евреев к чему упомянули?
Старшина в ответ лишь махнул рукой, иди, мол».
«После завтрака всех счастливчиков идущих в увольнение собрали в Ленинской комнате. Ротный прочитал короткую лекцию, как следует вести себя в городе, чтобы не опозорить высокое звание советского матроса. Затем нас провели строевым шагом от казармы к КПП. Дежурный по КПП проверил у всех внешний вид, наличие носового платка и расчёски. В очень сжатой форме повторил ранее услышанное в роте. Заострил внимание на
1 имеется ввиду картина Валентина Седова, написана в 1887г. находится в Третьяковской Галерее.
высоком звании матроса и т.д. В конце подчеркнул, в расположение части прибыть за пятнадцать минут до окончания увольнения.
Гипотетически состав воздуха одинаков на всём земном шаре, исключаю специфические компоненты разных мест: болото, пустыня, цветущий сад или луга.
Стоя на крыльце КПП, медленно втянул воздух. Ох! Как он был неописуемо вкусен! Как не похож на тот, который остался за высоким кирпичным забором. Там он пропах военными знаниями, строевой подготовкой, ружейным маслом и учебными тревогами.
Но как удивительно пах воздух по эту гражданскую сторону! Его аромат пронизан светлыми улыбками встречных девушек, выхлопными газами автомобилей, шелестом густых крон высоких деревьев и ленивого летнего ветерка, не удосужившегося даже мести пыль!
Я стоял и дышал этим воздухом и никак не мог им надышаться.
- Товарищ курсант, в чём дело? – вывел меня из медитативной релаксации строгий голос.
Оборачиваюсь, за спиной дежурный по КПП. Он понял моё состояние и спросил:
- Первый раз в увольнении?
- Так точно, товарищ капитан-лейтенант! Лёгкая эйфория… внутри… растерялся!
- Бывает. – Успокоил он. – Пройдёт.
Поинтересовался, местный ли он. Услышав утвердительный ответ, спросил, где находится художественный магазин. Когда спросил об этом Гаврилюка, он ответил, что язык до Киева доведёт. Капитан-лейтенант не удивился и обстоятельно объяснил, в центре, проспект Ленина, дом 15.
Чуть не присвистнул – проспект Ленина! Конечно же, где может находиться магазин: в центре города, на центральной улице. Как и в Донецке – художественный магазин расположен на проспекте Ленина. Сдержался. Поблагодарил офицера и быстро спустился по ступенькам.
Непередаваемая невесомость во всём теле; казалось тогда не иду, лечу над тротуаром, над старинной булыжной брусчаткой. Парю в воздухе, без труда управляя телом в полёте!
Магазин отыскал быстро. За короткое время с начала увольнения три раза останавливали военные патрули. Проверяли увольнительную. Всякий раз объяснял, куда иду. Вежливо подсказывали направление. Благодарил, отдавал честь и шел дальше.
Тяжёлая деревянная дверь отделила от городской бестолковой праздной суеты и навязчивого шума. Глаза быстро привыкли к царившему внутри полумраку. В помещении было прохладно, через огромные стекла-витрины солнечный свет проникал с трудом: их заставили стендами с картинами.
Около получаса ходил от стенда к стенду и рассматривал картины белорусских художников. Преимущественно были работы мастеров из Пинска, но присутствовали картины художников из Минска, Гомеля, даже удивился из Новосибирска – пахнущие зимой снежные пейзажи, пьянящие чистым ядрёным морозом и тайгой – из Ленинграда и Москвы.
- Интересуетесь? – прервал мои эстетические наслаждения немолодой голос.
Позади меня стоял пожилой мужчина в серой тройке, белой рубашке с галстуком-бабочкой с булавой и в синем фетровом берете на густой копне седых волос.
Утвердительно киваю головой:
- Да!
- Вас привёл чистый интерес? – продолжает расспросы мужчина. – Не каждый день матросы заходят в художественный салон и подолгу рассматривают картины. Если это не массовый культпоход.
- Не только интерес. Призван на срочную после первого курса Донецкого художественного.
- Ого! – восхищённо восклицает мужчина. – Будущий художник посетил мой скромный магазин. Какая прелесть! – протягивает руку и представляется. – Аркадий Борисович, заведующий всем этим прекрасным местом. Как именовать вас, молодой человек?
- Яков. Яша. – Представляюсь коротко. – Очень приятно.
- А уж как приятно мне! – покачал довольно головой Аркадий Борисович. – Итак, что вас привело в салон?
Без изнурительных подробностей объяснил, что нужно. Во время моего монолога Аркадий Борисович кивал головой, бурчал «угу», «есть», «хорошо». Когда я закончил, он предложил пройтись непосредственно по магазину и помочь, если понадобится его помощь, в выборе интересующего товара.
Приобрёл, практически, всё, что нужно: кисти, масляные краски в свинцовых тюбиках, несколько метров холста, карандаши, гуашь и акварельные краски Ленинградской художественной фабрики.
Мои приобретения упаковали. Свёрток получился приличный, но не тяжёлый. Поблагодарил Аркадия Борисовича, тот попросил почаще наведываться, чувствую, нам будет, о чём поговорить. Пообещал: по мере того, как будут отпускать в увольнительную.
По сравнению с неутомительной прохладой магазина улица казалась похожей на разогретую духовку для выпечки пирогов. Самое главное было сделано. Смотрю на часы, время половина двенадцатого. Как его убить? Решил как в песне, выпить кваску, сходить в кино, в парк на аттракционы. Вместо кваса довольствовался лимонадом из автоматов и мороженым с лотков. В кинотеатре «Пина» шёл какой-то индийский фильм. Решаю идти, фильм часа на два, можно и вздремнуть, если зрителей будет не много. Зал оказался пуст наполовину. Сквозь прикрытые веки смотрел за танцами на экране, не вникая в сюжет фильма; вполуха слушал песни. Задремал. Даже что-то приснилось. Врать не буду что. Но очень приятное. Даже всхрапнул. Отчего и проснулся как раз на финальной песне. Протёр глаза. Помассировал лицо, прогнал дрёму.
Вот, думаю, стоя на высоком крыльце кинотеатра, лимонаду выпил, мороженое съел, фильм посмотрел. И уловил себя на мысли, что меня очень сильно тянет обратно в часть. В роту. К друзьям. Острая такая тоска охватила, прямо с места бегом готов был бежать. Спокойно, говорю сам себе, Яша, спокойно! Это от переживаний и от непривычки; отвык от гражданской жизни. Вот и расслабился, а нельзя. Отдыхай, Яша, радуйся, дорогой, мимолётному видению своенравной свободы и свиданию с ней. Точно неизвестно, когда так повезёт.
Закрыл глаза. Представил себе невесть что, отрыл и чистым, просветлённым взором посмотрел вокруг под другим градусом обзора. А что? Даже очень-таки ничего! Так, два пополудни; впереди ещё чёртова уйма времени. И отправился в городской парк. На удивление, в парке оказалось помещение, похожее на комнату хранения. Служащая сама предложила сдать свёрток, и уже ни о чём не думая развлекаться. Идея была своевременна, свёрток сдерживал свободу движений. Итак, сдаю поклажу, и быстренько-быстренько на аттракционы!
Покатался на лодочках, на колесе обозрения проехался три круга подряд. Искал глазами хоть кого-нибудь, получивших со мной увольнение, чтобы как-то разнообразить отдых. Но никого не увидел. Ай, и ладно. Решаю, сам поболтаюсь, поразвлекаюсь. В тире ловко настрелял на приз – юлу. Не отходя от барьера, отдал маленькой девочке отдыхающей с родителями. Те давай отнекиваться, да что вы, молодой человек, это лишнее; оставьте себе. Куда себе, удивляюсь. Если вы заметили, я форме, убеждаю их. А вот девочке игрушка в самый раз. В отличие от родителей, она без стеснения взяла юлу, раскрутила на дорожке; родители рассыпаются в благодарности. Кивнул головой и пошёл отдыхать дальше.
Если бы не жажда, то я никогда бы не познакомился с ней. С Яной Снегоцкой.
Длинный хвост очереди вёл к каждому киоску, торгующему газировкой. Делать нечего, стал, жду. Двигаюсь заметно, но очень медленно.
Репродукторов лилась веселая заграничная музыка. Даже может быть и «Modern talking», набирающий обороты популярности в Союзе и во всём мире. Сквозь эстрадные позывные прорывались звуки духового оркестра, играющего где-то в глубине парка на площадке.
Очередь зашевелилась, пошла быстрее. Вот я в середине; вот почти уже у цели. Впереди пять человек, три… И тут…
- Товарищ матрос разрешит девушке купить без очереди лимонад, - обращается ко мне приятный девичий голос.
Скосил взгляд. Рядом стоит девушка среднего роста, стройненькая, веснушчатая, озорные бирюзовые глаза горят весёлыми огоньками; пшеничные густые волосы заплетены в две толстые косы с вплетёнными красными, не в тон, в контраст, белому ситцевому платью, шелковыми бантами. Окидываю взглядом, улыбаюсь и ляпаю, ни с того, ни с чего, по-польски:
- Проше бардзо, пани!
- О! – округлились в удивлении её глаза. – Pan marynarz mówi na polskim1?
Очередь нервничает; хватит, может, любезничать; или покупайте, или… Продавец, пожилая крупная тётка в белом халате обрубила, нехай любезничают, вода не испарится.
А я будто никого не слышу. Возможно, и не вижу. Кроме неё – девушки с красными бантами в светлом платьице.
Жму плечами:
- Ledwie2.
- Dziękuje, szanowany pan, - стреляет она глазами, берёт два стакана с лимонадом; удивляюсь, зачем ей два, она же одна?
Только раскрываю рот, попросить продавца налить стаканчик напитка, как девушка протягивает второй стакан мне.
- Prosi, pan marynarz3.
- Dziękuje, pani… - мои познания в польском языке весьма скудны, поэтому продолжаю по-русски, - я сам в состоянии…
Она перебивает, мягко и нежно; слегка потупив взор, но глядя пристально не меня.
- Я не хочу вас обидеть. Вы разрешили купить лимонад без очереди. Почему бы мне вас не угостить? – и сразу представилась: - Яна Снегоцкая.
- Яков Дах.
- Jednak, pan Polak4, - улыбается она довольно и предлагает, - пейте! – и протягивает стакан.
Отходим в сторону. Яна пьёт лимонад медленно. Маленькими глоточками. Свою порцию выпиваю быстро. Она улыбается, что, Яша, жажда сильная. Нет, просто… замялся, что – просто? Но Яна тоже допивает свой лимонад; протягивает свой стакан и просит вернуть вместе со своим.
Ставлю стаканы на разнос, благодарю продавца. Она в ответ улыбается и мигает глазом, ладно, свои люди, понимаем. Улыбаюсь ей и ухожу.
Яна меня ждёт. Но едва подхожу, она говорит:
- Спасибо, пан Яков! Я тороплюсь, честно. Но мы с вами обязательно встретимся.
- Есть пословица: не кажи гоп…
- К нам она отношения не имеет, - укоряет Яна. – Если говорю, встретимся, так и будет. – Снова улыбается мило. – Очень скоро!
И быстро затерялась в пёстрой массе отдыхающих в парке горожан.
Вот теперь, Яша, думаю, можно смело возвращаться в часть. Больше в городе ловить нечего.
1 пан матрос понимает по-польски? 2 - еле-еле. – спасибо, шановный пан. 3 – пожалуйста. – спасибо. 4 всё-таки, пан поляк. (польск.)
Старшина Гаврилюк очень удивился, увидев меня.
- Дьяк, - он уже так обращается ко мне, - ты, что это рано вернулся? Надоело отдыхать?
- Никак нет, товарищ старшина…
Гаврилюк останавливает:
- Лишнее…
Отвечаю, первое пришедшее в голову:
- Захотелось с красками поработать. Что откладывать в долгий ящик.
- А вот это правильно! – похвалил старшина. – Разумное и вечное решение.
«Верное, думаю, хотел сказать старшина, однако не поправил. Кто ж его
