Песнь о Постороннем

блистаю-щими украшениями, но на малом расстоянии это не слишком помогало её увядающей внешности. Вряд ли Парис присудил ей яблоко или хотя бы сливу.
– Добро пожаловать в мою избушку, – радостно проворковала она. – Ты очень кстати появился. Мой единственный слуга вконец расхворался, и мне теперь приходится  самой делать всю домашнюю работу. Если ты будешь хорошо трудиться, я когда-нибудь наделю тебя девятью волшебными сила-ми.
– Что ж это за силы? – спросил я.
– Ты сможешь по желанию превращаться в маленького карлика или большого великана, ты сможешь стать худым или толстым по необходимости, а ещё ты сможешь добиться всего, чего жела-ешь, обрести несокрушимую волю, приобрести высочайшие знания, научиться играть на всех музы-кальных инструментах и достичь состояния полной независимости.
– Жаль, что такой случай не подвернулся мне, – сказал Труффальдино. – Я очень бы хотел уметь играть на разных музыкальных инструментах.
Абдалак понимающе улыбнулся, кивнул головой и продолжил.
– Но прежде ты должен хорошо послужить мне, – сказала ведьма.
Посмотрел я ещё раз на ведьму внимательно. Нет, не осталось в ней ничего привлекательного. Поэтому никакого желания помогать ей по хозяйству у меня не возникло.
– А вы уверены, – спросил я, – что ваш прислужник действительно болен? Ведь мужчины в большинстве своём дьявольски ленивы и ни капельки не любят куховарить или пыль подметать. На-верное, он просто притворился нездоровым.
– О нет, – сказала разукрашенная ведьма, – он никогда бы на такое не решился. Я  уже семь лет его воспитываю с тех пор, как он позволил себе погнаться, как это сделал ты, за моим любимым оле-нем. Поначалу этот горе-охотник был страсть как строптив, но со временем стал всем доволен, и я не могла нарадоваться его усердию. К сожалению, – тут её голос дрогнул, – последнее время он стал чахнуть, и я боюсь, что дни его сочтены. Пора мне завести нового помощника.
Не  знаю, кому такие речи показались бы приятными. Меня они совсем не обрадовали.
– Уважаемая, – сказал я, – ваши искренние переживания по поводу болезни верного слуги де-лают честь вашему человеколюбию. Но я твёрдо уверен, что не обладаю необходимыми талантами. Я никогда не смогу возместить вам потерю, если она произойдёт, поскольку безошибочно чувствую, что совершенно не подхожу для почётной должности вашего помощника, которую вы мне посулили. Попробуйте предложить это счастье кому-нибудь другому.
– Но я хочу осчастливить как раз тебя, – твёрдо сказала старушка. – Сюда в эти дебри так редко кто-нибудь забирается.
– Нет, нет, это невозможно. Счастье живёт внутри человека, оно является частью его личности. Поэтому счастье можно принести только себе самому, – стал объяснять я упрямой хозяйке леса.
Посмотрела она на меня как-то странно, и во мне проснулась надежда, что удастся переубедить старушку. Поэтому я продолжил излагать ей свои спасительные мысли.
– Видите ли, – говорил я, – чем больше человек носит в своей душе, тем меньше ему требуется различных даров извне. Я настолько привык удовлетворять себя сам, что вполне смогу обойтись без ваших милостей.
– Молодой человек, – сказала ведьма, – я вижу, что вы слишком сильно начитались Шопенгау-эра.
– А что в этом плохого? – попробовал защищаться я.
– Плохо то, что из настоящих интеллигентов, как я уже давно заметила, всегда плохие слуги выходят.
– Я ещё и Шекспира люблю, – похвастался я, желая тем утвердить свою спасительную интелли-гентность. – Вот послушайте:
Не стану я тебе в угоду
Весь день таскать дрова и воду,
И рыбу загонять в запруду,
И стол скоблить, и мыть посуду.
Прочь рабство, прочь обман!
Лучше бы я прочитал что-нибудь из «Гамлета». Потому что стихи из «Бури», которые я посчи-тал подходящими (а ведь они, если положить руку на сердце, действительно слабоваты), настолько не понравились хозяйке, что она в отместку безжалостно извратила мой облик и превратила меня в ма-ленького, чёрненького человечка.
Случившееся так меня расстроило, что я не удержался и сказал старушке несколько слов, ка-сающихся не столько её внутренних несовершенств, сколько многочисленных внешних недостатков. А это уже было лишним.
– Так вот ты какой!  – сказала недовольная ведьма, злобно сверкнув очами, которым даже умело накрашенные ресницы не могли вернуть былую красоту. И чтобы усилить тяжесть моих пережива-ний, объявила, что я вернусь в прежнее состояние только в том случае, если меня, маленького и чёр-ненького, всей душой полюбит прекрасная королевна Лионура. Я сразу сообразил, что такого нико-гда не случится. Ведь её натура – о том все говорят – бесконечно эстетична.
– Я кое-что слыхал об этой девушке, – сказал Тарталья. – По слухам, она очень смазлива (иначе не стоило бы её обсуждать), но своенравна и совсем непредсказуема в своих поступках. А ещё гово-рят, что в том королевстве весь народ немного бестолков, оттого все живут довольно бедно. Даже распрекрасной королевне, так уверяют, приходится самой стирать себе носовые платочки.
– А почему бы нам не попытаться, –  сказал находчивый Труффальдино, – склонить эту замеча-тельную королевну к тесному, но кратковременному союзу с малопривлекательным гномом? Ведь в этом случае в дальнейшем её ожидает и слава, и почёт, и златокудрый супруг, и, главное, богатство, которого ей так не хватает сегодня. Если мы этого добьёмся, то сотворим и впрямь хорошее дело, ко-торое можно будет по размеру пользы приравнять к настоящему героическому подвигу.
– Вы так добры, – сказал Абдалак, – что у меня не хватает слов благодарности.
– Не нужно благодарить, – ответил великодушный принц. – Для нас само сознание, что мы со-вершили достойный поступок, является наивысшей наградой.
– Как жаль, – сказал нибелунг (а если не нибелунг, то королевич), – что большинство людей рассуждает иначе. Все ищут награды, даже не заслужив её, и все хотят, чтобы эта награда была не-медленной, большой и предельно материальной.
– Я думаю, что описанное вами состояние человеческого духа не является вдохновляющей вер-шиной ангельской добродетели, но непроходимой глупостью его тоже не назовёшь, – заметил Труф-фальдино. – Например, моему хозяину, которому я бесконечно предан, легко проявлять бескорыстие, поскольку на родине его ожидают обильные земные блага любого сорта. Мне же, небогатому оруже-носцу, вознаграждение моих скромных трудов крупными денежными знаками представляется нис-колько не обидным, а более того – желанным.
– Я даже не подумаю с вами спорить, – сказал исполненный надежд карл, – потому что вашими устами сейчас говорила сама Истина, которая в отдельных необходимых случаях покидает свой пье-дестал, чтобы уверенно разобраться в простых житейских делах. Если ваш замысел увенчается успе-хом, мы подарим вашему хозяину лавровый венок и исполним в его честь благодарственный гимн. Вам же, его верному оруженосцу, придётся ограничиться одной лишь денежной суммой, всё досто-инство которой будет заключаться в большом количестве нулей в хвосте её.
– Провалиться мне на этом самом месте, – вскричал Труффальдино, – если я не сумею доказать благонравной Лионуре, что величайшее счастье валяется прямо у её ног и ей остаётся только протя-нуть свою белую ручку, чтобы цепко ухватить его!
Королевство Лионуры и впрямь выглядело довольно жалким. Улицы, это сразу бросалось в гла-за, давно не подметались, если только они когда-нибудь подметались вообще. Дома, как на детском рисунке, стояли вкривь и вкось. Сказать что-либо определённое об их первоначальном цвете не было никакой возможности, поскольку пыль и копоть надёжно укрыли все поверхности. Народ был одет неряшливо, а обут ещё хуже.
У дверей местной Академии естественных наук, сидели двое и скромно завтракали прямо на земле. При этом они внимательно рассматривали простирающийся перед ними ландшафт, соображая, в какую сторону им лучше податься после трапезы.
– Гляди – иностранцы, – ткнул пальцем один в сторону приближающейся кавалькады.
– И впрямь иностранцы, – согласился второй. Почесав голову, он добавил:
– Я тоже хочу быть иностранцем. Только языка ихнего не знаю.
– А вот я бы не хотел, Потому что все они – шпионы.
– И зря не захотел бы, Потому что шпионам всегда хорошо платят. И работа у них совсем не-сложная – сиди целый день в кабаке и слушай себе, что местные военные или учёные, когда рассла-бятся, болтают. Только и всего.
Наконец показался дворец. Его легко было отличить от других строений: над ним развевался го-сударственный флаг. Так что ошибки быть не могло.
Тарталья и Труффальдино долго стучали в парадную дверь, но никто им не открыл, потому что этот вход был накрепко заколочен неизвестно кем из предыдущих властителей и по причине, столь же неизвестной. Пришлось зайти со двора по чёрной лестнице.
Глуховатый слуга, после того как его разбудили, долго не мог понять чего нужно приезжим, но под конец догадался, что следует позвать королевну.
Королевна оказалась не только прехорошенькой, но к тому же и очень милой. Она любезно при-гласила гостей свободно расположиться на тех стульях, которые покажутся им достаточно надёжны-ми, и предложила выпить с дороги чаю.
– О, – сказал Тарталья, – мы очень любим чай, если он горячий и крепко заварен, но прежде нам хотелось бы обсудить одно серьёзное дело, которое, надеемся, не оставит вас равнодушной.
Девушка заверила, что так давно не занималась серьёзными делами, что с восторгом отнесётся ко всему, способному хоть немного разнообразить её не богатую событиями жизнь.
– Прекрасно, – сказал Труффальдино. – Так не будем терять драгоценное время, которое с успе-хом можно и нужно тратить на великие дела. Правильно говорят, что сила не в том, чтобы быстро бегать, а в том, чтобы выбежать раньше других. Для начала, присмотритесь-ка внимательно к этому приятному молодому человеку.
С этими словами он указал на Абдалака, который встал на стул с ногами, чтобы казаться выше.
– Очень забавное существо, – сказала Лионура, отодвигаясь подальше, – наверное, он отбился от бродячего цирка.
– Внешность бывает обманчивой, – подсказал оруженосец.
Королевна с удовольствием посмотрела в большое зеркало, висевшее на противоположной сте-не, поправила причёску и объявила, что в данном случае Труффальдино глубоко не прав.
– Давайте попробуем смотреть на вещи шире, – вмешался Тарталья. – Тогда мы сможем выйти за пределы сложившихся представлений, ценность которых в обычных условиях столь же невелика сколь и несомненна.
– Что вы хотите этим сказать? – простодушно спросила Лионура.
– Этот невысокий и, признаемся, несколько тёмнокожий юноша – наследник богатейшего про-цветающего государства, – завершил свой пассаж Тарталья.
– Вы шутите! – вскричала царственная дева.
– О нет, – возразил принц. – Он – настоящий бальсорский королевич, а его нынешний несовер-шенный облик является всего лишь временной оболочкой, скрывающей здорового и вполне атлетич-ного молодца.
– Конечно, в такие вещи трудно поверить, – стал объяснять Труффальдино, – но этот на вид не-взрачный парень владеет необъятными землями, покрытыми синими озёрами, кудрявыми лесами и необозримыми зелёными пастбищами, где