разумеется, не помогло, хотя потом он и уверял на суде, что был в тот роковой вечер сильно пьян и оттого совершенно ничего не помнит.
Действительно, странная история, отреагировал король на интереснейший рассказ великого сыщика.
Но это ещё не всё, поторопился порадовать его Гавличек. Я вам сейчас расскажу про другой случай, где важнейшей уликой послужила обыкновеннейшая куртка. Такие у нас на базаре тридцать талеров стоят. А если поторговаться, то и за двадцать пять отдадут. Так вот…
Помилуйте, сказал король.
Нет, вы только послушайте. Завёлся тут у нас медвежатник высшей катего-рии. Сейф за сейфом обчищает, а следов никаких. Бизнесмены рыдают, бан-киры обеспокоены. И все костерят нашего брата, хотя мы трудимся во всём поте лица своего. Долго ничего не получалось, но потом мы всё-таки его взяли. В тот месяц погода в наших краях стояла на редкость жаркая. Даже ночь не приносила желанной прохлады. И этот поразительный мастер, ковыряясь в сверхпрочном шведском сейфе, по всей видимости, жутко вспотел. Вот он и снял куртку, чтобы тело освежить. Сейф он, разумеется, открыл, денежки вынул и гордо удалился, а вот куртку свою позабыл. А в кармане открытка от какой-то влюблённой в него Агнешки, и адрес на ней написан. Так что утром мы этого молодца прихватили. Помню, он сильно удивлялся, как мы сумели так быстро найти его. Вот что зна-чит настоящая улика: собственная куртка преступника, а не какие-то там неиз-вестные волосы.
Вышеслав потряс во все стороны головой, скороговоркой сказал, что тоже не прочь освежиться и поспешно выскочил за дверь.
Поиски короны продолжились без него.
На всякий случай сняли с потолка люстру, сорвали обои и паркет да ещё без-жалостно вспороли обивку кресел и дивана. Однако и там короны не сыскалось. Старательный Дубовец по подсказке Гавличека даже в камин забрался, но только зря вымазался. В примыкавшем к кабинету туалете тоже ничего существенного не нашлось, кроме ведра, швабры и огромнейшего количества пакетов недорогих бумажных салфеток. Последняя несуразность могла кого угодно заставить заду-маться и даже стать основой новой версии преступления, но Гавличек был стре-ляный воробей и по ложному следу идти не стал.
После того как в кабинете не осталось ни одной неповреждённой, следова-тельно не осмотренной, вещи, детектив удовлетворённо хмыкнул и сказал, что те-перь самое время пойти другим путём и сделать главную ставку на человеческий фактор.
Это как? спросил генерал, испачканный, утомлённый и озабоченный.
Qui prodest? ответил Гавличек, демонстрируя отменное знание латыни, а вместе с ней и юриспруденции.
Посмотрев на вспучившиеся глаза своего питомца, сыщик сжалился и пояс-нил:
Надо подумать, кому всё это было выгодно.
И впрямь, оживившийся министр уловил брошенную мысль на лету с изяществом безнадзорного пса, радостно хватающего косточку, кому это вы-годно? И главное зачем?
Как видите, член кабинета умел развивать очевидные мысли в единственно верном направлении. А ведь претензии на глубокое понимание прописных истин не каждому даны.
Давайте сядем и хорошенько подумаем, кому и зачем могла понадобиться королевская корона, вот какое предложение сделал детектив.
Согласитесь, в данный момент это было наилучшим вариантом ввиду отсут-ствия других предложений.
Сели и подумали.
Новые мысли не пришли.
Тогда на сегодня достаточно, сказал Гавличек, заметивший, что в данный момент у министра сохранилось лишь одно желание: забыться в здоровом и про-должительном сне.
Правильно, утро вечера мудренее, поддержал его высокопоставленный напарник, снова явив тем самым неограниченное знание народной мудрости.
Глава третья
Вопросы без ответов
Нет ничего прекраснее утра.
Так считают дети, поэты, девушки и не только они. Нежные краски зари раз-рисовывают стремительно светлеющий край неба и с самым невинным видом прогоняют злосчастную ночную тьму, полную скребущих душу страхов, невиди-мых угроз и неприятных шорохов. Обрадованная природа умывается прозрачной росой, и нарождающийся на востоке новый день каждый раз обещает трудолюби-вому новые свершения, а ленивому нескончаемую прелесть безмятежного су-ществования.
Наутро мозги детектива первой категории были свежими, как у ребёнка. Зна-чит, коньяк был неподдельный. Гавличек открыл окно и высунул голову. Воздух был чист и прохладен, солнце приветливым. В такую погоду особенно свободно дышится и хорошо думается.
По привычке отставной следователь уселся у окна и стал рассматривать про-хожих. Многих он знал в лицо. Вон старый Василопулос спозаранку бредёт за пи-вом. Это его первый на сегодня поход, а потом ещё будут три или четыре. Вот просеменила крашеная блондинка пани Куприянчикова, или просто Семёновна. Раньше она заведовала хозяйством в какой-то больнице и всё время что-то подво-ровывала. Потом её с позором выгнали, и теперь она от скуки шатается по улицам и паркам, выискивая забытые вещи. По выходным дням ей помогает лупоглазый супруг, он служит очень мелким чиновником в каком-то очень важном ведомстве.
Старый сыщик с неодобрением посмотрел на Семёновну она кралась вдоль улицы, как пантера (вот такая странная у неё была походка) и подумал, что в цивилизованном мире проделки этой славной дамочки получили бы надлежащую оценку в виде вполне определённого числа лет строгой изоляции. Но у нас в большинстве своём народ добрый и никому не мешает приворовывать, поскольку и сам не прочь иной раз оскоромиться по этой части.
Затем Гавличек с завистью посмотрел вслед непринуждённо удаляющемуся Василопулосу: прославленный специалист почувствовал, что ему тоже хочется выпить кружку прохладного пенистого напитка.
Если бы в этот момент некий посол высших сил спустился с недоступных нам высот и строго спросил отставного детектива, действительно ли и он тоже с утра желает накачаться пивом, Гавличек скорее всего, испугавшись, стал бы всё отри-цать.
Разные недалёкие люди, незаконно присвоившие себе право нас поучать, из-давна внушают нам, что наши чувства обманчивы. Позволим себе с этими знато-ками не согласиться. Чувства нас никогда не обманывают, это мы начинаем гово-рить неправду, когда стыдимся собственных чувств.
Когда у нас накапливается слишком много почти неодолимых чувств, мы охотно делимся ими с ближними.
Взялся бы ты за ум, как-то раз предложил Гавличек плохо владеющему своим непослушным телом Василопулосу.
А зачем? удивился искренний любитель маленьких земных радостей.
Действительно, зачем?
А что в пиве плохого? поставил совершенно разумный вопрос неразум-ный сосед детектива, а затем подвёл черту под дискуссией. Пить ли, не пить ли это всё диалектика.
При чём здесь диалектика? не сдержался добропорядочный следователь.
А притом, рассудительно ответил Василопулос, что диалектику изобре-ли древние греки в безумной надежде совместить несовместимое: свободу лично-сти и интересы государства.
Когда начинается диалектика и в бой идут контрадикции, а действительность оказывается сама себе противоречащей, тогда остаётся только бессильно опустить руки и предоставить каждому идти своей дорогой, куда бы она ни привела. Так наши собеседники в тот день и поступили. Василопулос невежливо толкнул пле-чом случайно подвернувшуюся Куприянчикову и уверенно пошёл в пивную, а Гавличек тяжело вздохнул и отправился домой перечитывать скучнейшие повести Дени Дидро.
Впрочем, хватит глазеть. Думать надо.
Прежде, чем начать думать, детектив взял с полки тяжёлую «Историю Евро-пы с картинками», сдул с обложки накопившуюся пыль и начал внимательно лис-тать страницы. А вот и про корону. Сработал её ещё в годы первого крестового похода знаменитый итальянский мастер Франческо Тольдо. Тогда ко двору тос-канского герцога как раз привезли алмазы, попавшие на Ближний Восток, как ут-верждает предание, из далёкой страны огненных гор. Что это за страна, о том ис-тория Европы умалчивала.
Гранить алмазы в те времена, прочитал Гавличек, совершенно не умели, да и не было в том особой нужды привезенные кристаллы сами по себе были неимо-верно прекрасны. Придворный ювелир не стал долго мудрить, а вставил их как есть, в натуральном виде, в золотую корону, а всего их было там ровно сто пять-десят, да прибавил ещё несколько первосортных жемчужин. Корона получилась большая, роскошная и тяжёлая.
За прошедшие сотни лет её два раза воровали. Первый раз это драгоценное сокровище умыкнула покинутая своим неверным супругом Матильда Арагонская. Корысти, разумеется, с её стороны тут не было никакой. Просто насолить хоте-лось. Но месть не удалась. Корону быстро отыскали в платяном шкафу, а старею-щую королеву от греха подальше свезли в удалённый монастырь, где у неё в про-межутках между молитвами ещё хватало времени поразмыслить о своих несо-вершенствах.
Когда корону стянули второй раз, она отсутствовала намного дольше. Её да-же успели вывезти за пределы страны. Но там злодеи не сумели сбыть добычу, так чтобы каждый остался доволен своей долей, и тогда стараниями министерства иностранных дел похищенное добро без лишнего шума вернулось законному вла-дельцу в обмен на приличное вознаграждение понапрасну затраченных нелёгких криминальных трудов.
И вот корона снова исчезла.
Кому она понадобилась в этот раз?
Её мог заказать какой-нибудь неведомый нувориш, разжившийся богатствами недр необъятных отечественных просторов и временно переключивший своё внимание с футбола на историю или искусство. Если корона попала в его личный музей, то нескоро объявится снова. Разве только этого молодчика кто-нибудь сдаст недремлющему правосудию. Только вряд ли. При таких деньгах ещё никто никогда не держал ответа.
Мог отличиться и просто вор. Но не простой, не заурядный злоумышленник, а подлинный злодей-художник, пожелавший доказать самому себе и всему свету, что нет ничего на земле, способного устоять перед его необыкновенным талан-том.
Это мог быть также и хитроумный замысел неизвестных антигуманных или политических сил, недоступный обычному воображению. Такой вариант не за-служивал рассмотрения специалистом ввиду полной невозможности чего-нибудь выведать. Любого, кто попробует приблизиться к разгадке, уберут в два счёта. Нет, в один счёт.
Самой неприятной обязанностью всякого следователя является противная не-обходимость подозревать всех без исключения.
Гавличек держал в руках список всех посетителей королевского кабинета в день пропажи.
Тут значились два сантехника, один дворецкий, четыре губернатора, началь-ник полиции, главный редактор «Правительственного вестника», сборная команда хоккеистов во главе со своим тренером, три референта, писатель, помогающий творить художественную автобиографию монарха, два иностранных дипломата, премьер-министр сопредельной державы, модная певица, медсестра и массажист.
Больше не было
