не успел.
- Вон Дима, я тебе говорил о нём, - сменил тему Стив, указав мне на парня лет двадцати пяти, внешне ничем не отличавшегося от других заключённых. В этот момент он отделился от двух попутчиков по ходьбе и осматривался, где бы приостановиться в тени. Стив окликнул его и махнул рукой, призывая присоединяться. Тот охотно направился к нам.
- Привет, - обратился он к нам двоим, и присел рядом.
- Мой сосед, - представил меня Стив, ожидая от нас взаимной радости от этой встречи.
- Недавно поселился? – спросил меня Дима, продолжая говорить по-английски.
- Вчера, - ответил я.
- Дима, отгадай, откуда он, - решил развлечься Стив.
Дима лишь взглянул на меня, пожал плечами и безразлично спросил тем же английским языком;
- Тебя за что?
- Поддельный паспорт.
- Где тебя задержали? – проявил он интерес ко мне.
- Аэропорт Гэтвик.
- Так как ты думаешь, Дима, откуда он? – снова возник Стив со своей игрой.
- Звучит как француз или… - пожал плечами Дима, поглядывая на меня.
- Он русский! Можешь говорить с ним по-русски, - объявил новость, довольный, как ребёнок Стив.
- Really?! – спросил Дима, разглядывая меня внимательней.
- Из Украины, - ответил я по-русски.
- Каким паспортом пользовался? – перешёл он на русский.
Стив довольный, наблюдал за нами.
- Голландским, - ответил я. – А ты?
- У меня было несколько паспортов, - удивил он меня. – А задержали в аэропорту с английским паспортом. Слушай, если бы ты сейчас представился как голландец, я бы поверил, - продолжал рассматривать меня Дима. – Кстати, как тебя звать?
- Сергей.
- Как тебя вычислили? – продолжал он изучать меня.
- Началось с моего попутчика, затем – мой акцент, далее – досмотр вещей, нашли атлас мира, изданный в СССР…
- А знаешь, что сразу слышится в твоём английском и отличает тебя от местных? – озадачил меня Дима.
- Что же?
- Ты произносишь их звук «THE», как это делают французы и славяне. Нам следует контролировать эти моменты в нашем произношении, - делился наблюдениями Дима. - Ты едва ли внешне похож на русского. Когда я тебя увидел вместе со Стивом, я не сомневался, что ты местный. Только когда ты заговорил, да Стив просил меня отгадать твоё происхождение, я подумал, что ты француз.
- Тем не менее, - меня расшифровали, и теперь я здесь, - констатировал я.
- Уже судили? – спросил Дима.
- Пока нет. Адвокат советует мне выдать действительный паспорт и тогда меня быстро депортируют.
- Ты не намерен побороться, чтобы остаться в Англии?! – удивился Дима.
- Не вижу реальных путей.
- Для начала заяви о предоставлении тебе политического убежища. А затем срочно готовь легенду о преследованиях дома.
- Я уже был искателем убежища, - безразлично ответил я.
- Ну, не знаю. Я делаю всё возможное, чтобы меня не депортировали в Молдавию!
- Что же ты намерен предпринять?
- Моя землячка Ольга в Лондоне помогает мне подготовить убедительную легенду об угрозе моей жизни в Молдавии. Заказала людям в Молдавии тему, и те присылают копии газет со статьями о том, как меня, с болезнью сердца, хотели призвать на службу в армию. Якобы за отказ служить, приговорили к лишению свободы, и мне пришлось бежать из страны. Могу показать тебе копии молдавских газет со статьями и моими фото. Сделано вполне качественно. Землячка говорит, что мой адвокат, которому она передаёт всё это творчество, доволен таким набором доказательств. Говорит, у меня неплохие шансы, - убеждал себя Дима.
- А что по твоему уголовному делу? – поинтересовался я.
- Здесь пока много вопросов. Надеюсь, что срок дадут небольшой. Сейчас для меня важней получить статус беженца, избежать депортации. А заключение я переживу, мне здесь нравятся бильярдные состязания.
- Насколько я знаю, за поддельный паспорт дают максимум девять месяцев, половину срока в реальном заключении, а вторую половину – на свободе, условно.
- Всё это мне известно. Только меня могут обвинить не только в применении поддельного паспорта. При мне нашли немало кредитных карточек.
- Тоже поддельные?
- Да. Работа у меня была такая. Для этого и требовалось несколько паспортов.
- Отоваривался по поддельным кредиткам?
- Да. Я работал в интернациональной компании. Нашим бригадиром был африканец, который когда-то окончил институт в Советском Союзе, хорошо говорит по-русски. Он всё и организовал. Его русские приятели, где-то в Питере, мастерили сканеры, - этакое приспособление для считывания данных с магнитных карточек. Сканеры применяли наши коллеги, работавшие официантами в ресторанах. Их задачей было зафиксировать данные кредитной карточки с помощью этого считывающего приспособления. Сканер мог сохранять в своей памяти данные лишь какого-то количества карточек. Когда память сканера заполнялась, человек звонил на базу, и курьер посещал его, чтобы поменять накопитель. Сканер с данными доставлялся из ресторана на базу, там его подключали к компьютеру и скачивали информацию о карточках. Затем изготавливались новые кредитные карточки, содержащие копии добытых данных. С такими карточками я и работал, - рассказывал Дима о своей интересной работе.
- Далее надо было как-то извлечь из них наличные? – интересовался я.
- Наличные – это конечный результат. Сначала - покупка товаров или услуг, с последующей реализацией их. Принимал от людей заказы на конкретные товары, которые те покупали у меня по выгодной для них цене. Процентов на 25-40 дешевле магазинной цены.
- А каков интерес вашего африканского бригадира?
- Последнее время я просто покупал у него такие карточки по 200 фунтов за штуку.
- И при этом не мог знать, что сможешь получить по такой поддельной карте?
- Точно. Никогда не знаешь, каков баланс на карте, и сколько тебе удастся сдоить с неё. Ведь PIN код нам неизвестен. Поэтому применить карточку в банковском автомате и, узнав баланс, просто снять наличные – невозможно. Оставалось только осуществлять всякие платежи и покупки. Для начала - пополнение баланса абонентам мобильных телефонов, оплата покупок через интернет, но для этого надо иметь безопасные адреса для доставки товара. Если видишь, что карта с достаточным балансом и безотказно срабатывает, делаешь более массивные покупки в магазинах, пока держателю действительной карты банк не предъявил счёт, и тот, удивившись списку платежей и сумме, не блокирует карту.
- В итоге выходило, что карта, приобретённая за 200 фунтов, не всегда окупалась и давала что-то сверху?
- Всяко бывало. Случалось, что, я, не вернув свои 200 фунтов, оставался с картой с недостаточным балансом для крупной покупки, или она вообще вскоре блокировалась. Но попадаются и весьма щедрые, просто бездонные! В общем, баланс - вполне положительный. После этого не захочешь работать на стройках за пятьдесят фунтов в день, - просветил меня Дима о своей творческой работе в Англии.
- Но в этом деле есть и немалая доля риска, - заметил я.
- Большинство нелегалов, впахивающих здесь за 5 - 6 фунтов в час на стройках и сельхоз полях, также рискуют быть арестованными миграционными службами, - парировал Дима, услышав укор в моём замечании.
- Согласен, к нелегальным работникам иностранцам относятся, как к преступникам.
- А к пользователю поддельной банковской карточки претензии могут предъявить, только если его разоблачат. Если же всё получается, то тебе продают товар, услуги, и при этом постоянно благодарят за покупку, как активного потребителя, поддерживающего конкретный бизнес и экономику страны в целом! Невольно начинаешь чувствовать себя общественно полезным человеком. Когда я зарабатывал здесь на жизнь нелегальными подработками, я чувствовал себя неким вонючим козлом, пасущемся в чужом огороде, - завёлся Дима.
- Козлом Отпущения, - поправил я его сравнение с козлом.
- Точно! Козёл отпущения! Для всех, кому не лень, поиметь тебя и обвинить! – согласился Дима и с уважением взглянул на меня как на понимающего собеседника. – Кстати, если тебе удастся выбраться отсюда, ты мог бы сотрудничать с нашим африканским бригадиром. Отношения в нашей интернациональной компании очень дружелюбные. Он же и паспортами обеспечивает, - предложил он мне работу.
- Мы обменяемся с тобой координатами, на всякий шпионский случай, а там будет видно, - уклончиво ответил я на его предложение.
Об окончании прогулки прокричали наблюдатели. Открыли вход в корпус. При входе нас снова пересчитывали. До ужина, какое-то время, дали погулять в помещении. Дима ушёл к бильярдному столу. Продолжая болтать со Стивом, мы стояли у дверей в наши камеры, неподалёку от бильярдного стола. Теперь я невольно отличал Диму от других участников бильярдных состязаний и прислушивался к его речи. Сразу отметил, что он пользуется ограниченным запасом слов, хотя и вполне достаточным для такого окружения собеседников. Слово “fucking” было наиболее часто применяемо в его лексике. Этим компенсировалась недостача прочих слов.
- Стив, ты бы отличил Диму как иностранца? – проверял я наблюдательность рядового англичанина.
- Что он не англичанин, это я бы услышал, - уверенно заявил Стив. – А уж кто он есть в действительности, едва ли я смог бы расслышать. В этом я не эксперт, - скромно комментировал Стив.
- А как насчёт меня? – пожелал я услышать его мнение.
- Ну, я уже знаю, что ты русский, - пожал он плечами. – Конечно же, я слышу твой иностранный акцент, но если бы ты сказал, что ты из Германии или Франции, я бы поверил.
- Странно, что некоторые заключённые отказываются от прогулок, - сменил я тему.
- Обычно это те, кто переживает тяжёлый период без привычной дозы наркотиков. Им ничего не хочется: ни гулять, ни кушать. К тому же, заключённые, в разговорах между собой, часто упоминают о наркотиках, а это невыносимо для наркомана в изоляции, - просвещал меня Стив.
Нашу беседу прервали объявлением об ужине. Заключённые радостно разбежались по камерам, прихватили посуду и потянулись к кормушке.
Получив порцию салата, пирога и компота, я вернулся в свою камеру. Надзиратель исправно захлопнул за мной дверь и запер на ключ.
Оказавшись, наконец, один и в тишине, я мысленно поблагодарил тюремщика за службу. После ужина я мог слушать радио и читать Булгакова. И, кроме этой книги, в тюремной библиотеке оставалось ещё немало достойных внимания книг на русском языке. Так я провёл первые сутки в тюрьме, обозначенной как Highdown.
Чтение русских классиков в условиях английской тюрьмы воспринималось с особой остротой. Описываемые участники - парторги, комсорги, рядовые коммунисты, партизаны и рядовые граждане молодой страны советов, умиляли меня до слёз!
“…Как мне хорошо с тобой, милый! Жаль, в мужья ты мне не годишься. Мне бы кого потяжелее, надёжнее, чтоб как за каменной стеной…“
И музыка по местному радио; *“Is it getting better? Or do you feel the same?.. You act like you never had love… Did I disappoint you or left the bad taste in your mouth?..” и это тоже волнует, но иначе. *…Меняется к лучшему? Или ты чувствуешь то же самое? Ты действуешь, словно у тебя никогда не было любви… Я разочаровал тебя, или оставил неприятный привкус в твоём рту?..»
Читая здесь русскую художественную литературу, я невольно сравнил это заключение с моей давней срочной службой в Советской Армии. Вспомнились ночные чтения-бдения в качестве
