Spoudogeloion. История Европы в романах

поймать вас в свои сети, пользуясь вашей детской простотой и наивностью. Она полностью раскрыла себя, у нас теперь есть достаточно доказательств, чтобы предать её суду. Пусть суд объективно и беспристрастно рассмотрит преступления Марии и воздаст ей по заслугам… Вам её не жалко?
– Упаси господи! – воскликнул сэр Роберт. – Если бы я входил в Верховный суд, я потребовал бы казнить Марию.
– Ну, это не нам решать, мы же с вами не судьи, – возразила Елизавета – Пускай приговор ей вынесут наши знатоки законов; доказательства есть. Кстати, о доказательствах… Разожгите камин, милорд, я хочу сжечь это мерзкое письмо. Никто не увидит его больше – не было этого письма, никогда не было!..
Глядя, как лист бумаги в огне съёжился, почернел и рассыпался в прах, Елизавета сказала:
– Я собиралась дать вам титул графа Эссекса и вы его получите. Но запомните, в первый и в последний раз я прощаю вас. Если вы когда-нибудь ещё измените мне, я выполню своё обещание – ваша красивая голова скатится под топором палача.
– Я не изменял и не изменю вам, – торжественно произнёс он. – Но если такое случится, я сам буду молить вас о смерти.
– Запомните это, – повторила Елизавета.
***  
Члены Королевского Совета ждали её величество более двух часов. Она вошла в зал, одетая в строгое тёмное платье; лицо королевы было похоже на маску, неподвижную и бесстрастную. Усевшись на обитое шёлком кресло, что стояло под королевским гербом с переплетёнными алой и белой розами, Елизавета дала знак сэру Уильяму начать заседание.
– Ваше величество! Милорды! Государственное дело особой важности, которое мы сегодня разбираем, чудовищно по сути и могло иметь гибельные последствия для нашей страны. Благодаря верному слуге её величества сэру Френсису, – сэр Уильям отвесил ему поклон, – раскрыт заговор, имеющий целью лишить её величество королеву Елизавету престола и жизни.
Среди членов Совета раздался возмущённый гул.
– Милорды! Некий человек по имени Энтони, собрав шайку злодеев, намеревался убить королеву. Он и его сообщники схвачены, судьям предстоит вынести приговор этим преступникам. Здесь, я полагаю, вопросов не возникнет: в качестве доказательства мы представим суду бумаги Энтони, из которых неопровержимо следует наличие заговора против её величества и намерение убить её.
– Заговорщики уже сознались во всём, – подал голос сэр Френсис. – Их показания записаны и тоже могут быть приобщены к делу.
– Вот как? Сэр Френсис, вы славно работаете во имя нашего государства!
– Благодарю вас, милорд, – отозвался сэр Френсис.
– Однако, как выяснилось, в заговоре замешана особа, весьма известная нам,  и неоднократно замышлявшая зло против её величества, но дотоле неприкосновенная по причине своего высокого положения. Я говорю о Марии Стюарт, королеве Шотландской.  Она была организатором этого заговора, и тому тоже есть доказательства, – а именно собственноручное письмо Марии Шотландской к вышеуказанному Энтони, где содержится открытый призыв убить её величество Елизавету. Вот это письмо, милорды. Здесь написано в числе прочего: «Сэр Энтони! Приступайте к осуществлению вашего плана. Убейте Елизавету, если нельзя по-другому». Подпись: «Мария, королева».
– Какое злодейство! Наказания, наказания! – послышались голоса в зале.
– Милорды,  я понимаю ваши чувства и должен сообщить, что их разделяют достопочтенные джентльмены из парламента, – продолжал сэр Уильям. – Не дожидаясь окончания следствия, на основании имеющихся фактов они составили петицию на имя королевы. Разрешите огласить, ваше величество, – склонился он перед Елизаветой, – нижайшую просьбу ваших парламентариев?
Королева кивнула.
– «Во имя религии, нами исповедуемой, во имя безопасности священной особы королевы и блага государства всеподданнейше просим скорейшего распоряжения вашего величества о том, чтобы вынесли приговор королеве Шотландской, а также требуем,  поскольку это единственное известное нам средство обеспечить безопасность вашего величества, справедливой неотложной казни названной королевы», – зачитал сэр Уильям.
– Поблагодарите господ из парламента за их верную службу Англии и королеве, – сказала Елизавета, – но мы пока не дадим ответа. В этом деле всё должно быть безупречно, потому что если найдутся какие-нибудь ошибки, виновата буду я. Мы, государи, стоим на подмостках истории, не защищенные от взглядов и любопытства всего мира. Малейшее пятнышко на нашем одеянии бросается в глаза, малейший изъян в наших делах сразу же заметен, и нам должно особенно пристально следить за тем, чтобы наши поступки всегда были честны и справедливы.
– Запишите это слово в слово, господин секретарь, – громко прошептал сэр Уильям. – Ваше величество, – продолжал он, – мы разделяем ваши чувства, мы глубоко ценим ваше стремление всегда и во всём придерживаться принципов справедливости, мы восхищаемся вашим благородством. Но, ваше величество, мы должны, тем не менее, принять, руководствуясь вашими указаниями, какое-то определенное решение сегодня. Считаете ли вы, что Мария Шотландская заслуживает смерти? Ваше величество, народ, потрясенный её злодеяниями, благодарит Господа за ваше чудесное спасение и ждёт справедливого возмездия для преступницы.
– Я также смиренно благодарю Бога, ниспославшего мне чудесное спасение, – ответила королева. – Однако хоть жизнь моя и подверглась жестокой опасности, больше всего, признаюсь, меня огорчило, что особа моего пола, равная мне по сану и рождению, к тому же близкая мне родственница, виновна в столь тяжких преступлениях.
– О, как мы понимаем вас, ваше величество! – воскликнул сэр Уильям.
– Я ещё не закончила, милорд… Но даже и  теперь, когда дело зашло так далеко, я охотно простила бы Марию Стюарт, если бы она принесла  полную повинность и никто бы от ее имени не стал больше предъявлять ко мне никаких претензий; от этого зависит не только моя жизнь, но безопасность и благополучие моего государства. Ибо только ради моего народа я дорожу ещё жизнью.
– Немедленно запишите это, господин секретарь, – вновь прошептал сэр Уильям. – Однако, ваше величество, – продолжил он, – разве не справедливо вынести приговор преступнице, покушавшейся на самое святое, что есть в Англии, – на вашу жизнь? Милорды, – обратился он к членам Совета, – выскажите своё мнение по этому поводу.
– Смерть! Смерть! Смертный приговор! – раздались крики. – Приговорить к смерти!
– Есть ли среди нас такие, кто не согласен с этим? – спросил сэр Уильям.
– Нет, – ответили ему, – это общее мнение.
– Ваше величество, – обратился он к Елизавете, – Королевский Совет нижайше просит вас направить дело в Верховный суд для вынесения смертного приговора Марии Шотландской. Если вы не сделаете этого, нельзя поручиться за вашу жизнь и безопасность ваших подданных.
Королева молчала. В зале установилась гробовая тишина.
– Вы удивляетесь, что я молчу? – произнесла Елизавета после очень долгой паузы. – Я  сегодня в большем затруднении, чем когда-либо. Говорить и жаловаться было бы с моей стороны лицемерием, молчать – значило бы не отдать должного вашему рвению. Вас, разумеется, удивит мое недовольство, но, признаться, я лелеяла надежду, что будет найден какой-то иной выход для того, чтобы обеспечить вашу безопасность и мое благополучие. Поскольку же установлено, что мою безопасность нельзя обеспечить иначе, как ценой жизни Марии Стюарт, мне бесконечно грустно, ибо я, оказавшая милость стольким мятежникам, молчаливо прошедшая мимо стольких предательств, должна выказать жестокость в отношении  моей собственной кузины.
– Мы восхищены вашим благородство, ваше величество, – повторил сэр Уильям, – мы знаем, что вы добры и милостивы, но опасность, исходящая от Марии Шотландской, именно потому так велика, что Мария ваша родственница.
– Увы, вы правы, милорд, – вздохнула Елизавета. – И всё же, я хочу дать Марии Стюарт последнюю возможность спастись. Как я уже сказала, если Мария принесёт мне полную повинность, если напишет покаянное письмо, я пощажу её. Такова моя воля! – повысила голос королева, перекрывая шум. – Я не оспариваю вашего мнения, мне понятны ваши  доводы, я только прошу вас, милорды: примите мою благодарность, простите мне мои сомнения и не обижайтесь на этот мой ответ без ответа.
Елизавета подняла и пошла к выходу. Когда она покинула зал, шум поднялся с новой силой; сэр Уильям поманил к себе сэра Френсиса и прошептал ему:
– Что же это такое? Неужели опять сорвалось? Что же дальше?
– Нет, с Марией Шотландской покончено, она не покается, – ответил сэр Френсис, жутковато улыбаясь. – Считайте, что Марии больше нет, – дело сделано.

Эпилог  

– Дженни, прочти мне описание казни Марии, – попросила Елизавета. – Боюсь, что при первом чтении я упустила некоторые подробности.
Джейн развернула свиток, поднесла его к свечам и принялась читать:
– «Прежде всего, Мария Шотландская написала письмо её величеству королеве Елизавете»...
– Да, вот это письмо, – перебила её Елизавета и, в свою очередь, прочитала: – «Мадам, я от всего сердца благодарю Создателя за то, что он с помощью ваших происков соблаговолил избавить меня от тягот томительного странствия, каким стала для меня жизнь. А потому я и не молю вас продлить её, достаточно я вкусила её горечь. Я только прошу (вас, а не кого  иного, так как знаю, что от ваших министров, людей, занимающих самые высокие посты в Англии, мне нечего ждать милости) исполнить следующие мои просьбы: прежде всего я прошу, чтобы это тело, когда враги вдосталь упьются моей невинной кровью, было доставлено преданными слугами куда-нибудь на клочок освящённой земли и там погребено – лучше всего во  Францию, где покоятся останки возлюбленной моей матери, королевы; там это бедное тело, нигде не знавшее покоя, доколе нерасторжимые узы связывали его с душой, освободившись, найдет успокоение… И наконец, прошу, чтобы слугам, верой и правдой служившим мне среди стольких испытаний и невзгод, было дозволено удалиться куда им вздумается и там беспрепятственно существовать на те крохи, какими сможет вознаградить их моя бедность. Ваша сестра Мария, королева»… Она будет похоронена в Англии, – сказала Елизавета. – Незачем вести её останки на континент, – не хватало ещё, чтобы там им поклонялись как святым мощам... Продолжай, Дженни.
Джейн читала дальше:
– «Исходя из просьбы королевы Марии, её фрейлина по имени Бесс была с ней до самого конца. Фрейлина плакала и молила королеву о прощении за какую-то страшную вину перед ней; Мария утешала её, как могла.
Следует отметить, что королева вела себя с большим достоинством. Накануне своего последнего дня она платье за платьем перебрала весь свой гардероб, изволив шутить при этом: «Что сейчас одевают на собственную казнь? Что предписывает нам мода в этом случае?». Королева выбрала платье из темно-коричневого бархата, отделанное куньим мехом, со стоячим белым воротником и пышно ниспадающими рукавами.
Утром перед казнью королева Мария одевалась особенно тщательно. Поверх выбранного накануне платья она накинула чёрный шелковый плащ, а голову закрыла снежно-белым покрывалом; такими же, белоснежными, были её сафьяновые башмачки. В