– Яков Пименович, поделитесь, пожалуйста, с нами каким вы видите выход из сложившейся ситуации? – обратился к нему полковник Бережной.
Дядя Яша солидно прокашлялся, чем вызвал возглас восхищения у горожан.
– Стоял в сторонке, – деликатно и издалека начал дядя Яша, как прирождённый дипломат, – слушал и впитывал информацию. И вот к чему пришёл…
Снова звуки замерли над площадью перед горсоветом. Кое-кому послышался задумчивый плеск прозрачных волн Азовского моря на пляже в посёлке Селидово.
– Чтобы это не значило, – неожиданно прервал спонтанную фермату дядя Яша, устремив указательный палец в небо, – это что-то да значит.
– Хотелось бы конкретики, Яков Пименович, – сражённый наповал философией простого рыбака, проговорил Мендель.
– Дядя Яша, Декарт наш доморощенный, руби правду-матку проще, – попросили из толпы, – что это может быть?
– В самом деле, Яков Пименович, – нашёлся вовремя Мендель, переглянувшись с Бережным, – может быть этим чудовищем рыба?
– Не думаю, – без раздумий ответил дядя Яша.
– Большая рыба, очень большая, – выдвигал предположения Мендель всякий раз, как слышал покрякивание Бережного и тихий шепот, чтобы он не молчал.
– Для очень большой рыбы нет в нашем Кальмиусе-батюшке нужного простора и большой кормовой базы.
– В итоге, что это, Яков Пименович? – не останавливался Мендель в своём стремлении выжать всё, что можно из стойкого старичка.
– Некая природная, – дядя Яша сделал вид, будто потерял нить повествования, он с удивлением обнаружил, с каким вниманием за ним следят горожане и ловят каждое его слово, – некая природная аномалия. Если совсем просто.
– Аномалия! – взорвалась криком толпа, – природная аномалия! Молодец, дядя Яша!
Никогда прежде, да и потом, дядя Яша не испытывал такого вот единения с народом, как в эту историческую минуту, когда ему казалось, что он и народ это оно целое.
– Цыц мне все! – дрогнувшим голосом проговорил он, – дальше слушайте. Считаю, нужно привлечь научное…
Пока дядя Яша углублялся в заросли своих мыслей, Мендель показал пальцами рога Бережному и добавил еле слышно, что пора бы уже брать быка за рога. Другими словами, перехватить инициативу, как бы чего незапланированного не вышло, но к их счастью дядя Яша справился с очередным трудным словесным оборотом, конструкция из предложений и деепричастных оборотов получилась на редкость диковинной и удобоваримой для обывателя любого уровня образованности.
– Вот и всё, дорогие товарищи! Добавить больше нечего!
Схватив микрофон энергично заговорил Мендель:
– Руководством города при поддержке силовых структур создан оперативный штаб…
– Когда сподобились? – весело поинтересовались из толпы, напряжение спало, неразделённая расслабленность и эйфория охватили стоящих перед горсоветом граждан.
Не обращая внимания на выкрики, Мендель продолжал:
– … для решения поставленной задачи и присвоили кодовое название для операции по высвобождению города от всякого ненужного хлама – операция «Аномалия»!
– Правильно! – львиным рыком прозвучал чей-то пропитый и прокуренный голос. – Долой аномалию!
Мендель поднял обе руки, расставив их в стороны.
– Тише, товарищи, тише! Нужно срочно…
– … пойти на мост и посмотреть оттуда, откуда всё видно, что же такого аномального находится в реке, – выступил ингибитором дядя Яша и толпа замолчала. – Строиться в колонну в четыре шеренги и без баловства прошествовать вперёд! – дядя Яша выкинул левую руку немного вверх и по направлению к реке. – Строго на северо-запад!
Человеческая масса, минуту назад бывшая неуправляемой толпой, организованно выстроилась в четыре шеренги и колонной вышла с площади. Не хватало для наглядности и демонстрации общего командования песни, которую мог бы затянуть ротный запевала. Ведь как известно: с песней весело шагать по просторам!..
Бережной указал головой на шагающего впереди колонны дядю Яшу:
– Вот кто настоящий лидер этих неугомонных масс, Иосиф Кириллович.
Мендель усмехнулся и почесал пятернёй нос:
– Это мы ещё посмотрим, Никита Савич.
На перекрёстке улиц Ленина и Горького к идущим шеренгам присоединились любопытствующие и страдающие хроническим бездельем. «Аномалия! – скандировали в шеренгах кто во что горазд, – аномалия!» Мальчишки, – куда без них, без них вода не освятится и свадьба выглядит поминками, – катили впереди на велосипедах и самокатах и радостно во все глотки вопили: «Аномалия! Аномалия!»
При пересечении улицы Кирова шеренги значительно удлинились. «Аномалия! – не успокаивались в колонне, – аномалия!».
Из расположенных близ дороги домов из раскрытых окон высовывались любители диванных споров, аналитики кресельных диспутов, знатоки ответов на любые провокационные вопросы обоего пола, махали пивными кружками, махровыми полотенцами и голосили, перекрикивая шум летящих высоко в небе пассажирских лайнеров: «Аномалия! Аномалия!»
Останавливались легковушки. Водители давили на клаксоны изо всех сил, выражая солидарность с идущими, говоря своими поступками, хоть мы и с не вами, но мы мысленно среди вас.
Возле перекрёстка с улицей Набережной ход колонны застопорился. Крики «Аномалия!» пошли на спад. Арьергард упёрся в милицейский кордон: два УАЗика перегородили дорогу и рядом блестел чёрным маслом восковой смазки автомобиль Менделя. Он, Бережной и дядя Яша стояли впереди кордона и ожидали, пока многоголосая толпа выговорится.
Из здания городского бассейна, места отдыха пловцов профессионалов и любителей подтянулись работники, осторожно сканируя сонными лицами, скрывая зевоту, обстановку. Рискуя при случае принять активное участие в массовом беспорядке.
– Товарищи! – усиленное громкоговорителем слово Менделя разлетелось над шеренгами замолкших в ожидании чуда граждан. – Товарищи, вы все в курсе аварийного состояния нашего моста через реку Кальмиус. При всём желании, его подточенные временем и отсутствием ежегодного ремонта конструкция и пролётные фермы не выдержат проектированной нагрузки. Если мы все вместе необдуманно соберёмся на мосту, он рухнет. Прямо в воду, в ил, грязь, к лягушкам и рыбам. Будут пострадавшие. Будут потерпевшие. Не обойдётся в таком случае без жертв. Безвозвратные потери в таком случае – явление привычное. Товарищи, кто не думает о собственной безопасности, кому наплевать на родных и близких, кто надеется, что в честь его глупости и бравады сложат песни и баллады, проще говоря: кому жизнь недорога – два шага вперёд!
Самоубийц и желающих сплясать танец со смертью не нашлось.
– Спасибо за благоразумие! Тяжёлую ношу восхождения на мост мы, ваш покорный слуга, городской голова Мендель, товарищ Бережной из органов и дядя Яша, выбранный вами делегат, берём на себя.
Дядя Яша хотел возмутиться, каким боком он будет присутствовать на мосту, но шальная подлая мыслишка, что, мол, ты можешь войти в историю города придала ему мужества.
Одобрительный шум после слов городского головы прошелестел над толпой и утих.
– Мы зайдём на мост, – Мендель был некстати крайне убедителен, как в пору молодости, когда совращал на пару с Бережных приезжих девок на городской ярмарке и убеждённость его передалась горожанам, – осмотримся. Сделаем выводы. При помощи средств визуализации рассмотрим самые мельчайшие, скрытые от обычного взгляда предметы и вещи. Желающие могут стоять возле турникета и рассказывать своим соседям о происходящем на мосту, не пересекая обусловленную линию безопасности. – Затем Мендель посмотрел на дядю Яшу и Бережного и уже тише добавил: – Пойдёмте! Вперёд! Раз уж сказали «а», то следом говорим и «б».
[justify] В сопровождении наряда милиции дядя Яша, Мендель и Бережной, ощущая в ногах неприятный тремор, хорошо, его скрывают просторные брюки, зашли на середину моста и остановились. Испещрённый рунами трещин асфальт покрытия, щели в конструкции, через которые видны грязно-зелёные воды реки, их Кальмиус несёт сейчас, и будет нести дальше, как делал это сто и двести, и много лет тому назад, не обращая внимания на людские страхи и радости. По поверхности струи течений несли на своих плечах мелкий мусор, обломившиеся веточки, травинки, камыш и листья лилий, пластиковые бутылки, консервные банки. Стоят на одном месте, Мендель вынул платок и промокнул вспотевший
