вкусно. Никогда такое не пробовала.
- То-то! - удовлетворённо произнёс Петрович и вновь перенёс всё своё внимание на Аню.
Я попыталась определить, по-настоящему ли приятна моей подруге такая чрезмерная опека, и решила, что она искренне довольна. Остаётся только гадать, чем она довольна: просто вниманием и заботой или тем, что внимание и забота исходят от Петровича.
- Он с вами говорил? - спросил Николай.
- Да.
- И каков результат?
- Я не имею права давать без разрешения чужие адреса или телефоны.
Николай погрустнел.
- Но я сказала ему, где и когда он может встретить Аню на улице.
Мой собеседник просиял.
- Это ещё лучше. Вроде, случайная встреча, ни к чему не обязывает, а сразу же можно условиться о неслучайной встрече.
- Пусть сами разбираются, - решила я.
- Вы теперь понимаете моё положение? - пожаловался Николай. - Петрович атаковывал меня просьбами обеспечить ему встречи с Аней, а сама она заботилась только о том, как бы ей пригласить Михаила в гости. Потом Пётр стал терзать меня из-за того, что Катю уводит от него человек, приглашённый мной. Сейчас, вроде, всё начинает утрясаться.
- Значит, Пётр успокоился? - спросила я.
Мне было досадно, что он так быстро и легко отказался от Кати.
- Не то, что успокоился, а скорее, начинает смиряться с неизбежным. Он понял, что проиграл и Катя влюблена в Михаила. Что же ему остаётся делать? Украсть её и тайно увезти в свою московскую квартиру?
Я представила, как «партнёр» хватает в темноте «шкелета» и, кряхтя под непомерным весом, пытается взвалить на плечо… Как бы такое похищение не обернулось травмой, когда он рухнет на землю.
- Вам смешно, а Петру грустно, - заметил Николай. - Наконец-то он нашёл себе женщину по душе и по сердцу, а всё напрасно. И деньги его оказались ненужны, и огромная квартира, и возможность не работать.
Для меня его слова были слаще мёда. Пусть, пусть Пётр страдает: у меня он жалости не вызовет. Я хорошо помнила, как пренебрежительно и даже оскорбительно он отозвался о нас, и о Кате в том числе, при разговоре с Мариной.
- Вы, я вижу, довольны, - отметил Николай. - Не можете его простить?
- Нет, я на него не сержусь, хотя он и был достаточно груб. Но, при всех его положительных качествах, он слишком высокомерен, поэтому ему полезно получить такой урок.
- Это не совсем высокомерие, - возразил Николай. - Скорее, это хорошо усвоенная манера держаться.
- Конечно, - подхватила я. - Как же ему можно вести себя вежливо и любезно? Вдруг все решат, что он не бизнесмен, причём, удачливый бизнесмен, а простой смертный? Это только обычные люди или аристократы по крови могут позволить себе быть простыми и приятными в обхождении.
Мой собеседник развеселился.
- Хорошо, что вас не слышит Пётр, - сказал он.
- Я при нём такое не скажу.
За разговором я и не заметила, каким образом у меня в руках оказалась палочка с шашлыком. Вроде бы, я наелась, но (так уж устроен человек) принялась обгладывать аппетитную куриную ножку, которая тоже оказалась очень вкусной. Видно, Катя вымочила мясо в каком-то особом соусе, раз оно не высохло над огнём, а именно зарумянилось, сохранив сочность.
- Хорошая хозяйка ваша Катя, - одобрительно проговорил Николай, наслаждаясь своей долей.
- И, главное, любит заниматься хозяйством, - подхватила я. - Хорошо готовящих женщин немало, но многие не любят этого делать.
- Так же как немало женщин - любительниц готовить, которым от природы не дано готовить вкусно, - заметил Николай.
Я вынуждена была согласиться, потому что мне было известно немало тому примеров.
- Вы уезжаете завтра? - спросил мой собеседник.
- Да.
- Рано?
- Я не знаю, во сколько, но утром.
- Я тоже завтра еду в Москву, - сообщил Николай. - Только вечером. Пётр уговаривает меня в понедельник утром отправляться прямо на работу, и я сначала думал так и поступить, но теперь у меня другие планы. Еду вечером.
У меня пропало всякое желание веселиться и наслаждаться жизнью. Отъезд грозно отсекал все приятные и беззаботные дни, проведённые здесь. Я сейчас же спохватилась, что мысленно употребила слово «беззаботные», хотя как раз забот и тревог у нас с Аней было выше головы, но сейчас все они отошли далеко, заставив меня повторить про себя словосочетание «беззаботные дни». Каждое утро я вставала с мыслью, что скоро мы с Аней пойдём на встречу с Николаем и он нас куда-нибудь сводит или свозит, займёт беседой, благодаря чему день покажется интересным и ёмким. И вот теперь всё прекратилось. Вчера была последняя прогулка, сегодня - последняя рыбалка. Подспудно меня донимала досада, что моё общество не было ни для кого таким приятным, чтобы не захотеть его потерять. Михаил уже договорился с Катей о будущих встречах, Петрович будет караулить Аню у метро, а на мою долю остаётся «голландский натюрморт». Впрочем, я сейчас же решила, что мне не следует особо огорчаться, потому что у меня не будет времени сочинять, если мне придётся, как Кате, ходить с кем-нибудь на встречи, разве только эти встречи были бы не слишком долгими.
- Но ведь на работу вам ещё нескоро, - продолжал Николай. - Вы сразу же поедете в свой королевский замок или ещё побудете в Москве?
Если объяснять ему, что я никогда ничего сразу не делаю, то пришлось бы упомянуть о моём сходстве с римским патрицием, поэтому я ограничилась кратким ответом:
- Нет, я сразу туда не поеду. Несколько дней я проведу в Москве.
И опять-таки я не упомянула, что несколько дней могут вылиться в две недели и больше, как не раз бывало.
- Понятно, - кивнул Николай. - Не тянет вас в королевские покои. Я тоже изменю сам себе. В этом году я никуда не поеду даже на несколько дней.
Я, а точнее, моя голова так привыкла к работе по поиску всяких обмолвок, что слово «изменю» без всяких видимых причин застряло в мозгу, словно заноза.
- Мила, - раздался рядом голос Михаила.
Я вздрогнула и с напряжением ждала, что он скажет. Почему-то мне представлялось, что сейчас он попросит меня передать Кате, что не сможет с ней встретиться.
- Я вас слушаю, Михаил, - ответила я. - Садитесь.
Николай дёрнулся было уступить ему место и отойти, но художник его остановил:
- Сиди, Коля, от тебя у меня секретов нет. Я хотел извиниться перед Аней, но у меня не хватает духу.
Это у него духу не хватало, а я, услышав эти слова, почувствовала, что могу дышать свободно.
- Аня - очень хорошая женщина, и я почти влюбился в неё, но очень уж она сложная, путаная какая-то. Настроение у неё каждый день разное, то она весёлая, то грустная, то приветливая, а то и не смотрит на меня.
Я покосилась на Николая и поняла, что тот прилагает большие усилия, чтобы не засмеяться.
- А Катя всегда приветливая, ласковая, поведение у неё ровное, без всяких сюрпризов. Едва я с ней познакомился, так сразу понял, что я всегда мечтал именно о такой женщине.
Я решила, что ни за что не расскажу Ане, что именно оттолкнуло от неё Михаила. Моя затея поразить художника сложностью и многогранностью Аниной натуры удалась, но, к сожалению, вызвала не тот результат, на который было рассчитано. Так пусть она никогда не узнает про это.
- Вы напрасно извиняетесь, Михаил, - ответила я. - Сердцу не прикажешь, и Аня это прекрасно понимает. Вам понравилась Катя, а Кате понравились вы, и я… и Аня тоже очень рады за вас обоих. Надеюсь… даже не надеюсь, а уверена, что вы будете очень счастливы.
У художника явно отлегло от сердца после моих слов.
- Спасибо, Мила, - поблагодарил он и, кивнув, пересел на своё место.
- Сердцу не прикажешь, - повторил Николай, и мне почему-то стало горько.
«Изменю, - прозвучало в моих ушах слово, сказанное Николаем. - Изменю сам себе». Я тут же подумала, что как раз сам себе он не изменит. А в сознании словно отзвуком прозвучало это же слово, но сказанное кем-то другим.
- Марина теперь успокоилась? - спросил Николай. - Призраки её больше не терзают, волноваться нет причины. Вы так ей и не рассказали правду?
О той правде Марине нельзя было рассказывать, а о той большой тайне, которую мы скрывали, Николай и не подозревал.
- Нет, конечно, не рассказали. Это была ошибка. Михал Михалыч хотел отомстить не ей, а её мужу. Это уж несчастная случайность, что Марина осталась в доме, а Сергей был убит. Пусть старик живёт спокойно, он очень хороший человек.
- Мне он тоже нравится, и неприятностей я ему не желаю, - согласился Николай. - Но Марина так и будет думать, что в доме жил призрак мужа?
Я сочла, что, если бы призрак Сергея мог объявиться в доме, то он бы из него не ушёл, разве только переселился бы в хозблок, когда его достроят, ведь именно под хозблоком его незаконная могила.
- Ничего, так даже интереснее. В доме почти до сорока дней жил призрак. Кто ещё может этим похвастаться?
- Сейчас, когда всё изменилось, об этом вспоминать легко, но вам было не до веселья, пока вы не припёрли к стене Михалыча, - заметил Николай.
Вновь прозвучало это слово. «Всё изменилось». Что же мне это напоминает? «Изменилось». «Изменилась». И тут на меня снизошло воспоминание. Это про Марину мы с Аней и Катей говорили, что она очень изменилась, так изменилась, что её невозможно узнать. Мы с Аней даже предположили, что это не Марина вовсе, а совсем другая женщина, только притворяющаяся Мариной. Мы сразу же отбросили эту мысль, да и теперь, после открывшейся правды о гибели Сергея, я убеждена в том, что мы живём на даче у нашей школьной подруги, однако… Однако почему она так изменилась, что даже нос стал совсем другим? Мне стало тревожно и неуютно, как это бывает, когда человек сознаёт, что его окружает тайна, в которую он не в силах проникнуть.
- У меня такое чувство, что вы что-то от меня скрываете, - сказал Николай. - Что-то, связанное с вашим призраком.
- Всё, слава богу, разъяснилось, - возразила я.
- А что вы с Аней будете делать после обеда? - спросил Николай.
- Не знаю. Может, посидим в шезлонгах, почитаем.
- Новые роли, - подсказал он, намекая на причину личной трагедии Ани. - А не хотите ли вы сходить напоследок на пляж?
Мысль была хорошая.
- Можно, - решила я. - Думаю, что Аня будет согласна.
Когда пиршество подошло к концу, то есть к моменту, когда никто уже не мог съесть ни кусочка, выяснилось, что оставшейся пищи хватило бы ещё на такой же пикник. Петрович мог гордиться тем, что не осталось ни крошки из того, что он приготовил.
- Что будем делать с этим? - спросил Михалыч? - Разберём по домам или как?
- Может, устроим праздник бомжам? - предложил Николай. - Они возьмут с удовольствием.
- Я думаю! - хмыкнул Сергеич.
Мысль показалась всем здравой, и оставшуюся еду аккуратно завернули в пакеты и уложили в пластиковую сумку.
- Только ты сам им передай, - попросил Михаил. - А то я как-то не привык с ними общаться. Мне их очень жаль, но я предпочитаю обходить их стороной.
Николай кивнул.
Мы двинулись в обратный путь, оставив место для костра привычно чистым. Как назло, бомжей видно не было.
- Так всегда бывает, - сообщила Аня. - Когда кто-то нужен, его нет, а если его присутствие нежелательно - тут как тут.
Петрович смотрел на неё с обожанием.
- Я знаю, где они расположились, - сказал Николай. - Сейчас вернусь.
Он взял сумку и скрылся за деревьями, а мы все остались стоять на дороге. Вернулся он с пустыми руками. Мне послышалось, что ему вдогонку донеслось что-то вроде «спасибо, Колян». По-видимому, он и с этими несчастными людьми был в дружеских отношениях.
- Порядок, - объявил
С уважением, Андрей.