Песнь о Постороннем

участливый Тарталья,  кого это так сильно терзают сердеч-ные муки.
Деревья расступились, открывая прелестнейшую зелёную полянку, более всего подходящую излияниям возвышенных чувств.  И сразу же восхищённому взору открылся необыкновенной красо-ты конь. Чёрная грива и длинный столь же чёрный хвост его были тщательно расчёсаны, а ухоженное тёмно-золотое тело сверкало на солнце и дышало чистотой  и свежестью. Уздечка коня была с боль-шим вкусом украшена, но не драгоценными изумрудами, что было бы вполне естественно предполо-жить, а всего лишь премиленькими венецианскими стёклышками, и это убедительно говорило о бла-городной бедности хозяина.  Голубой чепрак прекрасного скакуна был расшит выразительными се-ребристыми арабесками. Опытный глаз без труда узнал бы в них умело зашифрованные изречения Омара Хайама, но принц и оруженосец были совсем мало сведущими в поэзии Востока.
Хозяин несравненного скакуна уныло сидел у его ног и горестно оплакивал свою скорбную судьбу.
 Не стоит так сильно печалиться,  ласково сказал принц.  Возможно, сердце Смеральдины, откликнется на зов вашего сердца, и счастье широко улыбнётся вам обоим.
 Вы очень добры, незнакомец,  уныло отвечал неизвестный рыцарь (конечно, это был рыцарь, достаточно было взглянуть на коня),  но жестокая красавица до сих пор не подарила мне ни одного знака, который я мог бы посчитать надеждой.    
 Всё это ничего не значит,  стал успокаивать его Труффальдино.  У нас в деревне жила такая девушка, её звали Адельма, что никто не мог оторвать от неё глаз, настолько хороша она была. Но более других в неё влюбился благонравный козопас Барбарино. Каждое утро  в предрассветный час он ставил ей на порог кувшин самого свежего молока. Адельма охотно принимала эти дары взволно-ванного сердца, но редко удостаивала Барбарино при встрече самым лёгким кивком головы.
 Ох,  сказал  неизвестный рыцарь (его звали Ренцо),   если бы преданный Барбарино хоть один разок увидел Смеральду, коварная Адельма до конца дней своих пила бы молоко, купленное на базаре.
 Выходит,  подытожил оруженосец,  неуступчивой Адельме сильно повезло, что ваша не-обыкновенная Смеральда ни разу не попалась на глаза пылкому пастушку.
 Недавно в наших краях,  стал рассказывать отвергнутый воздыхатель,  объявилась шайка преступников, похищающих молодых девушек. Как хотел бы я встретиться с ними  и не только с ними, а с семиглавым драконом  на глазах у моей возлюбленной и беспримерной храбростью завое-вать её любовь!
 Хорошая мысль,  сказали Тарталья и Труффальдино.
Трудно сказать, сколько дней прошло, но так получилось, что поздним вечером, когда запыхав-шаяся  Смеральда возвращалась после весёлых танцев домой, на неё напали два злодея. Действовали они очень вежливо, но при том весьма решительно. Перепуганная девушка не успела опомниться, как увидела себя связанную в лесу у костра. Похитители  их лица скрывали платки и низко надвинутые шляпы,  не обращая на пленницу малейшего внимания, пили чай и довольно громко обсуждали свои отвратительные планы на будущее.
 Я думаю, что лучше всего продать её в гарем султана Занзибара,  сказал первый.  Он у меня уже девушек пятнадцать купил, если не больше.
 Этих несчастных можно пожалеть,  сказал второй.  У него во дворце ужасная духота, Все окна и двери плотно заперты, поскольку хилый повелитель всю жизнь громко кашляет, пронзительно сморкается и смертельно боится сквозняков. К тому же характер у султана  хуже некуда. Клянусь моим ослом, внешность его тоже никуда не годится  нелегко найти противней рожу. Да и стар он настолько, что им впору заинтересоваться археологам.
 Отпустите меня!  стала вопить девица.
Видно, ей мало польстила блестящая возможность украсить собой многочисленное собрание султанш далёкого не знающего зимних холодов Занзибара.
Никто не откликнулся на её призывы.
 Что-то спаситель Ренцо сильно задерживается,  пробормотал первый злодей..
 Необычный человек этот султан,  продолжил интересный рассказ второй.  Разгневается, бывало, по пустякам и велит скормить оплошавшую супругу леопардам. Этих ужасных зверей специ-ально для такого дела держат во дворце.
 Помогите!  закричала испуганная девушка.
Никто не откликнулся.
Потом Смеральда узнала, что в тех случаях, когда леопарды сыты и кушать решительно отказы-ваются, провинившихся жён отдают на удушение питонам.
И снова несчастная жертва стала надрывно кричать и дёргаться. Но никто не пришёл ей на по-мощь.
 Сколько можно ожидать этого храбреца?  стали возмущаться нетерпеливые похитители.
Небо начало светлеть.
Ещё с вечера Ренцо хорошо наточил свой меч и отправился выручать Смеральду. Побродив не-много по лесу он увидел в слабом свете угасающего огня похитителей и плачущую девушку, заку-танную в чёрную шаль.
 Ах, негодники,  громко закричал бесстрашный воин и, размахивая мечом, бросился вперёд.
Бандиты смутились и сразу же бросились бежать, бросив свою добычу.
 Дорогая,  ласково проворковал освободитель.  Не бойся, Больше никто не посмеет дотро-нуться до тебя.
 О. как я рада!  пролепетала девица и повисла у него на шее.
Ренцо глянул и оторопел: то была вовсе не желанная Смеральда.
Потом мужественный юноша присмотрелся получше и углядел, что спасённая пленница замет-но ниже его дорогой возлюбленной, но зато шире в плечах и талии. Щёчки её были румяны, как са-мый спелый из персиков, а глаза светились такой  добротой и чистотой, которые встретить можно только раз в жизни.
В такую девушку трудно не влюбиться.
Когда совсем рассвело, похитители развязали Смеральдину.
 Только что пришло известие,  сказали они,  что султан Занзибара подавился вишнёвой кос-точкой и отправился к праотцам. Теперь вы свободны. Извините нас, если что не так.


Врач – это не профессия, а состояние души.
Что хотел этими словами сказать Посторонний?
Позже это выяснится.
При въезде в город Трибратск принца и оруженосца шумно приветствовал совершенно незна-комый тип. Это был щеголеватый, довольно высокий и неплохо упитанный дяденька с черепом, слишком большим даже для такого немаленького тела. Больше всего его голова походила на круп-ный, но короткий огурец, поставленный торчком; верхняя  часть её впечатляла блеском обширней-шей розовой лысины, простиравшейся от бровей до затылка. Такое случается либо при большом уме, либо при плохой наследственности. Щёки незнакомца были красные (видимо, от радостного волне-ния), а ротик – мокрый, маленький и немного вытянутый в трубочку. Если вы подумали, что украше-нием багровой физиономии служили пламенные очи, свойственные неординарным учителям челове-чества, то вы сильно ошиблись: глаза были водянистые, очень маленькие и к тому же сощуренные. Их несовершенство кое-как прикрывали очки, тоже какие-то тоненькие и несуразные. От этого они не просто плохо выполняли своё прямое предназначение, но даже усиливали сразу возникающее по-дозрение, что за сверканием стёклышек прячется гаденький взглядик.
– Добро пожаловать в наш прекрасный город! – наигранно радостно восклицал этот подозри-тельный тип. – Я счастлив первым приветствовать благородных путешественников, зерцало хороших манер, друзей неимущих и утешителей страждущих.
– Что такое – зерцало? – тихо спросил принц у Труффальдино.
– В точности не знаю, но мне кажется, что в этом слове нет ничего оскорбительного для вашей милости. Однако, при всей его любезности, – ещё сильнее понизив голос, продолжал оруженосец, – мне этот восторженный трибратец никак не нравится, и я снова принимаюсь ощупывать карманы своих штанов, проверяя на месте ли кошелёк.
Тарталья покачал головой и тусклым голосом осведомился у ликующего оратора, с кем он име-ет честь беседовать.
– О, я один из знаменитейших граждан этого города, – лучезарно улыбаясь, пояснил лысый. – Я, не стану напрасно скромничать, имею звание профессора, и от этого меня уже два раза приглашали здешним министром юстиции.
– Да какой он профессор? – возопила старушка из толпы зевак, окруживших приезжих. – Не верьте ему. Это просто наш городской сумасшедший. Он давно и крепко очумел и оттого возомнил себя большим учёным. А сам не отличает бензольных колец от колец Сатурна. Теперь он считает се-бя ещё и очень ловким политиком.
– Учёное звание и склонность к политике, с одной стороны, – возразил непризнанный профес-сор, – и душевное здоровье, с другой, вовсе не противоречат друг другу. К тому же мне очень не нра-вится, милейшая, что ты торопишься выболтать важнейшую государственную тайну дорогим гостям, которые могут составить на основании твоих слов неверное представление о нашем городе.
– Какая там тайна! – возмутилась добрая женщина. – Да кто у нас в городе не знает, кроме бро-дячих котов и собак, что не всякий, кто представляется профессором, является таковым!
– Относительно котов и собак ты правильно заметила, – примирительно сказал пока ещё мало известный европейскому сообществу то ли бывший, то ли нынешний министр юстиции, – откуда им знать, что я постоянно занимаюсь извлечением квинтэссенции и оттого пребываю в лучах своего соб-ственного света, питаясь пламенем высшей мудрости, которое сам же и испускаю? Как раз сейчас я выясняю, надлежащим ли образом вращается Луна вокруг Земли?
Среди зевак выделялся величественным видом старик с большой бородой и ясными, как у юно-ши глазами. Он ткнул кривым пальцем в лысого и твёрдо сказал окружающим:
– Как по мне, то это просто неуверенный болван.
– Что значит – неуверенный болван? – взвился недостаточно признанный государственный муж.
– Неуверенный болван  это человек, не уверенный в том, что он болван, когда все остальные в том вполне убеждены, – пояснил старик и непочтительно ухмыльнулся.
– Выходит, мы попали на отменного дурака, – сказал Тарталья, на этот раз не слишком заботясь о том, что его слова могут достичь ушей уважаемого профессора.
– Не торопитесь с выводами, мой сеньор, – заступился за беднягу оруженосец. – Следует не за-бывать, что настоящего гения не так уж и редко принимают за придурка. Частично это уравновеши-вается тем, что в других случаях отпетого дурня или большого специалиста молотить пустую солому принимают за истинного вождя нации. Жизнь полна подобных примеров. А дело всё в том, что пол-ное отсутствие чужого ума, при общей слабости своего, очень легко принять за проявление высочай-шей мудрости. Такие ошибки не раз изменяли весь ход мировой истории.
– Это верно, – сразу оживился профессор, – одному лишь мне по силам творить историю. Ведь во мне есть нечто неподвластное враждебным силам, нечто, перемещающее горы и континенты; это нечто называется  моё призвание.
– Удивляюсь, – сказал принц, – что при всей обширности стоящих перед ним задач утомлённый государственными делами министр проявил желание