знаком с нашими учебниками истории?
– Заглядывал краем глаза, только всё же не охватишь.
– Ну вот охвати. Можно не всё. Они за прошедшие века и тысячелетия разбаловались, потому как некому было сказать им, в каком именно месте они неправильно складывают мозаику фактов, а где откровенно врут. Теперь пусть отвечают.
Йаллер доброжелательно улыбнулся.
– А они уверены, что я не буду выдавать желаемое за действительное и врать в свою пользу?
– Нет! Это-то им и интересно.
– Какая прелесть!
– Так ты согласен?
– Надо подготовиться. Я же не могу выйти к вашей студенческой братии и сказать: так, ребята, у нас вечер воспоминаний, я буду вам рассказывать всё подряд, может быть, вы найдёте в этом что-то научное.
– Да не вопрос!
– Сколько тебе надо на подготовку? – Даниель был менее восторжен.
– Не знаю, трудно сказать…
– Отлично, – подытожил Даниель. – Вот тебе номер ректора Академии, договаривайся и приступай. А я приду послушать.
***
– Свидетель Линн даль Соль.
Линн спустился вниз, произнёс слова клятвы, – в зале ещё шёл гул разговоров, но когда он заговорил о том, что было на Звезде Смерти, всё смолкло… а я взглянула на лорда Эльснера – и уже не могла отвернуться.
…Зал суда пропал, сменившись огромным помещением. Я смотрела глазами лорда Эльснера, – нет, Дарта Вейдера, – и знала то, что знал он.
…что это его сын стоит по другую сторону трона Императора на борту Звезды Смерти и видит, как имперский флот громит флот повстанцев в последней и решающей битве. Что в душе Линна, как и рассчитывает Император, растёт гнев, ненависть, желание убить, – всё то, что ведёт на Тёмную Сторону. Что именно для этого Император устроил этот грандиозный космический спектакль, ради этого с обеих сторон гибнут люди. Миг – и Линн хватает свой лазерный меч, который вспыхивает зелёным лучом… и скрещивается с его, с красным. Линн едва достаёт ростом до плеча отца, но дерётся он здорово. Сейчас гнев и ненависть сделают его иным, – и бой прекратится. А потом Линн убьёт Императора, и они вместе будут править Галактикой, как отец и сын. Сопротивляться судьбе бесполезно, сын мой.
– Я не буду драться с тобой, отец.
Неужели? А я – буду. Потому что в этом зале не должно остаться врагов. Либо ты станешь одним из нас, либо… Либо мне придётся тебя убить. Потому что я обязан повиноваться своему повелителю. И сейчас, на глазах у Императора, нет возможности оставить тебя в живых. Здесь не Беспин, где всё и вся подчинялось только мне.
– Так у тебя есть сестра-близнец? Твои чувства выдали и её. Оби-Ван был прав, что спрятал её от меня, теперь он проиграл окончательно. Если ты не перейдёшь на Тёмную Сторону, может, это сделает она?
– Не-ет!
Линн вырвался из мрака сзади, Вейдер успел блокировать удар. А дальше ему пришлось отступать под бешеным натиском сына, лазерные мечи высекали искры из металлических конструкций, вот Линн загнал его на мостик над шахтой… Дышать становилось всё трудней, – похоже, перегрузка. Но этого не должно быть, эти системы и не на такое рассчитаны!..
Яростный удар отсёк ему кисть, лазерный меч полетел в пропасть. Он со стоном упал на спину, зелёный смертоносный луч был направлен в горло… В воздухе пахнет горелой изоляцией, – рука давно уже искусственная, боли нет… Остановись, сын, ещё один удар твоего меча, и ты станешь таким, как я!
Линн с ужасом посмотрел на механическую руку Вейдера, переложил меч из правой руки в левую, – и перевёл взгляд на свою. Биопротез взамен потерянной на Беспине кисти. И чем он теперь лучше Вейдера?..
– Хорошо, – Император действительно был доволен, даже изобразил нечто вроде аплодисментов. – Ненависть сделала тебя сильнее. А теперь убей своего отца и займи его место рядом со мной!
И Вейдер понял, что раскрыт. Что таким – не желающим убивать сына – он Императору не нужен. Что Император не зря хотел, чтобы он совершил это: живой Линн был той ниточкой, что вела Эльснера даль Соль обратно. К любви и человечности, которые Император вытравлял в своём ученике всеми доступными способами. И именно убийство отца станет для Линна той чертой, за которой открывается Тёмная Сторона…
– Нет, – Линн с облегчением выключил меч и отбросил его в сторону. – Ваше величество, вы проиграли. Я – Владеющий Силой, каким был и мой отец до меня.
На морщинистом лице Императора перемена чувств незаметна.
– Пусть будет так… Владеющий Силой.
А в следующее мгновение с кончиков пальцев Императора в Линна ударили ослепительные бело-синие молнии.
Вейдер встал, – дыхание почти восстановилось. Император поджаривал Линна, получая от этого дикое, звериное удовольствие… и не для того ли растягивал убийство, чтобы устрашить его, Вейдера? А перед тем не он ли помогал мальчику в бою против отца?!
В зале стены были из металлопластика, эхо подхватывало крики Линна. Здесь не должно остаться врагов.
И он понял, что это – всё. Что мальчик сейчас умрёт. Умрёт единственный человек, который любит его, – любил, не зная, а узнав, не возненавидел, даже несмотря на Беспин. Умрёт от рук этого старого, как мир, мерзавца, который никогда в жизни не знал, что на свете есть любовь.
– Отец! Помоги!
И он решился. Схватил Императора, с лёгкостью поднял над головой, – тот сразу почувствовал, что это смерть. Синие молнии били в шлем, струились по плащу, – Вейдер знал, что сейчас все системы, поддерживающие его жизнь, полетят в Бездну, но ему было всё равно. Главным было то, что в Бездну полетит этот омерзительный сухощавый тип, будь он хоть сто раз руниа. И что после взрыва, обозначившего конец Императора, Линн поднялся с металлического пола, бросился к отцу и оттащил его от края пропасти.
– Милорд, вам предоставляется слово. Так как вы отказались от официального защитника, то…
Линн подался вперёд, я вцепилась в его рукав.
– Спокойно, – сквозь зубы сказал Йаллер. – Держись. Почти всё.
Милорд поднялся и шагнул туда, где до него стояли свидетели. Отсюда было хорошо видно и судей, и нас… он не смотрел в нашу сторону, он и так всё знал, а взгляды… взгляды могли бы помешать. Никто не должен видеть, как он смотрит на сына. На глазах у всех… Император знал, что это и есть его слабость… а слабость ли? теперь уже неважно. Никто не должен видеть.
– Господа, я ждал суда с тех пор, как Раина Сойтар вернула меня к жизни. Я знал, что рано или поздно он произойдёт.
Он помолчал.
– Я не стану оправдываться и заявлять, что невиновен. Это было бы ложью. Я – на тот момент Дарт Вейдер – прекрасно отдавал себе отчёт в своих действиях, знал, что и зачем делал. Если вы вынесете мне смертный приговор, в какой-то мере это будет справедливо, – но лишь в очень небольшой. Моя смерть – это смерть одного человека. Одного за тысячи – это даже не исполнение закона кровной мести. Это ничто. Моя смерть никого не воскресит, не вернёт никому покой и не исправит того, что ещё можно исправить. Моя смерть всего лишь уберёт неудобного и опасного человека, а заодно выбьет у Галактики из-под ног зарождающуюся опору в Силовых делах. Галактика оправится от страха перед Силой, порождённого волей Императора, столкнётся с открывающимися возможностями, не справится с ними благодаря тому же Императору, вытравлявшему саму систему знаний и умений, – и без этой опоры погрузится в хаос. Спросите у жителей Астлана – планеты, вокруг которой сейчас идёт самая ожесточённая из нынешних схваток, – действительно ли этот хаос существует, или я выдумал эту угрозу ради спасения собственной жизни. Вы хотите справедливости, хотите наказания, – так вот: смерть для меня была бы если не счастьем, то избавлением от необходимости взглянуть в лицо своим преступлениям. Избавлением от необходимости строить порядок на руинах, сотворённых Империей. Не порядок на ваших планетах, – нет, с этим вы справитесь без меня, – но систему Силовой безопасности, которая существовала до воцарения Императора и действовала до тех пор, пока он её не разрушил, – а я не помог завершить разрушение. Если вы хотите справедливости – оставьте меня в живых. Вы провели передо мной череду свидетелей, – живым я постоянно буду знать о них, встречаться с последствиями своих деяний, помнить – и пытаться сделать хоть что-то. Возможно, для них. Скорее – нет: для того, чтобы жизнь Галактики стала лучше вопреки тому, что я совершил когда-то. Думаю, стоит напомнить, что в числе тех, кто выступал здесь свидетелями, есть и мои дети.
Он снова замолчал.
– Я прошу суд взвесить все аргументы и вынести решение на благо Галактики.
Он коротко поклонился, развернулся и пошёл прочь. Я вдруг осознала, что намертво вцепилась в подлокотники… и что больше всего боюсь реакции зала. Казалось, стоит раздаться хоть одному крику ненависти – и я сорвусь, потому что случится непоправимое… остаётся надеяться только на охрану, ведь как-то же они сумели добиться того, чтобы за всё время процесса в зале ничего не произошло, неужели сейчас, в последний момент… Через секунду до меня дошло: это – не моё, это чувства Линна, и да, вот так ясно и жутко я всё слышу, и одно дело просто слышать, когда тебе безразлично, а совсем другое – когда ощущаешь как своё и начинаешь сходить с ума от невозможности помочь…
Я очнулась от шума – и оттого, что прямо передо мной возникли яркие глаза Линна.
– Суд удаляется совещаться и выносить приговор. Ты совсем бледная, пойдём на воздух. Нельзя же так…
Я попыталась улыбнуться: кто б говорил про бледность, на нём самом лица нет. В коридоре через большие окна светило солнце, после искусственного света в зале так странно было видеть – другой, живой, подлинный, неподдельный… Охрана оцепила часть коридора, не пропускала никого в сторону нашей ложи. Видно, Даниель распорядился и был прав: нечего, слишком много есть бездельников, для которых чужая боль, тревога, чужие эмоции – всего лишь развлечение… перебьются.
Вскоре подошёл Даниель, увёл нас в комнаты для свидетелей, следом пришёл Йаллер, хотел было успокоить Линна с помощью Силы, но тот отказался: нет, не надо, сам справлюсь. Даниель налил воды, я выпила, и в мире стало немного комфортнее… хоть немного. Возвращаться к залу суда даже мыслями было страшно. Даниель был серьёзен.
– Послушайте, у меня есть к вам просьба, ко всем троим. Даже, пожалуй, к четверым, Мандис тоже Владеющий Силой…
Линн насторожился.
– Не доверяют? Думают, что мы будем подслушивать и давить?
– Да. И это не мнение судей, они более-менее спокойны – знают, что вы ничего не делаете. Но с общественностью спорить сложнее. Сами понимаете, – толпа.
Он горько усмехнулся: это больше всего походило на проигрыш. Йаллер хотел было возмутиться, но Линн остановил его жестом.
– И что же нам делать?
– Уехать. Совещание будет долгим. На вынесение приговора вернётесь.
– Если будет кому выносить…
– Линн! Ты считаешь, что в твоё отсутствие моя служба безопасности развалится? Ты всерьёз полагаешь, что это ты ею руководишь?
– Нет, ну что ты, – Линн слабо улыбнулся. – А отца они не боятся? Он же тоже может подслушивать и влиять.
– Нет. Он сдался добровольно, вины своей не отрицает, принцесса Лейя Органа-Вайкири подтвердила, что он не пытался заставить её дать показания в свою пользу.
– Ну хорошо… а твоя общественность не в курсе, что Йаллер «смотрел вдаль» с
