напавшего на лагерь противника – и в клубах колдовской метели начинали драться со своими же однополчанами, ослепленные ужасным наваждением. Вьюга становилась все свирепее, и под ее пронзительный вой на снег падали все новые и новые жертвы этой необъяснимой резни. Умирали от ран, от кровотечения – и тут же поднимались с забрызганного кровью снега и нападали на своих товарищей, тех, кто еще был жив. Перевернутые жаровни рассыпали горячие угли, от которых вспыхивал пропитанный варом холст шатров, и ветер перебрасывал пламя дальше, превращая лагерь имперской армии в бушующее пожарище.
Аврий Лулла выбежал на шум из своей палатки: вокруг него тут же начали собираться воины легиона «Вестриаль», оказавшиеся поблизости. Выстроив их клином, Лулла приказал двигаться к воротам, туда, откуда доносились вопли и где метались огни факелов.
Наместник Аврий Лулла был отважным человеком. Но то, что он увидел в свете пылающих шатров, оледенило его сердце. А еще Лулла заметил среди мечущихся, изуродованных, окровавленных фигур несколько монахов из Серого Братства, которые вместо того, чтобы биться с нежитью, нападали на его солдат вместе с ожившими мертвецами.
- Назад, к обозам! – скомандовал Лулла.
Пехотинцы, сомкнув щиты, окружили своего командира, и клин начал отступать.
***
Ателла вздрогнул. Что-то вошло в его забытье, наполнило утомленное любовью и похмельной слабостью тело неприятным ознобом. Ему будто снился дурной сон – но пробуждение наступило, а ощущение кошмара осталось. Кузен императора посмотрел на лежавшую рядом с ним Аллейвр – она крепко спала и чему-то улыбалась во сне. Ателла наклонился к ее лицу, убрал тяжелые пшеничные локоны со лба и коснулся губами ее губ. Ежась от предутреннего холода, Ателла встал с постели, набросил на плечи теплый плащ и подошел к заиндевевшему окну.
Морозные узоры не позволяли разглядеть, что происходит за окном, но Ателла ощущал все большую тревогу. Творится что-то непонятное и нехорошее. Надо позвать начальника охраны.
За спиной императорского кузена раздался скрип открывающейся двери. Командующий гвардией обернулся. Темная фигура вошла в спальню. Ателла узнал Сарина, слугу инквизитора Гариана.
- Чего тебе надо? – сухо спросил вельможа.
- Вам письмо от отца Гариана, господин, - послушник протянул Ателле свиток. Командир гвардии протянул было руку за свитком, и в это мгновение Сарин ударил его ножом под ребра.
- Королевская кровь, - сказал юноша, и это был не его голос. – Я чувствую ее. Ты станешь шестым воином Последней Хоругви.
Ателла еще успел услышать, как страшно закричала Аллейвр, увидеть, как ворвавшиеся в спальню керлы Альрика набросились на его убийцу, кромсая его мечами. В ушах его зазвучали страшные вопли – мужские, женские, детские. А миг спустя он ощутил Прикосновение, и мир погрузился в бесконечную тишину.
Дворец Грейамсвирт исчез. Все исчезло. Он стоял на равнине, покрытой лиловым снегом, под черным небом, рассеченным надвое пылающей кроваво-алой кометой. И пять всадников окружали его. От них шел холод смерти, и Ателла всем телом ощутил этот жуткий холод.
Мгновение спустя он очнулся и застонал от боли.
- Жив! – Капитан охраны ярла легко, будто маленького ребенка, поднял Ателлу, понес к двери. – Скорее, зовите лекаря!
***
Конный отряд влетел в ворота разоренного лагеря, промчался к форуму мимо тлеющих остатков шатров и поваленных оград, мимо разбросанных на запятнанном кровью снегу застывших трупов и частей человеческих тел. На форуме всадники осадили коней: несколько воинов, узнав в предводителе отряда императора Артона, тут же бросились к нему, чтобы помочь спешиться, но император сам соскочил с седла и, растолкав воинов, бросился в шатер командующего.
Наместник Лулла лежал на кушетке – он был бледен, редкие седые волосы на лбу слиплись от пота. Два лекаря пытались извлечь стрелу, навылет пробившую руку наместника чуть ниже локтя.
- Государь, - сказал Лулла.
- Можешь ничего не говорить, - Артон шагнул ближе. – Я все видел своими глазами. Рана опасная?
- Кость цела, ваше величество, - ответил один из лекарей, - но возможно заражение. Надо отрезать руку.
- Никогда! – прохрипел Лулла. – Делайте что-нибудь со стрелой, прокляни вас Создатель, но руку оставьте в покое!
- Где Гариан? – крикнул император.
- Государь, я предупреждал, что противостоящее нам зло слишком сильно, - верховный инквизитор вышел в круг света от ламп. – Наши враги вызвали из неназываемого мира Морозные тени, чтобы уничтожить нас.
- Моего кузена, Гариан, ранили не тени, - медленно, со злобой в голосе ответил Артон. – Его пытался убить твой слуга. Это видели охранявшие покои гвардейцы и керлы правителя Йора, и я своими глазами видел его труп с ножом в руке. Твой слуга вошел и ударил Ателлу ножом. Ты можешь это объяснить?
- Могу. Я послал Сарина передать вашему кузену, что в Йорхолме оставаться опасно. Демонские духи вселились этой ночью во многих людей. Наверняка, и мой слуга оказался одержимым. Демоны, насланные язычниками, завладели им, как и телами сотен других несчастных. Нынче ночью я потерял половину собратьев. Великий заклинатель Госсен тоже мертв. Я сам чудом остался в живых, но это не радует меня. Моя вина велика – я должен был предвидеть это.
- Хватит! – крикнул в ярости Артон. – Мне не нужны твои покаяния, Гариан. Мне нужны объяснения.
- Помните, государь, я говорил вам, что как только весть о приходе императорской армии разнесется по всему Йору, язычники силой черного колдовства попытаются остановить нас. То, что случилось этой ночью, ясно говорит – они уже проникли в святилище птицы и пробудили великое зло.
- О какой птице речь, Гариан?
- О птице нового дня, рунной птице Джейр, некогда созданной Творцом. В конце времен птица должна ожить и спеть свою песню, и мир будет спасен, - Гариан вытер ладонью выступивший на лбу пот. – Захватив святилище, язычники приближают конец света, о котором написано в их богомерзких пророчествах. Лишь Спаситель может их остановить. Вы, ваше величество.
- Как я ненавижу эти разговоры о пророчествах! – Артон в ярости хлопнул ладонью по столу. – Сегодня ночью мы потеряли десятки воинов. Мой кузен тяжело ранен и может умереть. Мои солдаты дрались друг с другом, Гариан! Что я должен делать, говори!
- Идти к Ледяному Клыку и занять святилище, - ответил инквизитор. – Отомстить за сегодняшнее унижение и покончить с бесовщиной, терзающей ваши земли.
Артон посмотрел на Луллу. Наместник заснул – подействовал сонный порошок, который добавили ему в питье. Усыпив Луллу, лекари готовили операцию: один уже отмыл куском смоченной в уксусе корпии раненную руку от сгустков крови и теперь перетягивал ее жгутом, второй раскладывал на чистой холстине серебряные и бронзовые инструменты. Император представил себе, как это все будет выглядеть, и почувствовал тошноту.
- Ты сказал, что это будет твоя война, Гариан, - процедил он сквозь зубы, не глядя на инквизитора. – Почему же ты допустил такое?
- Я торопил ваше величество, но вы не слушали меня, и враг опередил нас, - дерзко ответил глава Серых братьев. – Мы должны ответить ударом на удар. Немедленно.
- Значит, это я виноват в том, что случилось? – Артон почувствовал, как им овладевает новая волна гнева. – Не много ли ты на себя берешь, монах?
- Я действую по воле Божьей! – выпалил Гариан. – Нет воли выше Его воли!
- И ты решил, что можешь говорить от Его имени и приказывать мне? – Император сжал кулаки, сделал шаг к Гариану, и тот попятился, увидев, как исказилось лицо Артона. – Я знаю, что ты лжешь. Я не верю тебе, Гариан.
- Не верить мне, значит, не верить Господу! – выкрикнул инквизитор.
- Ложь, - Артон сделал еще шаг и ударил Гариана.
Удар разбил инквизитору нос, и кровь хлынула на серую сутану. Гариан всхлипнул, отшатнулся, уворачиваясь от нового удара, и Артон промахнулся – попал не в лицо, в грудь инквизитора, прямо по торбе, в которой лежала филактерия с эликсиром Маро. Хрупкий хрусталь разбился, Черный нектар немедленно превратился в плотный тяжелый пар, мгновенно наполнивший шатер Луллы, вырвался черными туманными змеями наружу, окутывая собравшихся на форуме воинов, останавливая сердца и прерывая вопли ужаса, накрывая смертоносной пеленой весь имперский лагерь.
***
Огромный бурый медведь, встав на краю обрыва, смотрел вниз, на окружающие Ледяной Клык заснеженные горы, на темнеющие внизу, в горных долинах леса, на узкую дорогу, что вилась по склонам пика. Смотрел и слушал ночь, звенящую морозом, время от времени глухо ворча, будто разговаривая с окружающим его ледяным безмолвием.
А потом подул ветер. Несильный, несущий иней, осевший на шкуре медведя. И медведь зарычал. В глазах его вспыхнули зеленые огоньки, и зверь, повернувшись к обрыву спиной, побежал к самой вершине Ледяного Клыка – туда, где из вечных снегов и толщи тысячелетнего ледника торчали полуразрушенные стены неведомо кем и когда построенной крепости, едва различимые в плотном светящемся тумане.
Войдя в туман, медведь обернулся крепким стариком с заплетенными в две косы белоснежными волосами и янтарными глазами. Старик вошел в ворота крепости, пересек двор, превращенный в воинский лагерь. Здесь, в древнем храме птицы, теперь горели костры и стояли шатры из звериных шкур. Тут собрались в эти дни со всей империи все немногие оставшиеся в живых охотники и боевые маги Митары. Молодые и старые, совсем еще неопытные и прошедшие десятки сражений с нежитью. Они приветствовали старика, и он отвечал им. Глядел им в глаза и понимал, как мало у святилища защитников – всего несколько десятков воителей против многотысячной императорской армии, против необоримой мощи Черных всадников. Миновав двор, он спустился в древний ход, ведущий в расположенный под руинами храм. Он уверенно шел по лишенным света переходам, мимо циклопических столбов белого известняка и черного кварца, изъеденных подземными водами и временем, мимо древних стел и рельефов, покрытых полуистертыми письменами – его глаза прекрасно видели в темноте. За последним коридором открылся гигантский вырубленный в камне зал, полный пурпурного сияния. Одну из стен зала занимала испещренная бейанскими письменами стена, к которой вели широкие ступени, окаймленные каменными дугообразными перилами, похожими на раскрытые в объятия руки. Внизу, у начала лестницы, стояли две охотничьих юрты, а между ними на бронзовой подставке сиял звездой Духов Камень. Это его свечение наполняло зал. Стоящие вокруг него люди – две женщины и двое мужчин, - повернулись к старику.
- Их стало шестеро, - сказал старик, подойдя ближе.
- Но как же так, Бьеран? – с недоумением спросила зеленоглазая женщина. – Сестра Сигран сказала нам, что бастард герцога Маларда в Оплоте, и ему ничто не угрожает.
- Они нашли другого воина королевской крови, - ответил старик. – И они получили войско, которое поведут сюда, чтобы уничтожить святилище. Сбылись слова пророчества: «Возрыдайте, Вестрия и Вендаланд, ибо не будет вам мира!» Этой ночью погиб император или кто-то, в ком течет императорская кровь.
