Ты…
- Погоди, Бол, не перебивай меня. Выслушайте меня, а потом судите, если мои слова огорчат вас. Я никогда не рассказывал вам, кто я, и как случилось, что я ушел из большого мира и поселился в этом диком и прекрасном месте. Вы даже не знаете настоящего имени того, кого зовете своим отцом.
- Так ли это важно? – спросил Болган.
- О, это очень важно, сынок! Мы подошли к концу времени, к моменту, когда колесо мироздания совершит очередной поворот.
- О чем ты говоришь, отец? – Болган положил ладонь на сухую руку Олдара.
- О жизни и смерти, сынок. О вечности и величии Божьего замысла. Я родился в богатой и уважаемой семье в Зараскарде, и пятнадцать лет меня окружали праздность, роскошь и потакание всем моим прихотям. Тогда меня звали Рисай Аннун. Мне говорили, что я очень похож на свою рано умершую мать, и поэтому отец был готов сбить с неба палкой звезды к моим ногам. Я не знал отказа ни в чем, и эта вседозволенность убивала во мне душу. Мерилом счастья для меня были удовольствия, деньги и власть. В компании таких же как я духовно слепых и развращенных юнцов я веселился и развлекался, проматывая на скачках или состязаниях бойцов в цирке суммы, сравнимые с доходом тысячи крестьян или ремесленников за год. Совесть тогда не посещала меня, она спала во мне. Но однажды в нашем доме появился тот, кто изменил мою жизнь. Это был деловой компаньон моего отца, покупавший у него рабов. В Зараскарде все большие состояния делались на рабах, и наша семья не была исключением. Этого господина звали Аштархат. Поначалу он понравился мне своим умом и тем, с каким презрением он всегда отзывался о людях. Он будто видел насквозь все их низости, их темные дела. Мой отец буквально боготворил его. Аштархат умел пользоваться людьми и деньгами. Он был старшиной Круга больших господ и негласным правителем города. Аштархат сделал так, что и мой отец стал Большим господином Зараскарда и вошел в круг, а значит, я бы однажды занял его место. – Олдар рассмеялся сухим невеселым смехом. – Я не знал правды о том, кто такой Аштархат. Не понимал, что в прекрасной чаше может быть не только тонкое вино, но и смертельный яд.
- Отец, мы…
- Терпение, Болган. – Старик помрачнел. – Это было в день моего пятнадцатилетия. Было много гостей, они дарили мне драгоценные подарки, дорогое оружие, благовония, прекрасных коней. В разгар пира появился сам Аштархат. Он поцеловал меня, пожелал счастья и показал свой подарок – это была рабыня с севера. Ее звали Лейфи. Аштархат сорвал с нее покрывало, открыв перед всеми ее наготу, и сказал, что мне пора стать мужчиной, и все присутствующие на пиру одобрительно загудели при этих словах. А я не мог сказать ни слова в ответ и смотрел на Лейфи. Сказать, что она была прекрасна, значит, ничего не сказать. Ее глаза – я до сих пор часто вижу их во сне. Это были глаза Божьего посланца, глаза прекрасной асуры, сотворенной из осеннего дождя и звука флейты! – Олдар покачал головой, и молодые люди заметили, что по его щекам текут слезы. – Так бы я и стоял столбом, глядя на нее, но тут подошел мой отец, веселый и пьяный, и велел испробовать подарок великого правителя. Я взял Лейфи за руку и повел в свою комнату. Она не сопротивлялась мне, и в глазах у нее был странный блеск…
В ту ночь я изменился навсегда. Лейфи рассказала мне правду о том, что происходит в Зараскарде. Сжалилась надо мной. Я узнал, кто такой Аштархат на самом деле, о том, как он отправил на ужасную смерть всю ее семью, а ее изменил, убив в ней Жизнь. Лейфи была вампиром, и сделал ее такой Аштархат. Но представьте себе мой ужас, когда я узнал, что все члены Круга больших господ, Круга вечных, и мой отец в их числе, тоже вампиры! И Лейфи было приказано сделать вампиром и меня.
- Отец, этого не может быть, - нахмурился Болган, - это невозможно! Вампиров не бывает!
- Да, да, все так говорят. Но почему, сынок, великий Аштархат, который правил Зараскардом, когда мне было пятнадцать лет, продолжает править им поныне? В чем секрет такого долголетия? Вы не знаете, а я знаю. Лейфи была первой, кто открыл мне глаза на страшную правду.
- И что ты сделал тогда? – спросила Атея, лицо которой стало белее снегов Айпаранги.
- Лейфи сжалилась надо мной и велела мне бежать. На прощание она отдала мне родовой амулет, который носила на шее. «Вся моя семья мертва, - сказала она, - а мне досталась участь, которая хуже смерти. Если когда-нибудь попадешь в Йор, прошу, закопай этот амулет в землю. Пусть хоть частичка меня упокоится на родине».
- Отец! – Болган вскочил со стула, а Атея зажала рот, глядя на старика перепуганными глазами.
- Болган? – Олдар будто вышел из транса. – Да, я бежал. Я мечтал только об одном – спрятаться от Аштархата. Четыре дня я поднимался на Акрамбарский хребет и остановился, лишь, когда совсем обессилел. И вот тут я увидел человека, сидевшего на большом камне – он пришел в эти горы искать ответы на мучившие его вопросы. Этого человека звали Теру-Нин, и он стал моим спасителем.
Я рассказал ему свою историю. Удивительно, но Теру-Нин поверил мне. Он взял меня с собой и научил ценить простую чистую жизнь, лишенную страстей и желаний. Так я стал отшельником. Я пришел сюда, своими руками построил эту хижину, научился многому, чего не умел прежде. Я питался медом диких пчел, травами и кореньями, ловил рыбу в реке и собирал улиток на горных лугах. И я ощущал невероятное, нечеловеческое счастье. Мир забыл обо мне, никто меня больше не искал, и ничто не тревожило меня. Каждое утро и каждый вечер я благодарил Творца за избавление от страшной судьбы, которую мне уготовили Аштархат и мой собственный отец, и за свое просветление. Но человек не может жить без заботы о другом, и Бог показал мне это.
Вы вошли в мою жизнь почти двадцать лет назад, в тот день, когда я в первый и в последний раз за годы моего отшельничества отправился в Акрамбар, чтобы купить лекарство от мучившей меня в ту пору болезни. У меня появился надрывный кашель и боли в груди. Травы не помогали мне, и я начал терять силы. Когда-то, выбрав путь аскета, я дал обет никогда больше не возвращаться в большой мир, но нарушил его, испугавшись овладевшего мной недуга, поддался страху смерти. Теперь я знаю, что эта болезнь и этот страх были посланы мне богами только для того, чтобы наши пути пересеклись… Вышло так, что незадолго до меня по дороге в Акрамбар проходили работорговцы с пленниками. Какая-то моровая болезнь поразила в дороге волов, которые тащили телеги с пленными, и торговцы велели рабам идти пешком, а все, что могло стать бременем в пути, бросили на дороге. Таким бременем оказались пожилые и ослабевшие в дороге рабы, и злодеи убили их. А еще бременем были младенцы, которых отобрали у матерей и бросили на дороге живыми, на съедение гиенам и коршунам. Увы, я не мог прийти на место разбойничьей стоянки раньше. Я мог бы спасти больше детей, но когда я пришел, почти все дети были мертвы – их расклеванные грифами трупики лежали между брошенными телегами, телами убитых рабов и смердящими тушами павших волов. Я брел по дороге, смотрел на мертвые тела детей и удивлялся тому, каких же нелюдей иногда порождают человеческие матери, а потом внезапно услышал плач. Два ребенка каким-то чудом остались живы. Мальчик и девочка, совсем крошечные – но сильные, сумевшие победить неумолимую судьбу. Какая-то сердобольная душа положила малышей рядышком между двух больших камней, которые защитили их от палящего солнца и от стервятников. Я благословляю небо за то, что в тот день все же сумел спасти хотя бы две живые души. Совершил второй настоящий поступок в жизни.
- И это были мы? – тихо спросила Атея.
- Да, дочка. Вы мои приемные дети, но это ничего не значит. Я ваш отец, потому что я всегда любил вас и люблю, как родных. Когда я принес вас в эту хижину, вы все время плакали и отказывались есть, и я думал, что не смогу выходить вас. Но вы выжили и стали самыми родными для меня людьми.
- Почему ты не говорил этого раньше? – спросил Болган.
- Потому что считал, что время для откровений еще не пришло. Сегодня вы должны узнать правду.
- Почему именно сегодня?
- Вечные зовут меня, сынок. Я должен покинуть вас. Пришло мое время, и я не властен упросить богов отсрочить мой уход. Сегодня ночью амулет Лейфи говорил со мной.
- Амулет? – Болган посмотрел на старика, как на сумасшедшего. – Отец, какой амулет? Разве амулеты могут говорить?
- Могут, Бол. В родовом талисмане моей Лейфи осталась сила ее родины, ее земли, далекой и холодной. Неведомая богиня говорила со мной, используя этот амулет. Она сказала, что наступает день, когда прежнего мира больше не станет, и с ним уйдет многое, что еще недавно казалось вечным и незыблемым. Закончится эпоха, в которую я родился и жил, родились и жили мои предки до двенадцатого колена. И финал ее будет отмечен грозными событиями. Но еще сказал мне голос богини: «Конец эпохи не будет концом мира, Олдар. Ты уйдешь, но жизнь на этом не закончится, и по-прежнему мир будет полон жизни и красоты. Два посаженных тобой деревца приживутся на новой земле, и принесут добрые плоды. Отдай им амулет Лейфи, и он приведет их в новую жизнь, которую они наследуют после поворота мироздания» - Старик помолчал. – Эти слова о вас, любимые мои дети. Сегодня вы уйдете и начнете новую жизнь в новом мире, который вот-вот родится. А я останусь здесь навсегда. Каждому предначертан его путь.
- Но мы не хотим уходить! – выпалила Атея со слезами на глазах. – Так неправильно… нечестно!
- Доченька, молодость не может вечно нянчиться с немощной старостью, – мягко сказал Олдар. – Вас ждет большой мир, вас ждет ваше Предначертание, которое нельзя изменить, и от которого невозможно укрыться нигде. Поэтому не будем спорить. Болган, возьми лопату и иди за мной – мне понадобится твоя помощь.
Молодые люди вышли следом за Олдаром. Отшельник привел их к узкой скале, похожей на шпиль.
- Копай здесь, - велел он Болгану, показав на место под скалой.
Юноша начал копать. Очень скоро он наткнулся на сверток и тяжелый кожаный мешок.
- В тот день, когда я принес вас в мой дом, сами боги подсказали мне, как устроить ваше будущее, - произнес Олдар, показывая на мешок. – Я пошел к реке за водой, чтобы обмыть вас, и увидел что-то блестящее в воде. Это был маленький золотой самородок. Река, возле которой прошло ваше детство, золотоносная, и мне удалось за прошедшие годы намыть это золото. Немного, но оно поможет вам начать ваш путь в большом мире. Развяжи сверток, Болган.
Раскрыв несколько слоев промасленной кожи, Болган увидел великолепный кинжал в чеканных золоченных ножнах и невзрачный костяной амулет в виде овальной пластинки на потемневшем от времени сыромятном ремешке. Амулет покрывали таинственные знаки и непонятные письмена. Старик тут же взял кинжал и амулет в руки.
- С этим кинжалом я бежал в ту ночь из дома, - сказал он. – Он твой, Бол. А это украшение… Это он, амулет Лейфи. Возьми его, Атея. Он не золотой и не серебряный, но для меня этот амулет дороже всех сокровищ мира. Пусть он напоминает тебе об отце.
- Па…папа! – Девушка упала старику на грудь и залилась слезами. Олдар гладил ее волосы, потом мягко отстранил и сказал:
- Солнце уже высоко. Не стоит надрывать сердце долгим прощанием. Вы можете
