(Обращается к ангелу-хранителю).
Сменщик едва заметно дрогнул, но к Косяину не обернулся.
Косяин. Крадоре жемизефа гососиля фиси – с того момента начался обратный отчёт?
(Сменщику не отрывает взгляда от двойника Косяина).
Сменщик. В тот день тебе был дан ещё один шанс. Увы, не мной. Ты считал его ещё одним днём своего рождения.
Косяин. В таком случае, почему эти видения преследуют меня постоянно? Почему после каждого ведического сна меня допекают неприятности? Почему жить мне муторно? Почему жизнь превращается в сплошные «почему» и «за что»?
Сменщик, (не отрываясь). Потому что каждый действует в границах данной ему милости. Я есть, чтобы оберегать тебя, ты – искать ответы на глупые вопросы. Но оба мы – в одной безграничной любви. И это – великая милость, данная нам в награду. Заслужи её и ты ответишь на все вопросы. Заслужи её и ты поймёшь, что умение любить всех, как себя – высшее благо и душевное отдохновение, маковое зёрнышко Великой, Божественной любви, на губах.
Косяин. Я ничего не забыл. Ты думал, что я спал? Я помню каждое слово. Но они путались с моим воспалённым воображением. Это ты сказал или я подумал: «Только терпение может возродить любовь, а любовь, как молитва, сильнее бога?»
Сменщик. И эту жизнь посчастливилось бы прожить незамеченным.
Косяин. Значит, всё-таки, ты!
Сменщик. Нет. Я не даю советов. Это за границей приличия. Ты говорил: «Нельзя никого оскорблять своими советами».
Косяин. «Если хочешь обнародовать собственную глупость и нажить врага, дай ему умный совет. Что ты не посоветуешь, ты уже выдашь себя с головой!» Помню, и это помню. Самый важный совет – никому, никогда, ничего не советуй.
Мнимое право – обременять советами других – отвоевал тот себялюбивый дурак, который считает, что наделён властью, но который больше других нуждается в советах.
Некоторых сводит с ума, разлагает депрессией то обстоятельство, что их советы перестают воспринимать серьёзно и, тем самым, посягают на власть советчика. Нет власти – нет советов. (Трясёт головой, трёт глаза.). О чём это я? Сплю уже?
Сменщик. Продолжай, говори о себе. Твои слова: « Это тебя успокаивает, а других не обижает».
Косяин. Я – сирин или сириец. Первый раз я родился в Сирии, во времена ожидания Великого пророка. Но об этом я не хочу рассказывать. Так же, как о втором и третьем рождении.
В четвёртый раз я родился при Советской Власти. Мы тогда все рождались врагами социализма только потому, что тот строй казался не настоящим, не надолго, существовавший, как бы, понарошку.
Социализм – это уныло-плановое, вялотекущее мероприятие, где всем неплохо, от того что всем нехорошо. Социализм больше всего боялся то, чем прикрывался и хвастался – революцией.
Но нас тот строй научил важному – быть умными приспособленцами, конформистами. И любой другой строй нам уже был не страшен. (Вздрагивает. Сквозь дремоту пьяно икает). За 70 лет все устали от однотонности. Всем захотелось какой-нибудь анархии, пусть даже через кровь. Анархия – разгул равенства и братства!...
Засопел, повалился на бок и отключился. Ноги чиркнули «ножницы» в воздухе и с грохотом опустились на пол.
Вздрогнула жена.
Жена. Что это было?
Супруга. А что?
Жена. Звон.
Супруга. Наши мужики звенят. У них хорошо поставленный храп – со звоном. Врать и храпеть они умеют. Врут со свистом, храпят со звоном.
Жена. Делай скидку на возраст.
Супруга. Пробовала. Ты знаешь, лучше не стало ни мне, ни моему … колдырщику. С каждым днём всё хуже. Я делаю скидки, а у него всё больше сносит крышу. Ворчит, огрызается, любое замечание воспринимает в штыки.
Жена. Ты словно о моём говоришь.
Супруга. Оба одинаковы с лица. Оба в поиске какой-то отправной точки, тачки. Не поняла. Но, как говорится, «а мальчишкам, дуракам - толстой палкой по бокам!»
Жена. Ты что-то знаешь о моём муже?
Супруга. Да всё знаю – не секрет. Нет, нет, ты неправильно подумала. У нас ничего не было и быть не могло. Упаси и избавь! Просто, я знаю о них много потому, что мой – растяпа, рассеянный пофигист, как он говорит о себе. Однажды он записи и «схемку» на столе оставил. Ну, в общем, я позаимствовала у него.
Давай, я тебе, лучше, продемонстрирую. Мы возьмём два зеркальца, поставим под углом 88 градусов, а дальше всё сама увидишь. Я каждый раз это проделываю, вот уже около месяца. Интересные подробности открываются с красочными деталями.
Жена. Зимой? Краски? Невозможно. У нас же зимой утро не наступает никогда. День начинается с сумерек и через пять часов превращается в ночь.
Супруга. Интересное замечание. Теперь мне представляется, что времена года тоже влияют на зеркальные двери.
Расставляют зеркала. Садятся, несколько секунд наблюдают за отражением. Жена широко раскрывает глаза, с удивлением смотрит на супругу.
Супруга. Не удивляйся. Наши мужья уже здесь. Правда, попали сюда немного позже. И у них произошёл какой-то сбой. Я ещё до конца не поняла. Но выйти отсюда они не могут или не хотят. В отличие от них – у нас есть такая возможность. Ну, и как тебе?
Жена. Пока в столбняке. Парализована. (Задумчиво). Эликсир молодости? Время движется в обратную сторону, я правильно поняла? Мой муж лежал на спине, храпел. Вот, я подошла перевернула его на правый бок, он снова сваливается на спину, я переворачиваю его на левый: всё с точностью до наоборот. А рядом с нашими мужиками, я так понимаю, спят наши мужья? Глупый вопрос - какие из них более настоящие?
Супруга. Ответный глупый вопрос: а из нас – кто настоящие? Я много раз заходила в эти двери. Ты выйдешь на кухню, я зеркало разверну быстренько, а другое у меня всегда с собой, и наблюдаю, слежу за теми, за другими нашими мужиками. Благо, ни те, ни эти нас не видят, хоть закричись, хоть скалкой им по темечкам – со всей силы.
Жена. А они… они - давно? Они всё это время за нами следили?
Супруга. А какое, такое время они могли за нами следить? Мы-то ведь теперь знаем, что только в будущем они будут за нами наблюдать. А предупреждённая жена – это хорошо вооружённая жена. Или я не права?
Жена. Слава богу, что хоть мысли не читают!
Появляется троица в хламидах. Пожилой апостол Яков-младший, ангелы хранители – негритянка и молодой, светловолосый.
Молодой. А вот и ошибаетесь, девчонки. Ваши мысли – раскрытый букварь.
Супруга. Сменщики явились. Мой – вот этот балабол, а твоя – афророссиянка. Разводящий – Яша-младший. Прошу любить и жаловаться.
Жена. Здравствуйте.
Молодой. Спокойной ночи.
Негритянка (обращается к жене). Я тебе не нравлюсь? Ты смотришь, будто на себя в зеркало после пожара. Каждый человек имеет того ангела-хранителя, которого он заслужил в прошлой жизни.
Супруга. А я в прошлой жизни была, наверно, конюхом или, вообще, конём с яйцами. Посмотрите на этого дебильного юношу с лицом, напоминающим нетрадиционную лексику.
Молодой. Эй! Полегче на поворотах! А то…
Супруга. А то – что?
Молодой. Вдую и зачнёшь во сне от святого духа.
Супруга. Напугали бабу духом. Нас этим не застращаешь. Сперва вдувалку покажи! Мы посмеёмся, а потом решим общим собранием: исключить тебя из передовиков «вдувальщиков» или поставить на вид? Есть что ставить на вид?
Молодой. С тобой невозможно культурно разговаривать.
Супруга. А с нами не нужно разговаривать, нас надо силой брать, нахрапом, пока мужики храпят.
Молодой, (отвернувшись к Якову-младшему). Я же говорил: бабы – бесовское отродье.
Супруга. Ох, ох, бисексуал. Познал беса, если уже начинаешь сравнивать?
Молодой. Я очень вас прошу: поменяйте мне подопечную. На эту женщину просто взирать – уже вселенский грех. Избавьте меня! Или я когда-нибудь недобросовестно отнесусь к своим обязанностям, или не услежу за ней специально.
Яков-младший. А что?! Мне нравится, как вы грызётесь. Весело, два притопа, три прихлопа. Хоть какая-то канитель.
Жена. Вы извините мою подругу. На самом деле она - хороший человек. Это, наверно, первый срыв?
Яков-младший. Хотите сказать: крышку выбило? Допускаем. На неё похоже. Вот, давеча, сидим спокойно, самогон варим. Вдруг она врывается и орёт: «Люди к вам заходят и не выходят! Куда трупы зарываете?!»
Какие трупы? Добровольно к нам идут люди. Только мелочные подозрения и способны к апломбу.
Супруга. Ну, так скажешь, словно в лужу… У меня здесь тройная, четверная нагрузка. Приходится следить за супругом, за молодым балаболом, за фантомом супруга и за его старым сменщиком. Некогда привести себя в порядок. Я на маникюре месяц не была, а у меня от невроза ногти расслаиваются.
Яков-младший. Кто вас просил тянуть на себя все одеяла? Наблюдали бы только за собою – вам достаточно.
Супруга. Не могу. Природа не позволяет и подсказывает, что за вами всеми глаз да глаз нужен. Для вас, походя принять на грудь пол литру, что чихнуть в сторону. А страдает мой супруг. У него печень увеличена на четыре пальца, билирубин зашкаливает. Он продолжает пить, вы продолжаете потакать.
Яков-младший. Мы всего лишь бездействуем. У нас практика невмешательства,.. женщина!
Молодой. Да ты признайся Якову, что тебе от мужика только материальные блага нужны. Отсюда и непомерная забота о его здоровье. Я как-то уже читал у вас плакаты-агитки: «Трезвость – норма жизни!» И нормировщицы поджидают своих мужей дома со скалками в руках.
Супруга. Не спорь со мной, мальчишка!
Вдруг шевелится Рода и сквозь сон бубнит.
Рода. Спорить с супругой надо. Но так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.
Супруга. Правильно, милый. И с мужем спорить надо, но так, чтобы тебе было мучительно больно за бесцельно прожитые годы без меня.
Косяин (сквозь сон). Что лучше – жена или водка? Жена! Потому что, если водка вдруг закончится, жена может сходить ещё за одной. А если жена закончится?
Рода. Будет повод напиться ещё.
Супруга. Вот, видите, уважаемые, что вы вытворяете с нашими мужьями?
Жена. Я сплю? Ущипните меня! Я считала тебя интеллигентной, воспитанной соседкой. А ты, как базарная кума, споришь с мужчинами, чего-то пытаешься им доказать. Разве это не ниже твоего достоинства?
Супруга. Я и есть – воспитанная в духе марксизма-оленизма. Их-то дух слаб и вонюч. Чуешь?
Молодой. Я смотрю на вас и удивляюсь:
Где вы, бабы, до меня валялись,
С кем иным вы, без меня, пардон,
Лопали тройной одеколон?
А они мне отвечают хором:
Там же, где ты плакал – под забором!
Мятый, утомлённый, пьяный в сраку,
Всё просил своду дать Ираку,
Мы готовы были «дать» Ираку уж,
Да обиделся товарищ Буш».
Супруга. Вот – прямое доказательство!
Рода, встрепенувшись. Чего-то жалко мне себя!
Опять, наверно, переел?
Молодой. Не без гордости он как-то замечает,
Что жена ему не изменяет.
Только в дом войдёт, она его с порога
Называет ласково «козлом безрогим».
Супруга. Понесло мальчонку! Как в попу раненный – с двумя «н» - сейчас будет рифмовать всё, что под руку попадётся. Это он так, своеобразно защищается. Думает, что умно-о. А на самом деле, ну, ты в курсе – с чем рифмуется слово «умно».
Молодой. Ей слово «попа» не по нраву.
И не приемлет дружный смех.
Она пьёт дружбу, как отраву,
И посылает
