда прикажете». Через неделю звонок: «Не передумала? Тогда ждем тебя по такому-то адресу». Прихожу. Место теперь уже другое, домишко низенький, старинный. Очереди никакой. Опять этот мужик сидит. Объясняет: «Дело твое непыльное. Вот адрес старушки. А вот коробка конфет. Завтра вручишь бабке коробку и представишься сотрудницей фирмы «Север-Эдельвейс». Задача у тебя одна: втереться к бабуле в доверие и поселиться у нее. Бей на жалость: дескать, приезжая, живешь на птичьих правах. Как хочешь вертись, но добейся, чтобы она тебя приняла. Не возьмет, считай, плакали твои денежки». И достает визитку, на которой моя фамилия, имя-отчество, все чин по чину. Отправилась я к бабке. Понравилась, стала у нее жить. Помогала по хозяйству…
– Как наниматель тебе платил?
– Велел завести в банке сберкнижку. Зарплату каждый месяц перечислял. А позавчера звонит и приказывает: «Завтра вали к своей подруге-официантке и до позднего вечера у бабки носа не показывай». Я так и сделала. Вернулась, дверь отворяю – а старуха мертвая лежит. Я закричала, побежала к соседям…
– Значит, смерть бабули была для тебя сюрпризом?
– Ага.
– Ой, не ври, девонька. Ты же наверняка смекнула, что мужик не просто так из дома тебя оправляет.
– Нет, что вы! Конечно, я понимала, что случится что-то такое… Даже в магазине самообслуживания продуктов накупила.
– Зачем? – удивляется Королек.
– Даже вы не догадались. На чеке ведь время ставится.
Хитрые янтарные глаза девушки сияют гордостью и тупым торжеством.
– И это все, что можешь мне поведать? Что-то не очень верится. Ты ведь и других бабок пасешь, – голос опера наливается жесткой силой. – Колись, раз уж начала. Сколько их, будущих жертв?
Девушка опускает голову:
– Только старичок.
– Он тоже помер?
– Нет! – вскрикивает она. – Он живой еще. Чем хотите, клянусь!
– Ладно. Верю. А теперь вернемся к мужику, который задание тебе давал. Хорошо его запомнила?
Девушка утвердительно мотает головой.
– Анна! – зовет подругу Королек. И когда она входит, велит: – Оксана опишет личико некоего человечка, а ты изобразишь его в цветах и красках. Держи блокнот, ручку. По идее надо бы отвезти барышню в ментовку, на компьютере портрет в два счета состряпают, но, увы, поздновато.
– Учти, за качество не ручаюсь, – предупреждает Анна и обращается к девушке: – Начнем? Лицо какое – круглое, удлиненное?..
Она уверенно рисует вытянутое лицо, большие глаза под нависающими бровями, длинный, с широкими ноздрями, нос, тонкую полоску губ, свисающие до плеч волосы. Переворачивает страничку, начинает снова. Королек
