самоуверенно показывая на колоритного воина Влада и жадно обгладывая сочное мясо, заверил черветерцев:
— Теперь мы будем вас защищать!
Но, только наевшись, мы заметили нечто. На холме, освещённом сотнями матовых сфер, установленных на треножниках, возвышался деревянный истукан, раскрашенный яркими красками и инкрустированный перламутром и костью. В одной руке он держал пучок змей, а в другой связку человеческих черепов. У чудовища было шесть голов, которые глядели в разные стороны выпученными глазами. Из разверстых пастей торчали изогнутые клыки и синие языки.
Наискось от него высеченной огромной каменной глыбой смеялся саркастичный Тумус, бог насмешки и приколов, разодетый и выряженный в бусах, серьгах и цепях Гермес, с выдающимися гениталиями, он манил и зазывал к себе почитателей, умеющий договориться с каждым и с выгодой обдурить всех.
Третьей была Минерва молниеносная богиня мудрости, гор, открытий и изобретений. И в Риме Минерва считалась воинственной богиней, а в её честь проводились гладиаторские игры квинкватрии. Богиня так взглянула на нас, что я поверил – она живая! Влад схватился за шлем, бармица накалилась и символ – листок вырывался наружу. Скинув шлем, Тангоньика положил его перед Минервой. О-о, я не забуду эту картину – забавное зрелище – шлем подпрыгивал, листок на нём переливался, а богиня наслаждалась увиденным. Ну как наслаждалась – это было всего лишь видение, и статуя замерла.
Такая встреча богов вдохновила этрусков, и к нам вышел старик:
— Мир светом озарился, от сна народ наш пробудился! – торжественно проговорил старец, люди оживлённо подходили к нам и каждый при этом здоровался и улыбался.
Этрусками двигала тесно связанное с религиозной и гражданской жизнью искусство угадывания воли богов – дивинация, называвшееся у римлян "этрусским знанием" (disciplina Etrusca). Замечательный народ чувствовал богов как никто другой, тем не менее, это не спасло их от ассимиляции с римлянами. Нас встретили, показали Черветери, мы выбрали их, а они нас, ну что ж, посмотрим или что смотреть – будем жить!
Откуда такая высокая культура у римлян? Она досталась им от предыдущей цивилизации этрусков. Когда деревья были большими, мирный народ, в древности возводивший величественные дворцы уступал воинственному народу римлян, и ушёл в подземелья, спасаясь от римского господства и полного уничтожения. Однако глубокое проникновение в подземелья им было воспрепятственно.
Важнейшие события этрусков переместились в пещеры. Естественные пещеры с краммелитовой кладкой, в которых текла жизнь сохранившихся этрусков, а древнее сокровенное знание жило в пещерах, вырубленных из ракушечника их предками в горе. При желании и в камень можно гвоздь забить. Спасибо пещерам – они сохранили этрусков, а тут и мы с Владом подоспели.
У некоторых камни молчат, камни говорят с другими.
Отстав от экскурсии, я притронулся к диковинному рельефу на гладкой плите. Жреческая печать в виде катящего солнце скарабея из золота и нефрита – не живая, недоступная, непонятная, неподвижная. Я отвлёкся и вмиг поплатился за самонадеянность и неосторожность, угодив в силки, расставленные врагом, и меня поволокло во мглу. Ощутив лёгкий толчок, и не понимая, что со мной я упал на плиту. Никакая хваленая меткость не поможет человеку разглядеть врага в кромешной тьме. Тот, кто в меня стрелял или что он там делал, наверное, успел заметить, как я проваливаюсь в пустоту. Пространственный карман. На самом деле в стене не было никакой пустоты, просто на эфирном плане реальности к этому месту вёл канал, служивший входом в тайник, который мог находиться где угодно, даже на другом краю света. И я попал в него – в солнце и скарабея. Где я оказался?
На звук нападения и шум примчались этруски и Влад. Пойманный человек в богатой дворянской одежде, с вышитым серебряной канителью на груди гербом, кордом и кинжалом у пояса, вскрикнул, когда ему заломили руки за спину.
— Поднявший руку на нашего мальчика станет жертвой богам! – одобрительно закивали головами этруски.
— Но сначала я выпущу ему кишки, на которых вы погадаете – кто послал этого злодея! – уверенно рассудил Владислав Тангоньика.
При первом же ударе покушавшийся наймит, попытался убить себя. Внезапно в пещере стало светло, и сопровождаемый факелоносцами перед нами предстал наивеличайший Гай Юлий Цезарь! Мы замерли.
— Кто посылает дурака с поручением, тот сам за ним собирается идти, - вместо приветствия сказал Наисветлейший, мудрость его не знала границ.
Император недоумённо показал на своего засланца и быстро приблизившись, выхватил меч.
— И ты Брут? – воскликнул Цезарь, закалывая неудавшегося убийцу. Брут свалился замертво под своды пещеры. Гай Юлий посмотрел на меня и произнёс:
— Все дороги ведут в Рим! Да малыш?
— Эй, император сходи за водой или почеши мне спину, - неожиданно под впечатлением всего этого дерзко вырвалось у меня.
— Рождённый в пустыне? – усмехнувшись, спросил Цезарь.
— Рождённый в Сибири! – ответил ему Фирузо.
Пожав плечами римский император, не говоря, повернулся и в сопровождении факелоносцев удалился в сторону выхода.
— Пройдёмте на воздух, ваши пещеры тянут к земле, – донеслось его сухое замечание, разнёсшееся эхом.
Римляне, этруски (этнографические и пришлые) дружно покинули пещеру.
— Все жалуются на отсутствие денег, а на отсутствие ума — никто. Зачем было так прятаться от нас? Не лучше ли раствориться в великой римской империи? Пещеры – сурово, хотя мифы о вас получатся красивые.
Императору внесли кресло из слоновой кости, и когда Юлий в нарядной тоге цвета морской волны окаймлённой пурпуром в башмаках с загнутыми вверх носками под музыку флейт и труб занял почётное место, он признался:
— Я специально одел всё этрусское, это всё дали нам этруски, такое кресло, музыку флейт и труб и эту одежду, - он безысходно развёл руками, — что же нам остаётся – ведь мы римляне и не привыкли отступать?!
Взор Цезаря упал на Тангоньику.
— Славный воин в потешной амуниции! Мне нужны такие – пугать провинциалов, пожалуй, запишите его в скифский легион. А-а, да вы же сами скифы, тогда в британский.
Влад, не выдержав иронии императора, небрежно перекинул огромное копьё из левой руки в правую. Легионеры напряглись, плотнее оберегая подступы к венценосцу.
— Стойте, стойте, это же то самое копьё, которое вонзили в вашего бога?
— Да великий император, это, то самое копьё римского солдата Лонгина.
Цезарь подошёл и с интересом ощупал Копьё судьбы.
— Жаль, жаль, мне оно не нужно, у меня и так весь мир на ладони, - с некоторым сожалением грустно и торжественно заявил Гай Юлий. — А что же вы, отдайте его Лонгину, с чем он воюет?
— Ваше императорское величество, наисветлейший и божественный, теперь это Копьё судьбы – великий артефакт христиан, символ церкви Христа и двенадцати его апостолов.
— Не потому ли римляне заимствовали у этрусков ровно 12 ликторов?
Под тенью навеса скрытые от лучей солнца стояли полотна Винченцо Фирузо.
— Картины… - Цезарь был задумчив, как и к копью, он лишь чуть притронулся к холсту. — Какое высокое изображение, это будет посильнее скульптур и храмов!
Оглядывая меня, римский император заметил:
— Да, он лизнул языком небо.
— Я маг, а не бог, - пошутил Фирузо.
— Но это мы ещё посмотрим, - уверенно подытожил Цезарь.
Он взмахнул рукой. Последнее пристанище этрусков Черветери и потаённые пещеры слаженно и педантично оцепляли Штандарты римских легионов. Этруски, в том числе и мы с Владом готовились к последней битве.
И тут из леса выскочили хонхи, саблезубые боевые хонхи. Черные с белыми полосами и длинными белыми усами, они вызывали восхищение детворы – детей этрусков, которые с удовольствием помогали ухаживать за животными. Эти звери впервые описаны замечательным автором Михаилом Темновым. Хонхи уважали этрусков, но с детьми у хищников были особо доверительные отношения. Они катали ребят на могучих спинах, купались с ними в реке, терпеливо сносили все их шалости, играли с ними в прятки или догоняшки. Красавец Шахт! Огромный, он был соразмерным и грациозно лениво нес свое упругое послушное тело. Прыгнув между Гаем Юлием и Винченцо, он замурлыкал, а потом его грозный рёв разнёсся над Черветери и остальные большие кошки изготовились в прыжке растерзать римских легионеров.
Удивлённый Цезарь отпустил своего коня, приказывая солдатам отступить. Налюбовавшись на опасных зверей, смело подходя к нам, император неожиданно ухмыльнулся.
— Вот видишь, русский художник даже римским аристократам приходится отступать.
Влад Тангоньика тоже спешился и подошёл в зону переговоров. Могучие кони Цезаря и Тангоньики призывно заржали, они рвались в бой или хотели попастись на свободе?
— И ты мулла, и я мулла, кто же коням сена даст? – внимательно глядя на меня, спросил тогда Юлий Цезарь.
В ответ я пожал плечами.
— Подари мне свои картины маленький скиф?
Хонхи замерли, легионеры напряглись в боевой позиции, этруски готовились достойно встретить бой и тогда я подарил римскому императору свои картины. Гай Юлий Цезарь выглядел довольным, чему? Отъезжая он погрозил Владу своим божественным пальцем и произнёс:
— С тебя должок копьеносец!
Вслед удаляющимся римским легионерам раздалось дружное рычание хонхов, к ним подходили радостные этруски и обнимали своих четвероногих друзей. На праздничный паужин зверюгам досталось лакомое тело Брута. Судьба улыбнулась, к этрускам вовремя вернулись хонхи. В пещерах находились озёра Памяти, быть может, эти удивительные водоёмы вернули издалека верных полосатых зверей?
Через пару дней я был разбужен шумом гостей и, выскочив на улицу, по-быстрому умывшись и напившись гранатового сока, разинув рот, ходил – вокруг моего скромного домика расположились гости – узколицый недоверчивый Леонардо, кряжистый своенравный Микеланджело, изящный вежливый Рафаэль и задумчивый мачо Джорджоне. Они незаметно разглядывали меня, что было изображено на лицах гениальных живописцев? Надеюсь, мои картины тоже видели, смущённый поклонением художников я убежал к морю. Позже Санти увлекаемый этрусскими девушками удалился в поле, да Винчи с удовольствием осматривал пещеры, Кастельфранко с кучей поклонников и поклонниц направился с мольбертом к реке, а Буонаротти обещал расписать Палаццо Этруски.
О Палаццо Этруски! По сохранившимся документам это был последний, шикарный дворец этрусков, другие завоевали или перестроили римляне. Палаццо представляет собой тип городского дворца-особняка, название происходит от Палатинского холма, где римские императоры возводили свои дворцы. Является одним из первых типов здания универсального назначения. Классический тип палаццо — трёх - четырёхэтажное здание с величественным фасадом, выходившим на улицу, и уютным двором. Композиционный центр здания был внутренний дом, обнесённый арочными галереями. Первый этаж отводился под служебные помещения, на
