serif]- Нет, конечно, - фыркнула я, но прозвучало это на сотую долю менее уверенно, чем хотелось бы.
А ночью начался шторм...
ГЛАВА 8
Ужас охватывал с головой, заставлял то замирать статуей, то кричать, зажмурившись.
Во тьме ночи, в каюте, куда не проникал свет, мы сидели с Азалией на полу, крепко обнявшись, как в последний раз (хотя "как" тут, может быть, и лишнее), нас мотало во все стороны. Шторм... пугающий силой, неудержимостью стихии, не оставляющий надежды. Сверху слышались надрывные крики, топот ног, и отовсюду - страшный гнев моря... Казалось, всё вокруг вот-вот перевернётся с ног на голову, причём в прямом смысле.
- Освальд, наверное, даже не узнает... - Тихо всхлипнула подруга, уткнувшись мне в плечо.
Она плакала, а я сидела как каменная скала, не шелохнувшись, с ничего не выражающим лицом, и даже пыталась утешить, хотя саму переполняла паника.
При этих словах до боли закусила губу. Гард... тут же помотала головой, отгоняя эти мысли и воспоминания: вот уж о ком не стоит думать, что бы нас ни ждало.
- Мы выберемся, слышишь, - дрожащим, отнюдь не уверенным голосом ответила я, - Шторм уляжется. Всё будет хорошо.
Как бы в опровержение моих слов нас мотнуло так сильно, что мы укатились в другой конец комнаты.
Мы обнимались, как животные зимой в поисках тепла, и становилось чуточку легче. Хотя я многое отдала бы, чтобы сейчас её здесь не было - за эти пару лет она стала мне сестрой. И я уже сотни раз за эти минуты пожалела, что взяла её с собой в это плавание. Что сама поехала, хотя знала о возможных опасностях.
Шум беснующегося моря... и гроза. С детства её боялась, а теперь, наверное, останется фобия на всю жизнь. Если выживу...
Если...
Неужто меня закинули в этот мир, чтобы я вот так умерла?! Умерла, не узнав семейного счастья, счастья материнства...
По тому, как вздрогнула и, чуть отстранившись, ошарашенно посмотрела на меня подруга, я поняла, что сказала всё это вслух.
- Ты тоже из другого мира?!
Вот уж неожиданный вопрос.
С уст почти сорвались дурацкие оправдания, типа "да глупость какая-то в голову пришла", когда настала моя очередь замереть.
В смысле "тоже"?! Она что...
Тут перед глазами за секунду, как молния, быстрым калейдоскопом пронеслись куча мелочей, от которых я раньше отмахивалась. Азалия ведь часто говорила "земными" фразочками, и её взгляды так разительно отличались от тех, что были даже у самых прогрессивных "здешних" людей, что любого более наблюдательного, чем я, человека с Земли это натолкнуло бы на определённые мысли. И наше с ней мироощущение столь схоже... Не зря ведь у меня при общении с ней иногда возникало ощущение, как у эмигранта, встретившего знакомого земляка.
Но как только я открыла рот, чтобы попытаться спросить, нас снова хорошенько мотнуло куда-то вбок.
- Если ты сейчас скажешь, что тоже из России, это будет явным признаком моего предсмертного бреда. - Отдышавшись, кашлянула она.
- Выходит, коллективного. - Слабо улыбнулась я.
Она явно хотела что-то сказать, но послышался жуткий треск и мир всё-таки перевернулся.
Последнее, что я почувствовала - как ускользнули холодные вспотевшие руки подруги, до этого отчаянно цепляющиеся за мои, и как меня мощно приложило обо что-то затылком.
"Может, так я не почувствую смерти" - подумала я, прежде чем всё растворилось во мраке.
...
Мня мотало во тьме, в пустоте. Измотанная, разбитая, я практически не ощущала собственного тела, и просто плыла по течению. В прямом смысле.
Где-то вдалеке, отголосками - пережитый ужас, крики, страшное буйство воды, мрак, на глазах затонувший корабль, всеобщая, всепоглощающая паника, равной которой я никогда не испытывала. Выжил ли кто-нибудь? Вряд ли. Выживу ли я? Вряд ли. И пусть я вцепилась в какой-то обломок, и пусть море уже успокоилось - впереди лишь безвременье, впереди лишь смерть...
Я перестала что-либо ощущать, на что-либо надеяться. Но посиневшими пальцами цеплялась за обломок, но осталась одна лишь слепая жажда - ЖИТЬ!
Казалось, ещё немного, и меня поглотит необъятная шумная пучина, из которой возврата нет... А потом, сквозь ставший уже привычным шум моря, сквозь полубессознательную пелену, услышала отдалённый крик. Человеческий крик!
Вдалеке виднелся... корабль!!!
Я заставила себя поднять голову и убедилась, что это не сон и не мираж - на меня и впрямь идёт большой парусный корабль, я собрала все свои силы и отчаянно замахала рукой, пытаясь привлечь внимание наблюдавшего с высоты человека.
Через какое-то время от корабля отделилась шлюпка, и меня, чьё сознание поддерживалось последним усилием воли, цепляющуюся синими пальцами за обломок, затопило счастье.
Я ЖИВА! Я ВЫЖИЛА!!
Когда чьи-то руки подхватили меня, когда "выбили" из лёгких воду, обильно хлынувшую из носа и рта, я ещё и заплакала, словно мало мне было солёной воды.
Я снова подумала об Азалии и членах экипажа затонувшего корабля. И стало так больно. Совсем не к месту - перед равнодушными, загорелыми, обветренными лицами незнакомых моряков.
Перед пиратами. Но это я поняла позже...
А пока, оказавшись на борту корабля, не видя ничего вокруг, я, ведомая кем-то под руки, шла, едва переставляя ноги.
Почувствовав, что мы остановились, кое-как приподняла голову. Передо мной стоял высокий мужчина, чьё лицо я не могла разглядеть из-за дикой слабости.
- Бросьте к остальным. Дайте сухую одежду и накормите. - Сухо приказал он.
А меня потащили куда-то вниз по ступенькам...
...
В помещение, куда меня довольно грубо закинули, едва-едва проникал дневной свет, там пахло сыростью и воняло потом. В полутьме различались смутные силуэты людей, которых навскидку было около пятнадцати человек и которые испуганно жались к стене при появлении посторонних.
Едва глаза привыкли к полутьме и слабость кое-как отошла, я, кряхтя, как древняя старушка, поднялась с пола. Среди присутствующих были лишь девушки и женщины разных возрастов, все они были грязные, измученные, с болезненно бледными усталыми лицами, в каких-то лохмотьях. Все они смотрели на меня безучастно, с толикой печали, как бы говоря "теперь ты такая же, как мы".
Едва вернулась способность мыслить не составило труда проанализировать увиденное и прийти к определённому выводу. Я... на пиратском корабле. Звучит нереально, как бред. Но это так.
Сползая по стене, к которой прислонилась, едва удержалась от конвульсивного истерического смеха. Меня накрыло... осознанием.
Нас везут продавать, как базарное мясо. Причём скорее всего на тот самый невольничий рынок, что так пугал меня. Теперь и я буду стоять обнажённая на глазах у толпы, с пустыми глазами, как та девушка, что мы видели с Азалией.
Азалия... по лицу покатились слёзы, которые я тут же вытерла. Не время, нельзя никому показывать слабость - загрызут...
Дверь с лязгом снова отворилась, и вошёл какой-то коренастый верзила с равнодушными пуговками-глазами, с какой-то одеждой и едой в руках. Отдав всё это мне, мужчина окинул нас тяжёлым взглядом и ушёл, снова накрепко заперев дверь.
Едва удалились его шаги, я с остервенеем накинулась на еду. Голод не тётка. Безвкусный жирный суп выхлебала за секунду, под десятком жадных голодных взглядов, а когда взялась за хлеб - вдруг заметила в дальнем углу совсем крошечную фигурку. Девочка, маленькая, лет семи. Худое тельце её скрывал балахон, но по лицу было видно, что она истощена, а глаза так же, как у всех остальных, жадно, голодно, почти по-звериному блестели в темноте.
И кусок мне в горло больше не лез, хотя от голода желудок прилипал к спине.
Встав с пола с грацией медведя, словно в полусне я, ведомая чем-то неподвластным разуму, доплелась до того угла и, присев на корточки (из-за качки едва не шлёпнулась), протянула девочке хлеб.
Пару секунд она недоверчиво смотрела на меня невероятно грустными чистыми голубыми глазками, а после, выхватив кусок, так жадно вгрызлась в него, что жалость во мне увеличилась троекратно, как и желание прибить ублюдков, способных сотворить такое с ребёнком.
- Спасибо. - Тихо сказала девочка, доев хлеб, а я, слабо улыбнувшись в ответ и так же пошатываясь, поплелась переодеваться, на ходу снимая мокрую одежду, от которой мокрое тело пробили судороги.
Я знала, что до берега нам плыть меньше дня при спокойном ветре, но радости мне это не добавляло.
Как переменчива судьба! Вчера у меня всё было, а сегодня нет ничего. Совсем ничего, кроме жизни. Впрочем, это уже немало - сие я усвоила твёрдо.
Спустя примерно полчаса, устав сидеть в тишине, я стала без энтузиазма знакомиться с девушками. Все они были печальны и молчаливы, ограничились короткими фразами и то и дело молча плакали, бессмысленно уставившись в одну точку.
Я понимала их, поэтому не лезла. Самой хотелось рыдать в голос, биться об стену от страшных перспектив, от мысли, что Азалия - моя единственная подруга, почти сестра - погибла, от осознания того, что ничего уже не будет как прежде... Но я знала, что с первой же слезой сорвусь так,
| Помогли сайту Реклама Праздники |
При цитировании ссылка на сайт обязательна. Exsodius 2008 - 2024
18+