он ничего особенного из себя не представляет, что он не умнее, не остроумнее, не привлекательнее множества других. Не стоит и нам с Аней обольщаться. Вот Катя, ни с кем не знакомясь, ни с кем не общаясь, с первого же взгляда влюбила в себя двух столь несхожих людей. Наверное, всё происходит именно так, как предначертано судьбой каждому из нас: полагается человеку встретить свою любовь - он встречает, а не полагается - имей хоть тысячи знакомых, а всё равно не найдёшь свою половинку. Вон Николай до сих пор не женился, хотя, по словам «партнёра», имел много поклонниц. Что же делать, если не судьба?
- Что вы загрустили? - спросил меня Николай.
- Жалко расставаться с курортной жизнью, - ответила я.
- А мне больше всего жалко рыбалку, - вздохнула Аня. - Подумать только: сегодня я здесь в последний раз.
- Не зарекайтесь, - ответил наш спутник, не то подбадривая её, не то напоминая, что всё в руках Божьих.
Когда мы подошли к реке, рыбаки были уже в полном составе и приветствовали нас, высунувшись из-за кустов. На головах у них красовались любимые шляпы. Аня с самым равнодушным видом вытащила из кармана пилотку и надела на голову.
- Ну и Петровна! Ну и Николавна! - восхищённо проговорил Петрович. - И тут сумели попасть в самую точку!
Мы расселись по своим местам, причём мне наладил удочку Николай, а Ане - Петрович.
- Будете вытаскивать добычу - обязательно позовите меня, - наказал повар, принимая привычный для рыбалки ворчливый тон.
Николай тихо засмеялся.
- А если вы поймаете нечто грандиозное - зовите меня, - предложил он мне.
Я приготовилась в долгому скучанию над неподвижными поплавками. Чем я могла развлечь себя в таких условиях? Только собственными мыслями. И конечно, мысли мои потекли по проложенному руслу. Да, не судьба мне встретить свою любовь. Если бы я была менее разборчива и не ждала глубокого чувства, то я много раз могла бы выйти замуж. Но не хотелось мне связывать свою жизнь с человеком случайным, не очень подходящим моему вкусу, а искатели моей руки не желали ждать пару лет, пока я определюсь со своими чувствами. А может, дело здесь не в моей разборчивости, а в кое-чём другом, высшем? Может, тот, кто предназначался мне судьбой, попросту не мог появиться на этом свете, потому что человек, от кого он должен был произойти, погиб во время войны? Ведь невозможно представить, сколько миллионов погибло на той войне.Вдруг предполагаемые дедушки или бабушки наших с Аней избранников тоже попали в это число, не оставив на земле своего продолжения?
И тут у меня в голове стал вырисовываться сюжет для рассказа, очень необычного рассказа. Я так увлеклась его разработкой, что совершенно забыла, где нахожусь, что делаю, и время летело для меня незаметно. Оно даже не летело, а просто перестало для меня существовать, поэтому, когда Николай, стоя надо мной, принялся меня усиленно звать, я словно вернулась из другого мира.
- Что такое? - спросила я.
- Лучше скажите, что с вами? - встревожено допытывался он. - Я вас зову-зову, а вы словно спите с открытыми глазами. Прямо стояние Зои.
Я вспомнила фильм на эту тему. Из-за него-то я и узнала о давней истории про девушку, легкомысленно принявшуюся танцевать с иконой и застывшей, как каменная.
- Сколько дней продолжалось её стояние? - спросила я.
- Не помню точно. Кажется, сто двадцать дней или даже больше. Я пришёл сматывать вашу удочку и звать вас к будущему костру.
- Лучше сделай нам костёр, Ляксандрыч! - громко сказал, скорее прокричал Петрович. - Удочку я и сам способен смотать.
Николай чуть заметно мне подмигнул и ушёл, а я поняла, что именно сейчас Петрович мне скажет что-то особенное, совсем мне не нужное, но всё равно приятное.
- Не велик у вас улов, Николавна, - заметил рыбак, мягко намекнув, что я абсолютно ничего не поймала.
- А кто-нибудь что-нибудь выловил? - спросила я.
- Никто и ничего.
Он стал что-то поправлять на удочке или делать вид, что поправляет, чтобы со стороны не было подозрительно, что он здесь задержался.
- Мне нужно серьезно с вами поговорить, Николавна, - начал Петрович.
- Я вас слушаю, - ответила я, желая, чтобы этого разговора не было.
- Очень мне нравится ваша подруга, - неожиданно объявил он.
Я так растерялась, что молчала.
- Как бы мне её увидеть в Москве, - продолжал Петрович. - Если я попрошу у неё телефон или адрес, то я боюсь, что она мне сразу не даст, потому что не привыкла ко мне, да и встречаемся мы всего четвёртый раз. Вот я и хочу просить у вас о помощи. Дайте мне её телефон, чтобы я мог ей позвонить.
Я быстро освоилась с новыми обстоятельствами и получила возможность рассуждать здраво. Ничего плохого в том, что я дам телефон, не было, ведь, раз Николай направил его ко мне, то он знает его за порядочного человека, однако давать чужие телефоны без согласия их владельцев было не в моих правилах.
- Извините, Петрович, но я не имею права дать вам её телефон, - сказала я. - Вдруг это ей не понравится?
У повара лицо вытянулось, и весь вид стал понурым, почти страдальческим.
- Да я бы сам у неё попросил, но, боюсь, что сразу она мне откажет. Может потом, если она узнала бы меня поближе, она бы мне не отказала…
Мне было его искренне жаль.
- Мы сделаем лучше, - предложила я. - Звонок по телефону может её ошеломить, а потому не обрадовать, но случайная встреча на улице ни к чему её не обязывает, а потому может оказаться приятной.
- Где же я её случайно встречу? - спросил он, теребя край соломенной шляпы.
- Она выходит с работы приблизительно в шесть часов, плюс-минус полчаса, а работает она у метро…
Я сказала ему название станции метро, и он прямо-таки просиял.
- Николавна, я ваш должник до конца жизни, - сообщил он, и мне стало очень приятно.
- В первый раз вы можете её не встретить, потерять в толпе… - начала я.
- Об этом не беспокойтесь. Я человек настойчивый и, если решил её встретить, то буду неделями ходить возле метро, но всё равно добьюсь своего. Откажет она мне или нет - это уже потом, а сначала встречу её и приглашу на прогулку.
На том мы и прекратили нашу таинственную беседу. У меня осталось сложное чувство. Мне было радостно, что Аня ощутит себя интересной женщиной, за которой ухаживают, к этому примешивалась доля досады, что я не такая женщина, а всё покрывало чувство удовлетворения своей деятельностью свахи. Если вдуматься, то это не такое уж плохое занятие. Мне даже захотелось ещё кого-нибудь сосватать, только было или некого, или не за кого.
Я подошла к месту будущего костра. Хворост и сучья были уже принесены, и Николай укладывал их наилучшим образом. Рыбаки доставали свёртки и мешки с едой, Аня с интересом разворачивала наши приношения, а Петрович высокомерно на всех поглядывал, неторопливо расстёгивая увесистый рюкзак.
- Сейчас будет шашлычок, - сообщил Михалыч.
- Не суетись, - остановил его Петрович. - Сейчас вы отведаете такое, о чём будете помнить до конца жизни, и внуки ваших внуков станут передавать следующим поколениям о том, что довелось попробовать их предку.
- Петрович что-то приготовил, - догадался Николай. - Наверное, плов или…
- О, недостойный! - простонал повар. - Плов! Выше плова ты никогда не поднимешься, потому что воображения в тебе нет ни на грош. Ты бы ещё чизбургеры-фишбургеры и прочие шишбургеры вспомнил. А фаршированного грибами рябчика не хочешь?
- Так уж и рябчика, - усомнился Сергеич.
- Слышишь «рябчик» - понимай «курица», - сдался Петрович. - А про кундюмы когда-нибудь слышал?
- Это ещё что? - заинтересовался скромно и даже стеснённо державшийся Михаил.
- Что-то вроде пельменей с начинкой из грибов, гречневой каши, лука и всякой всячины. Сам Иван Грозный не брезговал. Мономах едал!
- И только-то? - поинтересовался Сергеич. - А я уж думал!
- А расстегайчиков не пробовал? - продолжал Петрович. - Вот то-то! А то плов! Я умею приготовить плов так, что вас от него будет не оторвать, но это всё не наше. Наша кухня сейчас в забвении, на слуху всё японские, да китайские, да итальянские, кавказские рестораны. А если открыть ресторан исконно русской кухни, да поваров взять умелых - отбою от посетителей не будет.
- Кстати, что такое расстегаи? - спросила я. - В старых книгах постоянного попадается это название, но не объяснено, что это.
- Это типа таких крошечных пирожков, открытых сверху. У меня начинка из рыбы: фарш из щуки и сверху ломтик сёмги.
- О-о-о! - простонал Николай.
- А ещё? - невозмутимо спросил Сергеич.
- Кулебяка их шести разных слоёв.
- Наверное, всё из холодильника, промёрзшее, - предположил Михалыч. - Надо подогреть.
- Кулинарное ничтожество! - с отвращением проговорил Петрович. - Как ты можешь так оскорблять повара? Я ночь не спал, а трудился, чтобы подать вам всё это в лучшем виде. У меня специальная упаковка, чтобы жар не растерять… по возможности, конечно. Да скоро ты, Ляксандрыч?
- Уже готово. Чай поставлен. Сейчас закипит.
- Вот и отлично. Накрываем на стол.
«Столом», как обычно послужила клеёнка. От кушаний, которые раскладывал на больших пластиковых тарелках Петрович, пахло так аппетитно, что я позабыла, что мы с Аней завтракали. В животе что-то уютно посасывало, требуя эти лакомства.
- Стыдно присоединять к таким шедеврам то, что я принёс, - признался Николай, доставая из пакета ветчину, маринованные грибы и что-то ещё.
- А мне-то казалось, что моя колбаска хоть куда, - сообщил Михалыч, выкладывая тонко порезанную варено-копченую колбасу, хлеб, овощи и малосольные огурчики. - Теперь вижу, что рядом со стряпнёй Петровича она потеряла привлекательность.
- Стряпнёй! - вскричал в негодовании повар.
Катя приготовила для шашлыка куриные ножки, вымоченные в каком-то соусе, картофель, овощи и всякие мелочи. Сергеич сейчас же нанизал ножки на палочки-шампуры и приладил их над костром.
Когда выложили всё, что принесли, то клеёнки не хватило, поэтому часть еды пришлось на пластиковых тарелках ставить просто на землю. У меня в голове вертелся только один вопрос: а как всё это можно съесть? Не так много было рыбаков для такого грандиозного пира.
- Садимся, - распорядился Петрович. - Николавна, почему вы стоите в сторонке, как неродная. Петровна, здесь вам будет удобно.
Я отметила, что он посадил Аню рядом с собой. Теперь можно было ожидать, что он будет то и дело предлагать ей одно кушанье за другим.
- Садимся, - проговорил над моим ухом Николай. - Думаю, что нам будет удобно вот здесь.
Мы уселись прямо на землю, подстелив под себя верхнюю одежду, уже ставшую ненужной в это солнечное утро.
- Что ты там наготовил? - обратился Николай к повару. - На вид-то это всё хорошо, а теперь проверить, каково-то на вкус.
- Пробуй, инспектор, пробуй, - ответил Петрович. - Мне никакие проверки не страшны, потому что всё из первосортных продуктов и приготовлено на совесть.
Действительно, всё, что принёс рыбак, было изумительно вкусно. Если бы открыли ресторан, где подают такую еду, то очень многие променяли бы на него свои японские, итальянские, французские и прочие рестораны. Единственное, что могло бы помешать такому обмену - опасение прослыть патриотом в наше время, когда даже в России принято ругать всё русское.
- Доволен ли инспектор? - обратился повар к моему соседу.
- И ещё как! - ответил тот, не переставая есть.
- А вы, Николавна?
- Когда вы откроете русский ресторан, то я буду постоянной посетительницей, - ответила я. - Правда, очень
С уважением, Андрей.