что-то жалкое и тянущее. Казалось, что за дверьми лифта притаилось вселенское зло. Сейчас оно выпустит когти, изогнётся в прыжке и вопьётся в плоть, силясь добраться до сердца! Тогда точно не будет ни новой работы, ни новой квартиры, ни новой жизни.
Престарелый музыкант споткнулся об металлическую банку из-под краски, присел и принялся шарить руками по холодному полу, в поисках оружия, которым можно было бы отмахнуться.
Занятый делом, музыкант не заметил, как, скрипнув, закрылись двери лифта, и всё прекратилось.
Понимая, что происходящее с ним выглядит абсурдным, Герман Полиграфович поспешил ретироваться в свою квартиру – ну, к дьяволу, эту полоумную Аллу Борисовну, со всеми её причудами! У него-то ещё шарики за ролики не закатились и крыша цела, пусть и подтекает местами...
«Просто температура, жар, бред. Оттого-то и мерещится чёрт-те-что!»
В глубине души, Герман Полиграфович понимал, что так не делается – нельзя покидать пост, как бы жутко не было.
«А на войне за подобную вседозволенность можно и вовсе лишиться головы: трибунал, расстрел, вышка. Но мы ведь не на войне. Так, дурью маемся по прихоти ненормальной бабенции!»
Заручившись подобными мыслями, престарелый музыкант покинул пост. Даже образ злющей Аллы Борисовны, с недовольно упёртыми в толстые бока ручищами, был не в силах вернуть былое повиновение. Резкий, мерцающий свет, только ещё больше усугубил и без того жалкое состояние Германа Полиграфовича, безумно скачущего через ступеньки, желая поскорее скрыться в своём крохотном мирке.
Всё же в чем-то они были похожи с консьержкой. Просто по-разному боролись со страхами.
«Неужто и впрямь мигрень, какая?.. – думал на бегу музыкант, цепляясь влажными пальцами за скользкие перила. – Нет-нет, не может быть! Так нельзя! Вдруг завтра появиться вакансия, – а она непременно появится, если я окончательно «расклеюсь»! – ведь это последний шанс для меня и тромбона! Болеть нельзя! Иначе снова бессонные ночи и хлорка три раза в день!.. Нет, конечно всё не так. Всего лишь лёгонький гайморит, который можно запросто обезвредить обычным ампициллином... А лучше водочкой – так уж наверняка!»
6.
- Фу, чем это так воняет? – прошептал Юрка и принялся боязливо оглядываться по сторонам.
- Рыбой, – ответила Светка, зажимая нос двумя пальцами; она помнила, что возвращаясь с улицы, следует, перво-наперво, помыть руки, а уж затем тянуться ими к лицу – ведь на пальцах и ладонях может таиться всевозможная зараза, особенно после детского сада. Однако как-то иначе выдержать атаку пробирающего до самих бронх смрада, было просто невозможно!
- А откуда она взялась? – не унимался Юрка; он суетливо топтался на месте, развозя по полу грязь.
- Да стой, ты, не вертись! – Светка схватила брата руками за голову: прикасаться к другим частям тела было не очень приятно. – Ну, посмотри, что наделал...
Юрка шмыгнул носом, нехотя замер.
Светка ещё раз пристально оглядела брата, бросила ключи на маленький столик у двери.
- Так, стой тут и не двигайся. Я тебя умоляю! – Девочка быстро скинула кеды и уверенно направилась в сторону кухни. – Мне кажется, я знаю, откуда взялась рыба...
Юрка хотел предупредить сестру о возможной опасности, но отчего-то так ничего и не сказал, продолжая покорно стоять у входной двери и всё отчаяннее вжимать голову в плечи. Под лобной костью вновь ожил Сверчок, который был уверен, что и поделом этой размалёванной ДЕВКЕ! Даже не смотря, что сестра, – пускай лезет в самое пекло, может тогда на их долю вороха безумия и котла боли попросту не хватит.
Юрка весь сжался.
Что это такое?.. Ведь Светка родная сестра, о ней нельзя так думать, даже не смотря на вражду. Да и есть ли вражда на самом деле?.. Вдруг это просто внушение? Внушение ЧЕГО-ТО, спустившегося ОТТУДА, где бродит злобный Месяц из страшного мультика!
Светка замерла у кухонной двери, прислушалась. С той стороны прошлёпали быстрые шажки, а на матовом стекле тут же обозначилась знакомая белая тень.
- Эй, как ты там?.. – шёпотом спросила Светка, на ощупь выискивая в сумке палку колбасы.
В ответ жалобно заскулили, и девочка, недолго думая, надавила на ручку.
Умка был страшен. В поисках пищи он, по-видимому, сначала собрал во всех углах паутину, затем выпотрошил мусорное ведро, вымазался в остатках рыбьих потрохов и, ко всему прочему, слопал газету, в которую те были завёрнуты.
Светка улыбнулась, присела на корточки.
- Эх ты, бедолага, – ласково сказала она, поглаживая нетерпеливо вертящегося пса по липкой шерсти. – Ты уже даже не белый, а какой-то дымчатый стал, как дымок.
Умка снова жалобно заскулил, явно больше не в силах себя контролировать из-за близости столь желанной колбасы. Пёс присел на задние лапы и, нетерпеливо стуча толстым хвостом по полу, обратил к девочке слезящиеся глаза.
- Эти душегубы, называющие себя родителями, и впрямь тебе ничего не оставили, – Светка второпях распечатала вакуумную упаковку, хотя Умке, собственно, было на это плевать и, отломив половину котелки, сунула псу в нос. Блеснули острые как лезвие клыки, и девочка невольно вскрикнула, стараясь уберечь пальцы.
- Свет, ты чего? – послышался из соседней комнаты сбивчивый Юркин шёпот. – Что там?
Девочка проигнорировала вопрос брата, опасливо кинула Умке остатки колбасы.
- Ну, ты и впрямь оголодал... – Девочка осторожно погладила пирующего пса по мускулистой шее. – Ещё бы, вон какой крепыш.
- Свет, а... Ну, Свет! – снова заныл в прихожей Юрка. – Чего ты опять начинаешь! Я маме расскажу!
Светка выпрямилась.
- Я сейчас! – крикнула она, второпях кидая сумку на стол. – Стой, где стоишь!
- А где ОН?
- Здесь, – Светка схватила с радиатора отопления тряпку. – Они ему ничего поесть не оставили. Живодёры.
Светка ещё раз, как бы невзначай прошлась пальцами по липкой шерсти смакующего пса, после чего вернулась к Юрке.
- Видишь, всё в порядке, – небрежно сказала девочка и резко сдёрнула капюшон с головы брата. – А теперь время для самостоятельной работы, – Светка расстелила тряпку на полу и кивнула сконфуженному Юрке. – Давай, ботики снимай, а лучше и всё остальное, что ниже пояса.
Малыш недовольно засопел.
- Ну чего ещё?.. – не поняла Светка. – Давай-давай, пошевеливайся! Ко мне ещё прийти должны. А тут такое чудо у самых дверей...
- Кто прийти должен? – обиженно спросил Юрка, нехотя уничтожая «мотыльков» на ботинках.
- Не твоё дело. Мне ещё ужин готовить.
Юрка вздохнул, снова выпрямился.
- Так, что на этот раз?
Мальчик потупил взор, замялся.
- Отвернись, – нерешительно попросил он.
- Ох, как же я сама не сообразила! – Светка всплеснула руками и отвернулась. – Теперь доволен?
- Доволен.
Юрка принялся неловко стягивать свою амуницию, громко сопя и пуская пузыри.
Светка простояла спиной к отдувающемуся брату с минуту, после чего махнула рукой и направилась на кухню.
Умка благодарно уставился на девочку; от избытка чувств, даже высунул розовый язык.
- Чего смотришь, голова, два уха? – Светка присела на корточки, обхватила ладонями сплюснутую голову пса. – Скучно было, да?
Умка гавкнул, – так, для приличия, чтобы обозначить своё участие в протекающем разговоре, – затем тоже присел и снова застучал хвостом по полу.
- Бедняга... – прошептала Светка, игнорируя запах псины. – Ну ничего, теперь тебе вдвойне веселее будет. Уж поверь, с нами не соскучишься! Хотя ты и сам вчера всё видел, – я о том, какие мы тут все дружные.
Умка вытянул шею, принялся мотать головой, словно не соглашаясь со словами девочки. Во все стороны полетели липкие слюни, отчего Светка невольно зажмурилась и вскинула перед собой ладони с растопыренными пальцами.
- Ладно-ладно! Это шутка была! Я больше не буду! Честно! Ну, хватит!..
Умка замер, снова гавкнул, но на этот раз уже с выражением, добавив гортанных звуков, – явно желал припугнуть несмышлёную хозяйку.
- Ах вот ты как! – воскликнула разошедшаяся Светка и щёлкнула пальцем по настороженному уху пса.
Умка округлил глаза, явно не ожидая подобной наглости. А Светка начала читать лекцию:
- Я по телику видела: вас нужно за ухо укусить, и тогда вы сразу шёлковыми делаетесь! Верно?.. – И девочка снова протянула руку к Умкиной голове.
Пёс явно занервничал, прижался к полу, неуклюже пополз назад, словно испуганный рак-отшельник в свою раковину.
- А мы, вот, сейчас и проверим...
Умка разразился переливчатым лаем, всем своим видом демонстрируя ошибочность суждений бесстрашной хозяйки, затем подпрыгнул, точно футбольный мяч, и принялся суматошно носиться по кухне, переворачивая встречающуюся на пути мебель.
Светка «покатилась» и сама не заметила, как очутилась на коленях. Она попыталась схватить мечущегося пса за мелькавший из стороны в сторону хвост, но последний только больно долбанул по костяшкам пальцев, осушив плоть.
- Ну, мы ещё посмотрим, кто кого!.. – прошипела Светка, потирая отбитые пальцы. – Вечер длинный, квартира квадратная – так что в одном из углов обязательно встретимся.
Девочка и помыслить не могла, насколько она в данный момент была близка к истине.
- Чего вы разорались?
Светка молниеносно обернулась; она сама не заметила, как напрочь забыла про оставшегося в прихожей малыша.
Юрка застыл у дверного косяка, испуганно поглядывая то на сидящую посреди кухни сестру, то на носящегося вокруг неё пса. Мальчик явно опасался входить, желая предварительно разведать обстановку.
- Мы не разорались, – лаконично заявила Светка, останавливая руками беснующегося Умку. – Просто играем.
Юрка нехотя отпустил косяк, прошмыгнул на кухню; он скинул с себя практически всю одежду, оставшись в длинной майке, доходившей ему почти до колен. Несмотря на прикрытую наготу, малыш всё равно неловко выгибал коленки, испытывая явное смущение перед улыбающейся сестрой.
- А, по-моему, вы просто беситесь, – заключил Юрка тоном продвинутого специалиста и тут же попятился, наблюдая за тем, как Умка решительно вырывается из Светкиных объятий, чтобы кинуться в его сторону.
- Ну, конечно... – съязвила Светка, поднимаясь с колен. – Это только вы беситесь в своём детсаде.
- Враки! – Юрка замер, будто пригвождённый к полу, загнанно посматривая на огромное чудище, кружащее вокруг его скособоченной фигурки. – Чего это он?..
- Слопает тебя сейчас! Ам!.. – Светка проскользнула мимо трясущегося Юрки, выглянула в соседнюю комнату, с сожалением оглядела ворох раскиданной по полу одежды.
- А вот и не слопает... – неуверенно прошептал Юрка, с трепетом вспоминая вчерашний вечер, когда папа говорил ему, какой Умка добрый, и что именно поэтому он ни на кого никогда не обижается.
- Уйди, я тебе ничего не делал, – шептал Юрка, мысленно отмахиваясь от страшных картинок, что нарисовал в его воображении Сверчок. – Мы тебе ничего не сделали.
Светка безразлично поднимала с пола одежду, мяла её в руках, силясь определить, что промокло насквозь, а что более-менее сухое.
Умка аккуратно дёрнул Юрку за майку, попытался залезть под неё, однако вскоре потерял к малышу всяческий интерес и снова поскакал к девочке.
- Да отстань ты! – отмахнулась Светка, занятая делами. – Эх, жаль, что нельзя тебя ребятам показать. Они бы мне тогда всё простили.
- А чего ты им такого сделала? – подал голос немного успокоившийся Юрка.
Светка сокрушённо вздохнула.
- Обидела я их, причём основательно.
-
