Джебе

него стало суровое и надменное лицо. Взглянув на туменного, Эльдар улыбнулся, почти как раньше, вежливо, но не заискивающе. Он подошел к Чиркудаю на два шага и учтиво кивнул головой. Чиркудай холодно ответил на приветствие.
- Ко мне прибыли посланцы из других городов моей страны с уверениями, что их правителем могу быть только я, - сообщил Эльдар.
Чиркудай поколебался и пригласил принца в юрту.
Увидев Сочигель, Эльдар не удивился, очевидно, ему доложили о Чиркудае многое, если не всё. Он вежливо кивнул головой Сочигель и Хоахчин. Старуха скривила губы, но не шевельнулась. Но все-таки Хоахчин потянулась к бурдю¬ку и с неприязнью налила кумыса нелюбимому ею принцу.
- Спасибо, - поблагодарил Эльдар, принимая чашку. - Уйгуры, как кидань¬цы, не пьют молока. Но, прожив десять лет в Степи, я привык к нему, - и он отхлебнул.
Эльдар рассказал, что уже собирает караван из хорезмийских товаров для Темуджина.  Загрузил сто телег железом, для киданьских и аратских кузне¬цов.
- Кроме этого, я хотел бы лично отблагодарить непобедимого Джебе и ха¬на Темуджина,- сообщил Эльдар и, поманив за собой Чиркудая, выбрался из юрты.
Под светом лазурного вечернего неба, Чиркудай увидел на площадке между костров восемь обитых железом сундуков, под присмотром уйгурских воинов, которые негромко разговаривали с его нукерами.
Эльдар настороженно посмотрел на воинов, вопросительно на Чиркудая и, решившись, велел открыть крышки. Первые четыре сундука были до половины забиты серебряными слитками, остальные – золотыми, и различными брошками, перстнями, цепочками, браслетами...
- Два сундука с серебром и один с золотом, я отдаю тебе, - сокрушенно вздохнув, сказал Эльдар. - А два с серебром и три с золотом - Темуджину.
Чиркудай согласно кивнул головой. Неожиданно Эльдара прорвало, он не мог не поделиться своей радостью, и стал многословно выражать благодарность Чиркудаю за совершенный им подвиг. Чиркудай терпеливо слушал болтовню принца, не вникая в смысл речи. Наконец уйгур выговорился и, попрощавшись, пошёл к ожидающей невдалеке свите.
Усаживаясь в седло, Эльдар что-то прикинул в уме и сказал:
- Джебе, передай Темуджину, что я навещу его весной. А пока буду наво¬дить порядок.
- Передам, - заверил Чиркудай, провожая взглядом тающий в вечерний мгле отряд уйгуров. Затем повернулся к сундукам. Воины равнодушно проходили ми¬мо драгоценностей по своим делам. Для аратов, всю свою жизнь занимающим¬ся обменом продуктов или примитивным грабежом юрт, одежды и скота, этот никчемный мягкий металл не представлял того интереса, какой был в цивили¬зованных странах.
Посмотрев на открытые сундуки, в которых сверкали слитки, отражая пла¬мя костров, он подозвал Газмана, в задумчивости стоявшего около его юрты.
- Слушаю, Джебе-нойон,- подбежал к нему заместитель.
- Поставь третью юрту, недалеко от этих двух. Прикажи воинам спрятать там сундуки и выставь охрану.
Газман хотел сорваться с места и исполнить приказ, но Чиркудай остано¬вил его жестом, и замер на секунду, обдумывая, как объяснить заместителю дальнейшие действия. Наконец решившись, сказал:
- Завтра пересчитаешь всё, что в них лежит. Я знаю, что у меня в туме¬не есть двое, умеющие читать и писать. Возьмёшь их...
- Грамотеев у нас трое, - поправил Чиркудая Газман.- Один ойрат. Он был в уйгурском полку, у принца Эльдара. Вчера, попросился к нам. Эльдар его отпустил. Я справлялся, относительно ойрата у принца, поэтому принял его.
Чиркудай согласно кивнул головой: у него с заместителем уже давно существовала договоренность, что решать текущие проблемы тот может сам.
- Хорошо, возьми трёх грамотеев. Пусть всё запишут на бумаге.
Но Газман не побежал исполнять поручение.  Чиркудай вопросительно пос¬мотрел на него. Помявшись, заместитель обронил:
- Я не могу заниматься серебром и золотом...
- Почему?
- Я пять лет провел в Китае. Работал на полях. Но у крестьян батрачил не долго. Два года. Украл у хозяина серебро. Меня поймали. Полгода си¬дел в клетке. Сумел убежать и попал к линь гуй, лесным дьяволам. Это - ки¬тайские разбойники. Побродяжничал с ними и сумел перебраться домой. Потом попал к людям длинной воли, - Газман тяжело вздохнул. - Не могу я после это¬го смотреть на серебро, - он поднял склоненную голову и открыто посмотрел Чиркудаю в глаза.
- Боишься, что украдешь? - поинтересовался Чиркудай.
- Нет, - мотнул головой Газман.- Я ненавижу драгоценности!
Чиркудай помолчал, обдумывая признание заместителя. Через минуту он спросил:
- Кому из нукеров ты можешь поручить охрану сундуков?
- Я думаю, что с этим справиться тот самый ойрат, который служил у Эльдара, - задумчиво проговорил Газман.- Он и у принца был писарем... Как воин он - так себе.
- Поручи это дело ему, - согласился Чиркудай.- И пусть вместе с ним ох¬раняет и перевозит сундуки та десятка, в которой он числиться.
Газман сорвался с места и побежал в темноту.
- Подожди, Газман,- остановил его Чиркудай.- Поставь на охрану сунду¬ков не десятку нукеров, а сотню.
- Слушаюсь, Джебе-нойон,- донеслось из темноты.

Через два дня в лагере собрался весь тумен, а на третий из столицы уй¬гуров подошёл караван почти из трехсот арб, в которые были запряжены верб¬люды. Эльдар больше не приехал, но прислал гонца с известием, что у него всё нормально. Чиркудай собрал совещание командиров тысяч и сотен. Более сотни воинов уселись на кошмы среди костров, ожидая, что скажет туменной.
- Мы выполнили поручение нашего хана, - начал Чиркудай.- И завтра утром уходим домой, - он посмотрел на Газмана и на Джучи, сына Темуджина, которо¬го не любили братья, хотя в нем явственнее, чем в них, проявлялась кровь Борджигидов.
Однако зеленые глаза молодого командира не горели злым огнем, как у его отца в молодости, а лишь восторженно сверкали, неотрывно следя за Чир¬кудаем, которому казалось, что совсем недавно, он видел его маленьким непо¬седливым мальчишкой.
- Я приказываю идти назад тремя отрядами, - продолжил Чиркудай.- С че¬тырьмя тысячами пойду я, сопровождая караван, с тремя тысячами вперед уй¬дет Газман, и со своими тремя тысячами, рядом с ним, пойдет Джучи,- он внимательно посмотрел на командиров полков и добавил:
- Мы не получили ещё сведений от Темуджина. Возможно, в Степи уже началась война, и наши шесть тысяч не помешают. Завтра утром пошлём гонца с донесением о том, что возвращаемся.
Обговорив порядок движения и обсудив хозяйственные вопросы, Чиркудай отпустил командиров, а сам нырнул в юрту, к ожидавшей его Сочигель.

Прошло три дня неспешного сопровождения каравана. На четвертый, из-за сопок вынырнули десять всадников на белых конях - это было сопровождение гонца от Темуджина. Посеревший от усталости и пыли нукер, доложил, что война с кераитами и Джамухой началась.
- Сначала мы испугались, - рассказывал гонец. - Их было сто двадцать ты¬сяч, а наших - тридцать четыре. Но когда Темуджин применил стрельбу с хо¬да, кистени и кошки - армия противника раскололась надвое, а потом ещё раз надвое, и они побежали.
Их гнали на север уже четыре дня, когда меня отправили к тебе. Кераиты разбегаются во все стороны, и лишь некоторые из них оказывают сопротивле¬ние. Джамуха спрятался в горах с остатками своих.
Убитых мало и у нас, и у них. Темуджин велел только гнать противника и валить на землю, не убивая, если те не сопротивляются. Они слабее нас. Ке¬раитские нойоны немного очухались и пришли к Темуджину. Просятся со свои¬ми нукерами в нашу армию. Темуджин сказал, что они поговорят об этом после войны.
В конце гонец добавил:
- По пути сюда встретил Газмана и Джучи во главе шести тысяч и расска¬зал им то же самое.
Чиркудай внимательно выслушал посыльного и, посмотрев на серых от ус¬талости воинов сопровождения гонца, приказал им ложиться спать, в арбы ка¬равана. Завтра им предстоит ехать назад с его донесением.

Караван двигался медленно. Спустя еще неделю они проползли лишь полови¬ны пути. Днем Чиркудай продолжал учить Сочигель ездить верхом, уходя от каравана с охранной тысячей далеко в сторону. Сочигель уже освоилась и не пряталась, как в первые дни, за своего мужчину, от взглядов чужих людей. Она научилась неплохо управлять послушной Вороной. Чиркудай с удовольстви¬ем заметил, что его женщина нравится нукерам.
Отдалившись как-то от каравана на несколько часов пути, Чиркудай нео¬жиданно заметил - Чёрный стал волноваться.
- Он у меня стареет, - с грустью сказал Чиркудай, поглаживая коня по гриве. - Скоро будет ходить только в табуне, как племенной.  Быстро уста¬ет. Не такой, как был раньше.
- Ты его знал жеребёнком? - поинтересовалась Сочигель, оглянувшись на охранную тысячу, отставшую от них на полет стрелы.
- Нет. Я его нашел в степи... После битвы, - и Чиркудай опять погладил чем-то взволнованного Чёрного. - Не пойму, что с ним сейчас происхо¬дит? - задумчиво произнес туменной, оглядывая лесистые сопки, возвышающиеся слева, в версте от них. И внезапно осадил стригущего ушами Чёрного.
- Что случилось? - забеспокоилась Сочигель.
Через минуту к ним подскакал готовый на всё тысячник, с первой сотней. Чиркудай отрица¬тельно помотал головой и отправил командира на место. Нахмурившись, произ¬нес:
- Вот, то место, где мы встретились с Чёрным.
- Здесь?! - удивилась Сочигель.
- Много воды утекло...- начал Чиркудай, осматривая сопки и лес. - Новые деревья выросли. Но я узнаю эти холмы. Однако, раньше меня это место, оказы¬вается, узнал Чёрный. Поэтому он заволновался, - Чиркудай помолчал и неохот¬но пояснил. - Чёрный выскочил из сражения с убитым хозяином на спине. Я его успокоил...- Чиркудай помрачнел.  Ему вспомнилась смерть Худу-сечена, пос¬ледующие блуждания и неопределенность. На душе стало нехорошо.
- Не вспоминай, - попросила Сочигель.- Всё уже прошло. Плохие мысли убивают душу.
Чиркудай согласно кивнул головой и повернул к каравану. Через два часа им встретилась боковая дозорная десятка.

Вечером, когда караван остановился на привал, и в холодной степи запылали костры, на горизонте показались всадники на белых конях. К ним мчался но¬вый гонец с охраной, от Темуджина.
- Победа! - радостно сообщил устало спешившийся около крайних костров нукер. И эта весть вмиг облетела весь лагерь. Со всех сторон послышались выкрики: «Кху!»
Гонца провели к Чиркудаю, который сидел у большого костра с Сочигель и Хоахчин. Подойдя к ним, нукер замялся. Чиркудай понял по выкрикам, что война окончилась в их пользу, но поведение воина его насторожило.
- Что случилось? - строго поинтересовался он.
Гонец снял с головы свой войлочный малахай, скорбно покачал головой, и тихо сказал:
- Субудей ранен.
Чиркудай помолчал, думая, что и его то же когда-то ранили стрелой. Но он после этого принял участие в битве у озер. Воины обязаны привыкать к ранам и не должны обращать на них внимания. Но по поведению гонца, он понял, что тут что-то не так.
- Сильно? - негромко спросил он, у склонившего голову нукера.
Воин молча опустил голову ещё ниже:
- Когда я уезжал, он был жив.
- Чем его?
- Шашкой... Левую половину лица, левую руку, бок и ногу. Он, с тремя сотнями, погнался за меркитами, которые откололись от кераитов и спрятались в лесу. Ляо Шу прислал лучших лекарей. Темуджин каждый день заходит к нему в юрту. Субудей почти все время лежит без сознания.
На Чиркудая навалилось