На старика накатила грусть после того, как он выпроводил Елфимова домой. Не та грусть лёгкая и светлая, как новогодний снег, а неприятная. Если бы пришли воспоминания о первой любви, или мысли о друзьях-товарищах, большинства которых уже и на земле нет, то такие воспоминания приятны, хоть и теребят душу.
- Эх, Елфимов, Елфимов! – тихо пробурчал старик. – Что же ты негодяй наделал!? Не жилось тебе тихо и мирно. Придётся вызывать «Квартет». Хороший ты Нестор служака, но зря ты влез в это дело.
Бурча под нос слова, посвящённые Елфимову, генерал достал из сейфа ещё один свой смартфон, по которому общался с другими абонентами очень редко. С помощью смартфона полетело шифрованное сообщение абоненту «Квартет», означавшее незамедлительную встречу на конспиративной квартире.
На конспиративной квартире, находящейся на приличном расстоянии от особняка Артоболевского, генерала уже ждал руководитель «Квартета» - высокий, худощавый субъект с бледной кожей лица и с водянистыми глазами, капитально портящими впечатление от вида этого человека. Люди, кто заглядывал в глаза этому человеку, старались отвести свой взор и отодвинуться от собеседника, или вообще от него уйти подальше: такое сильное воздействие на психику оказывали глаза субъекта. Сколько субъекту лет сказать трудно – какой-то он весь серый, незаметный, усреднённый. Мало кто знал, что данный человек великолепный специалист в своей области. А вот чем он занимается – то лучше никому не знать. Артоболевский сам создал группу, названную им «Квартет» по числу работников, входящих в эту группу, и эта группа подчинялась ему лично. Если говорить о деятельности этой группы, то она занималась «чисткой». Вполне эффективно работала, но для хозяина холдинга стало бы большим откровением, узнай он, что в его холдинге есть группа «чистильщиков», то есть профессиональных убийц. Узнай Морозов, что в его холдинге окапались душегубы, он бы возмутился и выгнал Артоболевского с треском вместе с его душегубами. Но, кто же недалёкому главе расскажет о «Квартете»? Меньше знаешь – крепче спишь. Этот Морозов специалист в «коммерческих схемах» - он думает, что с конкурентами можно разобраться с помощью орды адвокатов-мозгоклюев, ну, ещё обыкновенных охранников подключает, когда становится жарко. Глупец. В реальности всё гораздо запутанней и жёстче. У реальности очень скверное чувство юмора, но Морозову с его калькулятором, вместо мозгов, это не понять.
Руководитель «Квартета» на встрече с шефом выглядел собранным и аккуратным, как дрессированная собака с котлетой на носу. Шеф, стараясь не глядеть в лицо собеседника, по цвету напоминавшее рыбье брюхо, кратко посвятил того в возникшую проблему, и передал пакет с документацией. Шеф разрешил «Квартету» действовать максимально жёстко. Посчитав тему совещания исчерпанной, он удалился, оставив душегуба изучать документы.
Руководитель «Квартета» всегда стремился к незаметности, к тени, к мутной водичке. Так многим легче обделывать свои дела. Он даже позывные для своей команды придумал очень простые: Кот, Шут, Шмель и Кляп. Сам он ходил Кляпом. Это молодые и горячие хлопцы норовят себе взять громкие позывные, типа всяких Тигров, Джокеров, Орлов, Вампиров и Князей. Надо жить проще, как, например, его один знакомый с позывным Пиявка. Тигры и всякие Орлы быстро дохнут, а вот если за дело брался Пиявка, то умирали объекты его интереса. Хорошо бы Пиявка смотрелся в их Квартете, но, увы, Пиявка – это элита мира душегубов.
В какой блудняк нас сегодня сосватал Хозяин? Кляп вскрыл пакет и внимательно изучил документы, состоящие из фото и справок на «клиентов», с которыми надо работать. С фотокарточек на Кляпа смотрели Нестор Елфимов, Корней Верещагин и Добрыня Юзовский. Все эти господа работники холдинга Морозовых, но трудятся на третьестепенном направлении, то есть, мелкие сошки. Судя по справкам на них, «клиенты» особой опасности не представляют, даже Нестор Елфимов, хоть он и бывший штабс-ротмистр Корпуса жандармов. Почему же к ним такой интерес? Просто ребятки влезли туда, куда лезть не надо. Перед Кляпом стоит простая задача отловить этих излишне суетливых господ и жёстко их допросить на предмет того, каким образом к ним попали документы, компрометирующие холдинг Гальего. Заказчик требовал подробностей. Генерала не устраивало объяснение в виде «поскользнулся, упал, потерял сознание, очнулся гипс».
После допроса излишне любопытных господ следовало утилизировать. Работа простая, как коровье мычание. Моя бабушка Тоня с её грыжей и плоскостопием с такой работой играючи справилась бы за пару суток. А нехрен некоторым господам искушаться на добывание компромата на холдинг Гальего. Они искусились? Искусились! Ну, вот, теперь не обессудьте, а гордитесь тем, что ваши останки утилизирует «Квартет», а не какие-нибудь бандиты.
Настроение побитого Жорика Мочалкина играло похоронный марш в исполнении большого симфонического оркестра. Грустненькая какая-то получилась их вылазка в соседний район. Здесь их тоже побили. А кто виноват? Понятно кто. Не Жорик, а Ефимка – вот кто гондурасец в натуре. Жорик – титан мысли, генератор идей, а гадский Макаревич всё испортил: не мог девке рот зажать, чтобы она не верещала. Из-за Ефима все неприятности.
Вот он, зараза недобитая – валяется в зловонной грязи и стонет. Пригрязднился, сука, удачно. А поднимать этого грязнулю предстоит Жорику. Сам сволочь встанет. Или пинков ему отвешу. Ещё и хнычет, как шлюха в церкви.
- Вставай и иди, – словами сына божьего, стал понукать коллегу Жорик. Получилось, к слову, ничуть не хуже, чем у самого Христа. Макаревич, хоть и стонал жалобно, но поднялся с земли, замотивированный тычками Жорика.
Поддерживая друг друга, неудачливые гопники стали выбираться из лабиринта, составленного из кучек строительного и бытового мусора. Да ещё траншей понарыли горе-строители. Вкупе с кустарником со шныряющими в них кошками – здесь ещё та пересечённая местность. Только спецназ здесь тренировать или бюджетный фильм ужасов снимать.
Из ямы, слегка замаскированной кустами, показалась голова местного бомжа, одетого в вонючую рванину. Жорик, заметив голову бомжары, привлечённого шумом, почувствовал его запах и сначала испугался. Но, разглядев измождённый вид представителя вершины эволюции, смело обложил того высокохудожественным матом. Бомжик, огребя целое лукошко отборного мата, быстро скрылся из вида, что несколько повысило самооценку Жорика. Боится – значит уважает. Сиди там в своей яме и не чирикай! Ага, в гневе я страшён. Так-то вывести меня из себя крайне сложно, я индивидуум как есть стрессоустойчивый, но если меня раздраконить, то мая планка падает. Тогда держите меня семеро, мне от себя самому страшно. Это у меня с детства. Я вам кто – крутой пацан или в углу насрано?
Ещё надо Ефимку, эту жертву пьяной акушерки, вдумчиво повоспитывать, чем Жорик и занялся, как только сладкая парочка выбралась на цивилизованную улицу.
- Я вам скажу уважаемый Ефим Яковлевич откровенно, - начал воспитательную речь Жорик, шагая по освещённой улице. – Ваша репутация в моих глазах, и без того подмоченная, сегодня пробила дно, её теперь сушить и сушить. Я же вам перед нашим походом всё по полочкам разжевал. Думал, новая жизнь у нас начнётся с сегодняшнего предприятия. Но тут, на тебе по голове - концепция изменилась – мы опять обосрались. Впереди уже маячило шампанское с фисташками, плюс девок сисястых сколько хочешь. Хотел с новых доходов тебя лишенца приодеть в стиле «шик-модерн», да девку тебе найти с тремя сиськами. Ещё хотел тебе новые ботинки прикупить, чтобы ты слился с ними в экстазе комфортности. А ты что натворил бестолочь? Что опять отчебучил? Так и сяк тебя бы об косяк, да за ноги об пол. Не понос, так золотуха. Не похож ты на индивида, имеющего продуманную жизненную стратегию. Короче, с тобой всё непросто.
- Ну, а я чё, я не чё! Это всё она, а я не чё! Дык, оно вон чё, - от слов товарища Ефим распереживался и понёс околесицу, так как мозг Ефима понятные логические построения в принципе не генерировал.
- И зачем я с тобой таким красавчиком чикаюсь, такое счастье мне в пупок не упёрлось, - продолжал нагнетать Жорик, отчего Ефимка перепугался. А ну как Жорик обидится и бросит Ефимку одного посреди этого злого города.
- У, зараза! – продолжал бурчать Жорик. – Совести у тебя нет. Твой девиз: «Где я — там проблемы ближнему». Ты не Макаревич, ты гораздо хуже. Ты ни то, ни сё, ни в городе Богдан, ни в селе Селифан. Я понял – ты незаконнорожденный сын Мойши Паниковского. Я с тебя тащусь, как крокодил по стекловате.
- Моего папку Яшей звали, - вспомнил Ефим. Сыном какого-то Мойши Паниковского ему жить не хотелось.
- Ты позор своего папы Яши, его роковая ошибка, - продолжал обличать товарища Жорик. – Через тебя я познал свою полную капитуляцию перед жизненными невзгодами. Кстати, кто твой папа Яша?
- Козёл!
- Вот как? Весьма. Даже не хочу выяснять подробности твоего зачатия. Но, что выросло, то выросло. Вот что получилось, когда папа Яша сэкономил на гандонах.
Как точно знал Жорик – его друг Макаревич школу не посещал и рос, как лопух в овраге, сам по себе. Самому Мочалкину пришлось-таки учиться до седьмого класса. Ему это мероприятие не сильно пригодилось в жизни, но совсем даром время учёбы не прошло: Жорик научился материться, курить, пить, играть в карты и воровать всё, что плохо прикручено. Другие знания, полученные в школе, были надёжно похоронены под завалами жизненных обстоятельств.
[justify] Дорога домой плавно ложилась под подошву Жориковых штиблет. Навалилась усталость. Даже друга Макаревича надоело чморить. Приду домой и завалюсь спать – мечтательно думал Мочалкин – только сначала надо отвести этого придурка в его нору, а то
