никого.
Хороша компания, вздохнул многоопытный детектив, но больно уж разношёрстная.
Хоккеистов и писателя Гавличек отмёл сразу: у этих не хватит ни сообрази-тельности, ни храбрости на такое крупное деяние. Референты и массажист тоже представлялись совсем уж маловероятными похитителями. Не так уж высоко они летают. Да и где ещё они такую непыльную работу найдут?
Дворецкий? Этот пятьдесят лет в строю. Характеристики лучше не бывают. Ни в чём предосудительном никогда не был уличён. Даже не женился ни разу.
Дипломаты? Скорее всего нет. За ними ведь всегда спецслужбы зорко при-глядывают, чтобы секреты не вынюхивали. А к тому же они сами друг за другом внимательно следят и своему руководству доносят. И всё же эта тёмная публика плохо вычислима. Нужно будет к ним присмотреться.
Губернаторы? Это ребята, конечно, образованные и энергичные, и действо-вать всегда готовы. Но такие дела раньше за ними никогда и нигде не замечались. Их основные интересы обычно обращены на личные угодья. Там их любимые ни-вы, и там зреет их богатый урожай.
Редактор официоза? Этого обязательно следует хорошенько прощупать и просветить. Что здесь вызывало подозрения? Трудно пояснить, но интуиция под-сказывала детективу, что не так угодливо-примитивны такие молодцы, как стара-ются выглядеть, хотя и большую глубину натуры здесь тоже трудно ожидать. Не-обходимые распоряжения тут же были отданы.
Медсестра? Ловкая бестия, одна походочка чего стоит.
Что касается походочки, тут Гавличек был совершенно прав. Потому что в женщине самое главное не личико и даже не фигура. Главное походка, спо-собная обворожить и свести с ума. Когда гомеровская Елена Прекрасная, скрыв накидкой лицо от солнца, шла по Трое, старцы кричали от восторга. А теперь по-думайте, что их так окрыляло.
Вот и Бальзак пишет, что француженкам принадлежит гений походки. Гавли-чек, к несчастью, в Париже не был, но он очень хотел там побывать.
Всё-таки глупо подозревать сестрицу в краже короны только из-за одной по-ходочки. Но с другой стороны… Пожалуй, подключим Индржиха. Он глуп, но работоспособен.
Сантехники? За этими следует присмотреть. Обязательно, выяснить, где и кем работали раньше. Если научными сотрудниками, тогда слежку можно осла-бить.
Начальник полиции? Этот ого-го! Может сам всё и устроил, чтобы с бле-ском найти пропавшее и сразу выдвинуться. Глаз с него не спускать! Забавно, ко-нечно, получится: шеф ходит в сильно подозреваемых, а его подчинённые стара-тельно участвуют в следствии. Попробуем подбрасывать ему через них же дезин-формацию. Но только после этого сам чёрт уже не разберётся, где правда, где вы-мысел. Чёрт не разберётся, а я разберусь, поскольку все вожжи будут у меня в ру-ках.
Сосед-премьер? На первый взгляд всепроникающая посредственность. Но ходят про него разные слухи, иногда чудовищные. Говорили даже, что в молодо-сти он промышлял разбоем, но потом всё же остепенился и безбожно разбогател. После этого его в политику потянуло. Может ему сейчас показалось, что капитала не хватает? Вычёркивать пока не будем.
Певица? Смотрится сносно, но уже начала выдыхаться и в последнее время поёт явно плоховато. Вряд ли захочет рисковать не тот уже темперамент. Одна-ко, считается жадной, а такие на многое способны.
Вопросов накопилось больше чем ответов.
Зазвонил телефон.
Редактор слинял, доложила трубка.
Как слинял? возмутился Гавличек. Я же приказал во все глаза присмат-ривать за ним.
Не успели. Рано утром, вот только что узнали, подхватился. Завтракать не захотел. Упаковал свой лучший костюм и укатил. Жене объяснил, что на конфе-ренцию. Мы вместе с Пепиком проверили всё наврал бедной женщине. Никаких конференций до ноября не предвидится.
На какой машине уехал? На своей?
Нет, на такси.
На дом вызывал?
Нет, поймал перед домом. Машина серебристого цвета. Если верить описа-нию домработницы, вполне возможно, что «Ниссан» одного из последних выпус-ков. Водитель средних лет, кудрявый с проседью, из машины не выходил.
Как наш друг был одет?
Чёрная тёплая кожаная куртка на молнии, новые синие джинсы, чёрные туфли с длинными носами, как теперь носят. На шее мохеровый шарф томатно-го цвета.
Все ответы были чёткими, уверенными, однозначными. Чувствовалось, что невидимый сотрудник хорошо знал, что от него требуется и что потребуется.
Спасибо, Франтишек, сказал растроганный Гавличек. Всё это очень пригодится. А теперь попробуй поискать шофёра.
Уже ищу, шеф, ответил толковый Франтишек, не позже вечера надеюсь с ним разобраться.
Гавличек давно уже не был ничьим шефом. Поэтому уважительное обраще-ние бывшего сослуживца тепло тронуло сердце.
Этот Франтишек, все знали, больше других заслуживал продвижения. Всему помешал его бурный роман с дочкой одного большого полицейского чина. Вышло так, что спустя некоторое время нежные чувства молодого сыщика сильно при-увяли, в то время как пылкость молодой леди, наоборот, только возросла. Кончи-лось тем, что марш Мендельсона так и не прозвучал, а Франтишек остался без по-вышения.
Тут можно было искренне посочувствовать. Этот прекрасный молодой чело-век всё ещё был непростительно беден. Его единственным богатством было бо-гатство души.
В интересах дела Гавличек совершенно хладнокровно нарушил своё обеща-ние Дубовцу никого не посвящать в тайну следствия. Он с самого начала решил, что этот вынужденный договор не будет иметь отношения к Франтишеку. Потому что без толкового помощника самому с этим делом никак не справиться.
Если обещание выполняется, тогда это уже не обещание, а действие. А если не выполняется, тогда это обещание. Так что Гавличек, вот как получается, ниче-го не нарушил.
Потом позвонил Индржих и сказал, что иностранные дипломаты в данный момент играют в теннис с двумя совершенно случайными очень милыми девуш-ками. Девушки из нашего девятого управления. Настроение у всех прекрасное.
Передай всю компанию под надзор Кноблоху, приказал Гавличек, а сам переходи к наблюдению за медсестричкой. Чем чёрт не шутит?
А ведь черти и вправду любят пошутить.
Глава четвёртая
Алмазы в лунном свете, или вот какая арифметика
А сейчас позволим себе на какое-то время покинуть страну Вышеслава и пе-ренестись на другой край планеты и совсем в другую страну.
В том краю среди всех вулканов Сивелуч – особый. Стоит себе одинокий от-дельно от других от этого его громада особенно впечатляет. Обычно он выгля-дит совершенно невинно: никакого дыма над вершиной, никаких издали заметных признаков работы тайных сил глубоко под ним. Конечно, если заберёшься в са-мый кратер, что совсем непросто, то, положив руку на лавовые глыбы, ощутишь тепло их тел нет, не угасла подземная кузница, что-то там куётся, что-то гото-вится. А пока всё спокойно. И нет в мире лучших полей брусники, чем те, что на склонах Сивелуча. И вкус у той брусники особый. А сочной ягоды столько, что если пройтись по такому полю по самому первому снегу в конце сентября, за то-бой по белому полю потянется пышный ярко-красный след.
Но раз в полвека просыпается исполин и, чихнув, выбрасывает целую тучу раскалённой глыбовой лавы, рассыпчатого пепла и перегретого пара. Высоко, на много километров вверх, взлетает эта туча, а потом рушится вниз, накрывая собой огромнейшие площади. И всё, что до этого дня росло, двигалось или просто лежа-ло на поверхности, вмиг оказывается погребённым под горячим шлейфом породы толщиной в десятки метров.
А потом весенние ручьи быстро начнут размывать неулежавшуюся рыхлую массу пепла и мелких камней и всего за несколько лет проложат бесчисленные глубокие каньоны со слабыми стенками. Спуститься по такой стенке вниз к воде совсем нетрудно, а вот выбраться обратно неимоверно сложно, потому что ногу на осыпи упереть не во что. Поживите здесь несколько лет и тогда вы услышите много грустных историй про местные каньоны. Этот край вообще создан только для сильных людей.
Но коварные ущелья тянутся только в сторону реки, а по другую сторону вершины их нет, поскольку Сивелуч давно ничего туда не выбрасывал. Но и брусники там тоже мало почва, значит, не та. Поэтому собиратель бесплатных даров природы и ягодный косматый зверь редко на тот склон заглядывают. И не-чего им туда заглядывать, потому что там хозяйничают военные.
В мирное время на военных людей смотрят с определённым любопытством, как на юного вундеркинда, много обещающего в будущем. Но время проходит, война так и не начинается, а если и начинается, то вовсе не такая, какой представ-лялась вначале, и больших лавров воителю она не приносит. А время торопливо бежит дальше, и вот уже вместо стройной офицерской фигуры наш глаз видит круглое брюшко, а с ним общую вялость фигуры и безрадостную небрежность в одежде. «Так зачем же ты жил на свете?», хочется спросить этого скучного полу-воина. Но не спрашиваешь, поскольку и относительно себя удовлетворительного ответа дать не можешь.
Полковник Волобуев, командующий вертолётным полком, сидел в своём унылом кабинете с плохо выкрашенными стенами и местами осыпавшейся с по-толка штукатуркой и безотрывно смотрел на часы. Он чего-то ждал и поэтому всё время ёрзал. Так ждёт молодой любовник минуту совершенно верного свидания. Ожидание затянулось. Время шло, а вертолёт Вересаева не возвращался, хотя по всем расчётам уже давно пора бы прилететь. Два раза звонила Марья Ивановна и очень раздражённо спрашивала, где ягода и что это твои офицеры себе позволя-ют.
Опять, наверное, технари напортачили, высказал полковник в пространст-во свою очевидную догадку и с горечью продолжил: Что у нас за народ, что за люди! Ничего им поручить нельзя. Обязательно всё сделают до ужаса халтурно или ещё хуже.
Не было в этих словах открытия. Аэродромные техники и сама техника, от-данная во власть их мастеровитых рук, и вправду были далеки от совершенства. Поэтому пилотами здесь могли быть только очень смелые люди. Вот и Вересаев был далеко не трусом.
В дверь заглянул заместитель по идеологии. Посмотрел без слов на команди-ра, изображая лицом и дружеское участие, и соболезнование, и полное непонима-ние причин невозвращения вертолёта, и ожидание возможных неприятных по-следствий. Всё это богатство чувств было одновременно написано на подвижном лице подполковника Караулова и выглядело так, как если бы кто надумал напи-сать друг поверх друга четыре письма на одном листе бумаги.
Из-за такой неординарной внешности и ловкого умения управлять ею Карау-лов довольно быстро продвигался вверх по служебной лестнице. Ведь каждый мог прочитать на его лице именно то, что хотел увидеть.
Сейчас Волобуев жаждал увидеть на этой неповторимой физиономии хоть немного утешительное известие. Но его пока не было.
Полковник вышел на воздух и стал призывно смотреть в небо, как будто пы-тался своим биополем приблизить задержавшийся вертолёт.
Куда мог подеться этот чёртов вертак? Что с ними стряслось?
На эти самые
