лицо вытянулось, а рот приоткрылся.
- Почему ты маме об этом ничего не сказала?
- Не хотела пугать её.
- Ты очень сильно её любишь?
- Да.
- Милая… - ничего не понимая, женщина прижала дочь к себе.
- А давно он приходит к тебе? Когда ты первый раз его увидела?
- Не помню. Но сначала он не был таким… страшным. Мы просто играли.
- Часто?
- Нет.
- А сейчас?
- Я не могу больше с ним справиться.
- Но хотела бы от него избавиться?
- Да.
Девочка ответила так скоро, что стало ясно, насколько она внутренне измучена. Про себя я дивилась той недетской выдержке и силе воли, тому самоконтролю, что скрывали страх отчаявшейся души. И только в широко распахнутых глазах можно было заметить всполохи паники и безнадёги.
- Он и сейчас здесь?
- Нет. Ему не нравится Ваш запах.
- А тебе?
Какое-то время она прислушивалась к ощущениям внутри себя, а потом улыбка внезапно осветила её грустное до сих пор личико.
- Да.
- Ладно! - хлопнул по колену Зайн, выводя всех из состояния оцепенения. – Я помогу Вам, - обратился он к женщине. – Но сначала мне нужно будет более обстоятельно переговорить с Лизой. Вы не против, оставить нас наедине? Не волнуйтесь, сейчас я ничего делать не буду. Только беседа. Это не займет много времени.
- Хорошо, - ответила ему та, увязая в нерешительности. – Конечно.
- Тина… - глаза Зайна выразительно посмотрели на меня.
Не оставалось ничего другого, как тоже выйти в коридор.
Это, что ж, получается – коротала я время за размышлениями – в девочку, по всей видимости, вселяется некая сущность, или демон в простонародье, и Зайн собирается его изгнать? У него лицензия или все ангелы это могут? Вот если бы он и с моим папой так… Безумная надежда вспыхнула во мне маленьким костерком. Все вопросы тогда отпали бы сами собой.
Вскоре дверь распахнулась, и тот, о ком я думала, вывел заметно приободрившуюся пациентку к матери.
- Ровно через неделю утром, - вынес свой вердикт он. – Желательно, чтобы всё это время Лиза питалась только кашами, фруктами и овощами. Обряд придется проводить у вас дома, поскольку всё началось именно там.
- А нельзя раньше…? – замялась женщина.
Зайн внимательно посмотрел на неё, словно вглядывался в мелкий шрифт книги, а потом ответил:
- Не волнуйтесь. За это время ничего с Вашей дочерью не произойдет. За ней присмотрят.
Он говорил загадками, но уверенно. Для женщины, правда, смысл его слов так и остался непонятен, но выяснить, что конкретно имелось в виду, она, по-видимому, постеснялась. Поблагодарив небесного экзорциста за проявление участия, она взяла дочь за руку и направилась к лестнице.
- За-айн… - привлекла я внимание ушедшего глубоко в себя ангела. – А ты, и правда, собираешься изгонять из неё демона?
- Ну, это и не демон вовсе, - неохотно ответил мне он, направляясь в сторону кухоньки. Включив там электрический чайник, он достал кружки. – Так… шваль случайная.
- Ну, ничего себе шваль! – поспешила не согласиться с ним я, втискиваясь на табурет между столом и стенкой. – Целую комнату разгромить!
- Это не его сила, а девочки. Он просто нажимал на нужные рычаги. Развлекался.
- Ты мне не ответил. Ты собираешься его изгонять?
- Да.
Зайн, наконец, сконцентрировал своё внимание на мне.
- А мне можно присутствовать?
- Нет, - всё так же односложно ответил он.
Не вышло!
- Почему?
- Посторонние будут только мешать. Знаю, что ты рвёшься в бой, но это не тот случай.
- А если тебе всё же понадобиться помощь? Ну, там книжку подержать. Или свечку…
Я всем своим существом хотела присутствовать при таком сногсшибательном действе! Ну, где ещё я такое увижу?
Он посмотрел на меня так, словно видел насквозь, и усмехнулся.
- Зачем мне книжка? Я на память пока не жалуюсь. Да и помощники у меня будут.
- Кто?
- Ты их не знаешь.
Ну, конечно! Так и стёрла бы самодовольство с его физиономии!
- Жаль, конечно. А ты всем помогаешь?
В его глазах появилась настороженность.
- Всем, кому это нужно и кто не может справиться с бедой самостоятельно.
- А ты можешь помочь моему отцу?
- А что с ним не так?
О грехах близких людей всегда рассказывать трудно. Одно дело самой знать, и другое – облекать в слова и выносить на обсуждение.
- Он пьёт.
- И…
Моё признание не произвело на Зайна ровно никакого впечатления. Стало даже немного обидно.
- Вчера я столкнулась с его демастром, - поделилась с ним я. – Чересчур гадкий, зловредный и самоуверенный! Хотела сбить с него спесь, но не вышло. Он оказался сильнее меня. Вот я и думаю…
- Ты была в сумеречной зоне? – перебил меня Зайн.
- Да.
По выражению его лица нельзя было понять зол он или доволен.
- Сразу же после Туко?
Что его удивляет? Моя храбрость или же моё безрассудство?
- Да, - как кукушка повторила я. И поскольку Зайн молчал, я продолжила: - Так вот, не мог бы ты этого демастра…
- Нет, - отрубил он, даже не дав закончить.
Отвернувшись, он занялся приготовлением чая.
- Почему?
Видит бог, его тон меня немало задел, но я старалась не выказать своего раздражения!
- Твой отец просил тебя об этом?
- Нет. Он даже не догадывается, кто стоит за его спиной.
- Тогда ответ тот же.
- Ну, почему? Я же не могу рассказать ему о твари. Он же на меня, как на умалишённую посмотрит.
- Мы не можем вмешиваться в жизнь людей без их согласия. Вам дана свобода выбора.
Старая песня! Эти разговорчики насчёт того, что можно, а чего нельзя, уже начали доставать меня.
- Опять эти ваши дурацкие законы! – не сдержалась я.
- Да, опять. Пока человек добровольно идёт в рабство, мы не вмешиваемся. Уясни для себя одну простую истину: НИКТО и НИКОГДА не может заставить человека сделать что-нибудь против его собственной воли. Если бы все это осознали, то перестали бы сотрясать кулаками в сторону небес.
Опять этот менторский тон!
- Как это никто? – возмущение распирало меня изнутри. – А как же все эти твари, которые жрут нас? Не больно-то они церемонятся!
- Э, нет! Они-таки тоже соблюдают Закон! Только молчком, не афишируя. Ведь последнее слово всегда остаётся за человеком.
Это заявление ввело меня в ступор. Мой разум пытался состыковать нечто совершенно противоположное, но шестерёнки не сходились.
Видя моё замешательство, Зайн попытался разъяснить:
- Пойми, пьяницу, подносящего рюмку ко рту, никто в этот момент не держит за руку! А насильнику никто не спускает штаны! Наверное, я тебя сейчас удивлю, если скажу, что твари влезают в ваши головы, только потому что ВЫ им это позволяете! А потом обосновываются в телах, как у себя дома, только потому что ВЫ вступаете с ними в союз. Не спорю, они очень виртуозно, но всё же искусственно! создают ложное представление о незначительности происходящего. Несущественности. Алкоголик говорит: «Я всегда могу это бросить», и продолжает твердить это на протяжении всей своей жизни. А эта мысль просто внушается! Понимаешь, вну-ша-ет-ся! Чтобы усыпить бдительность. Нет никаких «всегда» и «потом»! Нет! Только сейчас, и только в этот самый момент!
Закончив, он разлил напиток по кружкам и одну поставил передо мной.
- Глупости какие! - не могла принять эту мысль я. - Как это мы им это позволяем? Да, кто в здравом уме согласится играть роль марионетки?
- А, ладно! – махнул рукой Зайн, присаживаясь. – Я вижу, что для тебя это ещё слишком сложно.
- Нет, уж договаривай! - обиделась я. Опять он выставляет меня ребёнком!
- Пойми, даже мы - леги - не можем в полной мере узреть конечной цели нашего духа. Что нами движет? Почему одни возносятся, а другие падают? Зачем бомжу опускаться до нищенствования, а солдату стрелять в мирных жителей?
- Так складываются обстоятельства.
- Обстоятельства… - презрительно хмыкнул он. - Ну, да, конечно. Легче всего всё спихнуть на злодейку судьбу, чем брать ответственность на себя.
- Всё равно ты не прав. А как же тогда те, кто страдает по чужой вине? Жертвы извращенцев, например. Или калеки.
- Ты не можешь знать, по какой причине на человека ниспослано то или иное наказание.
- Да, какое наказание?! – возмутила меня его ангельская отрешённость. А неторопливое помешивание сахара в кружке только подливало масла в огонь. - Я могу рассказать тебе о причинах! Знаешь, есть такие гниды, которые питаются чужими слабостями. Их давить надо, а не в глазки смотреть!
Зайн аккуратно отложил ложечку в сторону и криво улыбнулся.
- Ты так ненавидишь их?
- А что мне в любви им объясняться?
Снова усмешка.
- Было бы излишним расточительством. Они всё равно не способны принять это чувство.
Этой бессмыслицей мы упёрлись в стену.
- Так что же мне делать? – досадовала я, вспомнив, собственно, цель нашего разговора.
- Попробуй достучаться до отца.
- Как?
- Это ведь твой отец.
Господи, ну, ни одного дельного совета! Одни отмашки!
- Ну, не водку же в раковину выливать!
- Скандалами ты только ещё больше раззадоришь демастра. Этого он от тебя будет ждать в первую очередь. Так что жди провокаций, не давай ему лишней пищи.
- Легко сказать, - буркнула я. Ни на йоту с места не сдвинулась! – Так значит, не поможешь?
- Прости, но не могу.
Пришлось смириться. Спорить с упёртым ангелом оказалось бесполезно.
- Ладно. Что слышно про Туко?
- Ничего, - Зайн приложился к кружке. – Ведет себя так, словно ничего не случилось. Всё время пропадает в Стиксе, ни с кем на контакт не выходит. Прям, пай-мальчик со скрипкой!
- Может, тебя боится?
- Не думаю. Если бы он думал сдаться, то просто ушёл бы. А так… Тут, скорее, затишье перед бурей.
На том и покончили.
***
А вечером этого же дня, когда мы с Буней домывали второй тазик фруктов в «АдКаньоне», подруга вдруг сообщила:
- Тебя Харон искал.
- Сам Харон? – удивилась я, поскольку снизойти главе готов до простых смертных было делом неслыханным.
- Нет. Его помощник.
В душе к холодку присоединилось плохое предчувствие.
- Кто именно?
- Да, знаешь, та бесцветная камбала...
- Туко? Альбинос?
- Не представился. Но да, белобрысый с чётками из его свиты.
- И что он хотел?
- Спрашивал, почему больше в клуб не ходишь. Они готовы повторить обряд.
Уж очень подозрительно всё это выглядело. Был ли Харон, вообще, в курсе того, что Туко действует от его имени?
- Почему тогда сами со мной не связались?
- А я почём знаю? Мне велено – я передала. Когда пойдём?
- Я не пойду, - упрямо заявила я.
Буньку на краткий миг одолела оторопь.
- И тебе не советую. Бросай этот «Стикс»!
- Вставай на лыжи? Почему? – смотрела на меня, как на чокнутую, она.
- Там чёрные делишки проворачивают.
- Наркотики? Так об этом все знают.
- Нет. Нечто похуже.
- Что может быть хуже них? Убийство?
- Ещё хуже.
- Слушай, хватит говорить загадками! - потеряла терпение она. – Говори, как есть.
Я колебалась.
- Они там души из людей вытягивают, - наклонившись в её сторону, поделилась тайной я. – А это пострашнее смерти будет.
- Фу ты ну ты! – расслабилась Бунька.
Не поверила.
- Да, нет же, я на полном серьёзе! Сама видела!
- Что ты видела? Как они их через соломинку тянут?
- Ничего смешного! – начала сердиться я. – Это верная смерть!
- Ага. А Готвик, Жиль и Рима – ходячие мертвецы. Кстати, и ты тоже.
- Я не прошла обряд!
За что моим слабым нервам отдельная, просто огромная благодарность!
- Ну, хорошо, тебя исключаем, - весело помахала полотенцем она.
- Ты не понимаешь… - на меня вновь накатило это гадкое чувство бессилия. – Когда подписываешь договор своей кровью, то…
- Если не будете шевелить клешнями, то на самом деле прольётся чья-то кровь! – грянул
