потребление спиртосодержащих продуктов.
Рода. Жалко брата Серёжу.
Косяин. И не говори: рогатят одного, а канители и радости хватает на всех.
Рода. Жизненные цели становятся яснее, когда появляется повод напиться. Скажи, а ты какой кайф испытываешь, когда твой двойник напивается?
Косяин. Великий! Великий русский оргазм! Пьют там, а отдаётся здесь, хмелеют здесь, а похмельем страдают там!
Рода. Теперь и я понимаю, почему сильны традиции народа – на могилки брызгать водкой.
Косяин. Опять накаркал? (Указывает на троицу в хитонах. Те входят смиренно, неся наперевес посохи-кадуцеи). Сменщики явились.
Рода. Нюх на дармовой алкоголь у них лучше, чем у собак.
Симон Зилот. Сами вы – собаки, и порождение собак. Всё племя ваше - собачье!
Косяин. Эй, бродячие мощи, вы что без разрешения в бутылку полезли? Драки захотели? Драки вы не увидите! Не успеете. А ну, быстро, как явились сюда, так отсюда и уявились!
Симон Зилот. Я перед вами не должен отчитываться. (Обращается к спутникам). Ангелы, не слушайте собачий брех, делайте, что до-олжно.
Рода. Сёма, а где сегодня Фома? Мы же с ним договорились, что отдежурим две смены.
Симон Зилот. Фома пребывает в Иеромополисе. Занят капитальным ремонтом родового поместья. А вы, вообще, не из нашей епархии, и не имеете права здесь находиться!
Косяин. Есть по этому поводу приказ или постановление? Покажи бумагу.
Симон Зилот. В устной форме.
Рода. Сёма, не будь наивен, как жёлтые разводы на розовых кальсонах своего папы. В устной форме эффектно можно только послать! Что Фома в прошлый раз с успехом и сделал, кстати. Я спросил Фому: «Симон не будет против того, что мы ещё смену отдежурим?» Фома в устной форме постановил: «Ах, Симон Зилот? Да пошёл он!...»
Симон Зилот. Ничего-о. Фоме припомнится, а вам зачтётся. Угольками потом с вами рассчитаемся!
Косяин. А ты думаешь – мы к тебе спустимся?
Рода. Размечтался, кочегар.
Симон Зилот. Я затыкаю уши. Не хочу слышать ваше гавканье. (Оборачивается к ангелам). Дети мои, действуйте без рассусоливания. «Пост – сдал, пост –принял!» И я уйду. Здесь нет никакой возможности помолчать наедине с собой. На меня столько обязанностей возложено! А я топчусь, теряю время с двумя «недоразумениями» в Шеоле. Я бы давно с ними разделался. Но чего хочется – закон запрещает, а чего не хочется – вменяется в обязанность.
Косяин. Вот и ступай в устной форме.
Рода. Эх, Сёма, Сёма! Надо было сперва тебе умудриться так сильно оскорбить работодателей, чтобы потом ещё сильнее на нас обидеться?
Симон Зилот. Что вы мне зубы заговариваете? Мы все знаем ваши «сверхурочные». Я не допущу, чтобы какие-то «недоразумения» в моей епархии поощряли пьянство на рабочем месте.
Рода. А ангелы пусть спиваются? Они ведь не люди, да? Потом скажешь в своё оправдание: « На всё воля Божья. Господь дал, господь взял».
Косяин. А мы Его безумства ещё и поощряем молитвами?
Симон Зилот. Не лайте, собаки, на святое! (Обращается к ангелам) Ангелы, дети мои, уйдём отсюда, здесь Сатана крутит языки безумцам.
Уходят.
Рода. Слава Богу! И сегодня отстояли.
Косяин. Привыкли мощеносцы на дармовщину: мы там мучаемся, пьём горькую, а они балдеют. Несправедливо. Надо жалобу накатать, призвать к ответу.
Рода. Не ищите ответов у того, кто не задаётся вопросами.
Косяин. Нет, что ни говори, а мне нравится моя работа.
Рода. То есть?
Косяин. В смысле – работать у себя ангелом-хранителем. Я готов пахать и в три смены. А что? Всегда рядом с собою, любимым, всегда на страже. Я знаю, что себя не обижу, подскажу – кому налить. У «костлявой» косу сопру своевременно, прикрою с тыла. Вот, сегодня по 375 граммов заработали. И это – правильно!
Рода. Меня беспокоит твой альтруизм. С каждым днём ты становишься веселее. Нюхом чую, что подбираешься к какому-то событию, к отправной точке. Ты что-то хочешь изменить в своём прошлом? Поэтому мы и зависли здесь? Я прав? Согласен? А хочешь совет?
Косяин. Я говорил тебе не раз: не оскорбляй меня своими умными советами. Я знаю, что я делаю, а если не знаю, то интуитивно предполагаю, что делаю правильно.
Д-к Косяина. У меня сегодня весь вечер уши горят – поминает кто-то недобрым словом. Успокаивает то, что ни у одного меня. У Серёги, верно, лицо полыхает, как пионерский костёр.
Жена. Это мой брат. Я как хочу, так и сужу о нём.Что говорит народ? Народ говорит: если хочешь избавиться от проблем – выговори их.
Д-к Косяина. А если хочешь рассмешить Господа – поделись своими планами.
Рода. А если хочешь чаю – сиди и молчи в тряпочку, пока не прогнали.
Д-к Косяина. А если нет сухариков, то, хотя бы, головку сахара к чаю наколоть.
Жена. (Не обращает внимания на выпады Роды и Косявина. Говорит с супругой). Ольга однажды мне сказала, что вышла замуж совсем не по любви. Когда познакомилась с Серёжкой, у него уже была машина. Родители его занимали значительные посты в городе. А у неё кто родители? Пьянчужки, у станка всю жизнь. Конечно, ей хотелось пошиковать, пожить, как на картинках, покупаться в шоколаде. Куда бы она устроилась после института, если бы не мои дядька с тёткой? Мастером на стройку. А тут: Оленька – тебе квартира двухкомнатная, тебе – шуба норковая, вот тебе отдых в Греции и Испании.
Жила с ним, «терпела», подарки принимала, стиснув зубы? И одаривала Серёжку выкидышами. Не было у них любви, и детей не могло быть. Я знаю, что братик мой – далеко не идеал. Тем не менее, давно мог бы развестись с ней. Но любит. За что только её любить?
Супруга. Детей нет, и, по всей видимости, она не хочет себя обременять лишними заботами?
Жена. Сколько денег вбухали! Вроде бы сделали всё: беременность протекала успешно. Только выноси ребёночка нормально. Нет, ей лучше, если выкидыш. Господу не угодно, видите ли! Отличная отговорка!
Рода. Бабу – с возу, пока конь не сдох! Разведётся Серёга с ней – и кому она нужна в свои-то годы и со своей физиономией.
Д-к Косяина. Уродись я с такою рожею, я б надел на неё штаны.(Поёт).
Жена. Вы уже пьёте?!
Рода. Чаю никто не дал, пришлось водкой заменить.
Жена. Незаметно-незаметно – уже полбутылки кончили!
Д-к Косяина. Что интересно: мы трезвые, как стёклышки-ки. Одной бутылкой водки голову не обманешь.
Супруга. А мы?
Д-к Косяина. А вы – не стёклышки. Вы – брульянты наши чистой воды.
Рода. Мы же не пьём, мы за Серёгу мстим. Обидно! Мужик любит, а его рогатят. Он тоже достоин нормальной, не рогатой жизни.
Д-к Косяина. А ты не думал: почему-то, если живёшь в своё удовольствие, то умираешь к удовольствию других?
Д-к Роды. Я так отвечу. Когда не-екогда, тогда и нечего, а когда есть чего, всё равно, не-екогда, поскольку нечего, когда есть чего, но не-екода.
Жена. Ну, конечно. Ещё говорят, что трезвые. От вас даже в трезвом состоянии удовольствий мало. А пьяные – дураки дураками!
Рода. А Серёга-то развёлся?
Косяин. Куда бы он делся? Ра-аз-вё-о-ся! Как только понял, что дороже всего нам обходится то, что больше всего нам в жизни не нужно – так сразу и развёлся! Потом ещё история была с СМС-ками, типа: «Я ушла, мне ничего не нужно, не ищи». Запуталась совсем. Серёга приезжал к нам, рыдал, как ребёнок, признавался, что ему никто больше не нужен, кроме неё. Да чего я пересказываю, ты же всё знаешь?
Рода. Ничего я не знаю. Не хватало мне голову забивать проблемами твоих родственников. Достаточно того, что ты напридумывал. Мы втянуты в такие неприятности, что истинных размеров уже взглядом не охватить. Пока не поздно, надо выбираться, я уже не говорю – возвращаться. Выбираться! Есть ещё малюсенькая зацепка? Есть!
Косяин. Я тебя не держу. Хочешь – возвращайся. Однако почему-то ты изо дня в день меня изводишь нытьём, но остаёшься здесь?
Рода. Я не скрывал, мне страшно. Я не знаю, в какое из времён я выскачу – настоящее, будущее, прошлое? Мы далеко ушли. Страшнее всего - неизвестность. С какой целью движемся по времени вспять, объясни?
Косяин. Пытался и пытаюсь. Хотя вижу, что толку от этого мало. Ты ведь думаешь, что я здесь только из корыстных побуждений? Тебе привычней думать, что даже равенство и братство придумано в корыстных целях. А вот нет в моих желаниях никакой корысти. Не хочу я грабить банки, топтать врагов, используя алиби в полной мере.
Рода (Бурчит под нос). Чудес не бывает.
Косяин. Можешь представить – бывают. Например, ты – неизлечимое чудо! Чудо, которому я пытаюсь втемяшить в башку, что мы уже не в том возрасте, когда думают только о наживе. Счастье за счёт материального благополучия не обретёшь, им можно лишь временно заглушить тоску. А тоска почему-то с годами крепчает. Не знаешь, почему нам всё хуже и хуже? Иногда кажется, что уже хуже не бывает.
Рода. Когда, всё-таки, бывает хуже, лучше думать, что хуже не бывает.
Косяин. Видимо, давно когда-то, я совершил поступок, который определил всё моё дальнейшее отбывание в этой жизни. Пока не знаю, какой? Может быть, я просто нечаянно махнул рукой, а надо было смиренно их сложить на груди, может быть, где-то соврал или сказал лишнее, а надо было промолчать? Но с того момента незаметно во мне всё перевернулось, включилась какая-то программа, по самоуничтожению, что ли? Будто кто-то рубильник перевёл из плюса в минус.
Некогда я был слабым вампиром с энергетикой матриархального типа. Подсасывал потихоньку у жены энергию, взамен оставляя ей право решать все семейные проблемы, и вдруг превратился в донора с энергией свободного типа, выражаясь твоим языком…
Рода. Я никогда такой ерунды не говорил! Выговорить страшно – матриархальный, вампир, донор! Мне лепет склеротика понятней, чем твой хитромудрый язык. Самоуничтожение – понятно! С рубильником тоже можно разобраться.
Косяин. Значит и остальное дойдёт, как до жирафа. Смотри на меня внимательно и читай по губам: у меня постепенно пропадает желание жить. Исчезает, осыпается струйками, как в песочных часах С каждым днём я всё больше свыкаюсь с мыслью о смерти. И скоро эта мысль останется единственно верной.
Рода. Ты на самоубийцу не похож.
Косяин. Я не говорю о суициде. Только напомнил, что по неизвестной причине и в неизвестное время включилась программа самоуничтожения.
Рода. Всего-то? Из-за этого весь сыр-бор? Спешу тебя успокоить: нет такой программы и быть не может. Жизнь даёт нам одну надежду и одну программу – на выживание. В смысле – кто кого скорее выживет. Всё остальное – фантазии пьяного «недоразумения» в Шеоле.
Косяин. В родовое проклятие ты веришь?
Рода. Верю.
Косяин. В жизнь после смерти? В потусторонние силы? Во второй спутник земли, в двойника планеты Земля, в бога? В апостолов, которых ты видишь во времени, повёрнутом вспять?
Рода. Верю. Я во всё верю, что способствует моему выживанию и не загоняет меня в тоскливый тупик. Так мне удобней сосуществовать с непонятой мною природой вещей.
Косяин. А я не могу. Мне надо знать.
Рода. Хочешь знать – начни с рождения. Нет, даже с зачатия. Судя по твоей агрессивности и бездушию, тебя зачали в пробирке. Но так, как в те времена ещё не практиковалось пробирочное зачатие, тебя просто сделали на пьяной козе.
Косяин. Не факт!
Рода. Сейчас спросим. (Кричит в глубину сцены). Эй, сменщики! Кто-нибудь присутствовал при зачатии?
Выходит из глубины пожилой ангел-хранитель.
Пожилой. Всё нормально. Зачат машинистом грузового состава 65-59, в дальнейшем – отец, первого августа 1958
