длиннющим пером, властно постучав несколько раз увесистой тросточкой, пробормотал скороговоркой нечто длинное, пафосное и малопонятное - вероятно, имена и титулы правителя.
Все гости, которые сидели, тут же встали и, сложив перед собою руки, склонились, опустив взгляд. Я сделала то же самое, лишь украдкой поглядывая на пришедших, коих было около десяти человек свиты и, естественно, сам султан.
Лет двадцати пяти-тридцати на вид, среднего роста, атлетически сложенный, с тёмными короткими волосами, бронзовой кожей и чёрными глазами, в которых, казалось, навсегда застыл отблеск пламени, он шёл так, как только царям и можно - с гордой, величественной осанкой, твёрдостью поступи и солдатской выправкой. В довольно простом восточного типа чёрном кафтане, отороченном мехом, он казался проще и в то же время мужественнее того же короля, который рядом виделся почти женоподобным. Его взгляд скользил по толпам и не останавливался ни на ком.
Ух ты ж. На секунду и меня проняло, что уж говорить про более чувствительных дам, которые всем своим видом показывали, что вот-вот хлопнутся в обморок от переизбытка чувств. В то же время какое-то неприятное ощущение царапнуло: не люблю столь надменных. Наверное, потому что сама такая, но это уже мелочи.
Где-то минут десять двое монархов обменивались витиеватыми изречениями, благо, язык в этом мире единый для большинства стран. Из всего этого мой скучающий ум уловил последнее:
-...В таком случае, объявляю бал открытым.
...
Некоторое время, буквально минут десять-двадцать, я с радостью скучала, забившись в самый дальний угол и со спокойным сердцем отшивая всех желающих со мной потанцевать, но по истечении этих благословенных минут "родители" единодушно выдали мне такую тираду (при том не проронив ни одного бранного слова), что все виртуозные студенческие трёхэтажные маты нервно курят в сторонке. Так и хотелось сказать: "Подождите-подождите! Говорите медленнее, пожалуйста, я записываю". Вряд ли они поверили моему демонстративно покаянному виду, но отстали довольно быстро, проследив, чтобы указания я выполнила: танцевала со всеми подряд до обморока. А сами отправились к столу... Нет справедливости в жизни.
Вздохнув, я благосклонно кивнула какому-то настырному пижону, позволяя увлечь себя в этот бешеный вихрь... И ладно бы только это: к середине бала, когда меня уже раздражал весь мир, было объявлено о том, что настало время дебютанткам показать себя. Это, как я уже успела узнать, обязательная часть такого бала, и выбирают сторону, с которой дочь смотрится лучше, опять же родители. Графиня выбрала для меня игру на клавесине, и я, немного подумав, мерзко улыбнулась, уловив шанс избавиться от откровенно задол... ээ, слегка поднадоевших мне ухажёров.
Когда-то я почти пять лет училась в музыкалке на фортепиано, но, во-первых, клавесин-таки отличается от него, и во-вторых я хотела не покрасоваться, а как раз наоборот. Потому, размяв гибкие тонкие пальцы, я (со всё той же мерзкой улыбочкой) взялась исполнить отдалённое подобие "маленькой ёлочки", при этом громко напевая слова, намеренно фальшивя. Кислые мины слушателей и злые - "родителей" стали мне лучшей наградой. Я прямо-таки воспрянула духом. Правда, бодрость долго не продержалась: граф и графиня так гневно ломились через толпу, что я слегка испугалась и сочла за лучшее улизнуть. А точнее схватить первого попавшегося кавалера и закружиться в танце под весёлую мелодию, исполняемую талантливой скрипачкой из дебютанток.
Как и предсказывала, ближе к концу бала у меня страшно кружилась голова, и я чисто из мести оттоптала ноги всем своим партнёрам. Они, конечно, мало виноваты в том, что тут такие свистопляски в моде вместо изящного вальса, но меня на тот момент это не волновало. Всё внимание сосредоточилось на том, чтобы не упустить момент, и я не упустила. Буквально минут за пять до того, как должно было начаться представление, я сделала вид, будто мне резко стало плохо (бледность и головокружение немало помогли) и с вежливой улыбкой сбежала в будуар, а оттуда в маленькую, тесную и душную гриммёрку. Там было так много народу, что моё появление, похоже, вообще не заметили, чему я только порадовалась. Расшнуровывать мудрёный корсет и снимать увесистое платье оказалось нелёгкой задачей, но я, ругая на чём свет стоит все эти путающиеся кружева и закорючки, с нею справилась. После пришёл черёд одевания - ало-золотой костюм уже ждал меня. Очень плотный, усыпанный сияющими камушками топ красиво приподнимал грудь, а красная как кровь юбка в пол была расшита золотой нитью по подолу, что вообще-то немного безвкусно, но при поворотах создавало красивую игру света и оттенков. Тёмные с шоколадным отливом волосы я собрала и спрятала под иссиня-чёрный парик, достающий кончиками до талии, как можно ярче выделила глаза подводкой со стрелами и лёгкими тенями, а остальную часть лица спрятала под плотной паранджой. Руки украшали тонкие звенящие браслеты, а глаза сияли, как у кошки в темноте... Игриво потеребив выбившийся локон, я лукаво улыбнулась своему отражению и последовала за остальными выступающими.
Кого здесь только не было! Танцоры, акробаты, певцы, музыканты, актёры... в общем, я мысленно порадовалась тому, что выделиться надо конкретно в своей сфере, а то не знаю, как бы я справлялась: среди собравшихся были очень талантливые, профессионалы. Мой номер был отнюдь не первым, но я не знала, радоваться или огорчаться, ведь ничего нет мучительнее томительного ожидания.
Отринув лишнее волнение, я глубоко вздохнула и, покачивая бёдрами, вышла из тени в освещённый свечами зал... На лицах людей была скука и едва заметный интерес, однако же наступила тишина и всё внимание собравшихся сосредоточилось на мне. Где-то рядом, отражаясь эхом от стен, зазвучала сладострастная знакомая мелодия, и мир поплыл, замерло дыхание...
Волна телом, поворот, змеями вьются руки, волосы... Я сама будто стала взволнованным морем, рассыпаясь тысячью искристых брызг высоко над землёй... Всё во мне танцует, всё подвластно этой мелодии, постепенно перешедшей в другую - барабаны, чистый ритм. Бум, бум - движутся бёдра, живот, руки, бум, бум - поворот, сабля в руках... холодное острое оружие словно стало продолжением меня самой, пластилином в моих ладонях, и танцевало вместе со мной, сияя серебряными бликами на лезвии, скользя в опасной близости от меня, от зрителей, замирая в самый последний момент. Я делилась с залом охватившей меня бурей, но она всё равно рвала сердце в клочья, и удержать её не было никаких сил, оставалось только дать вырваться на свободу, не чувствуя более ничего, кроме силы этой безудержности...
Я поняла, что всё закончилось, лишь через несколько секунд после того, как замерла с последним аккордом, выгнувшись назад и обжигая публику горячим, сумасшедшим взглядом. Сердце стучало так бешено, что почти заглушило бурные, восторженные аплодисменты, сопровождаемые короткими благосклонными криками в разнобой.
До гримёрки я буквально летела, как на крыльях.
Посидев немного среди привычной суеты, я выпила немного воды и, придя, наконец, в себя, принялась стирать "боевой раскрас" и наносить новый лёгкий макияж, наподобие того, что мне делали утром. Вроде получилось. С платьем мне немного помогли, и в целом я выглядела немного потрёпанной, но и ладно. Для пущей убедительности нанесла ещё слой пудры, от чего стала походить на чахоточную, и с напускной уверенностью отправилась обратно, тщетно убеждая себя, что всё получилось как нельзя лучше. Эх, жаль, что я не могу видеть себя со стороны.
Вернувшись в зал, я смогла заставить себя только на два танца, а потом, плюнув на всё, устало присела на уже облюбованный угловой диванчик. Ожидаемо, графиня не заставила себя ждать.
- Что это было?! - Сев рядом, зло, но тихо прошипела она, прожигая меня взглядом, - Ты вздумала нас опозорить, девчонка? Мы нанимали тебе хороших учителей-музыкантов. И где это ты была минут десять?
- Играю как умею. Отошла, потому что переволновалась и почувствовала себя неважно, - флегматично пожала плечами я.
Графиня нелепо приоткрыла рот, явно не зная, что сказать, а глаза её так гневно заблестели, что любой дрожал бы в страхе, но я чувствовала себя выжатой, поэтому мне было как-то всё равно.
Графиня же шипела как можно тише, от чего казалось, будто она захлёбывается собственным ядом:
- Да как ты смеешь так с матерью разговаривать?! Я...
- Позвольте пригласить вас, - приятный, бархатистый мужской голос прервал упражнения графини в парселтанге.
Я хотела было вежливо отказаться, но, подняв глаза, замерла, понимая, что настала моя очередь изумлённо открывать рот: передо мной стоял ранхардский султан. Который, к слову, за всё время бала никого не приглашать, да и вообще... разве он знаком со здешними танцами?..
Сотни вопросов промелькнули в моей голове за эту секунду молчания - причём молчала не только я, а весь зал.
Почему я-то?..
- Конечно, она согласна, - медовым голоском ответила за меня графиня, мотивировав грозным взглядом из серии "не согласишься - убью".
Нахмурившись, я молча вложила руку в протянутую ладонь, находясь в каком-то тупом оцепенении. Вели меня в танце твёрдо, и я выполняла па практически на автомате, как завороженная рассматривая насмешливые золотые искорки в задумчивых тёмных глазах партнёра. От него приятно пахло странной смесью каких-то терпких ароматов, сильные руки легко кружили меня, как пушинку, и какое-то необыкновенное, малопонятное, но чудесное чувство ненадолго поселилось в груди...
- Вы прекрасно танцуете, - тонкая улыбка скользнула по его губам.
Я насмешливо выгнула бровь. Хорошо танцую? Конкретно этот танец - не лучше и не хуже, чем другие девушки. Если с другой стороны - я красива, но здесь есть и краше, и уж точно - те, что лучше себя проявили. Вопрос, собственно, прежний: почему я?
- ...особенно когда думаете, что достаточно скрыть лицо, чтобы вас никто не узнал.
Внутренности скрутились в
| Помогли сайту Реклама Праздники |
При цитировании ссылка на сайт обязательна. Exsodius 2008 - 2024
18+