Глава десятая. «I» - «Десятиричная Ижен».
Корней Верещагин, получив от штабс-капитана Елфимова суровую выволочку, решил впредь вести себя умнее и не повторять свои трагические ошибки. Здорово Елифмов натыкал их с Добрыней в дерьмо, как кошаков несмышлёных. Теперь надо шефу показать, что и они чего-то стоят. Поэтому, получив от шефа вводную на поиск двух хануриков, зачем-то потребовавшихся шефу, Корней подошёл к делу изобретательно и с задором. Надо показать шефу, что и они с Добрыней на многое годны, а не только водку пьянствовать. Про водку Елфимов так и сказал: «Я гляжу, если так и дальше пойдет, то вы, голуби сизокрылые, быстро сопьётесь».
Корней ночью вызвонил Добрыню, оторвав того от Вероники: дело есть дело, а бабы подождут. Сначала поиски двух хануриков проходили ровно, петля поисков к утру сузилась до размера кандейки в сарайчике, где обитали два объекта поиска. Потом всё пошло не так, а наперекосяк. Ворвавшись в сарайчик, Корней и Добрыня чуть не заколдобили от вони, стоявшей в нём. Пахло как в стервятнике, но бравые агенты Морозовского холдинга вытерпели злющую вонь, и умело скрутили руки объектам ночных поисков. Мля, что б другое так стояло, как стоят носки этих мужиков. Они хоть моются, или гигиенические процедуры противоречат их религиозным принципам? Что ж у них за религия такая, что запрещает им мыться?
Скорее всего, это сооружение, где спят два тела, сделали не только из палок. Вот здорово: в этой кандейке сверху мухи, внизу - мыши, посередине лежат два живых человеческих организма. Вонь в кандейке, по сравнению с иными эпизодами бытия – это ерунда. Не ерунда началась потом, как только агенты зафиксировали объектов поиска. Осталось только погрузить мужиков в машину и отвезти на допрос, но не срослось: с Корнеем и Добрыней случилась нехорошая метаморфоза. То они профессионально фиксировали двух мужиков, то вдруг на агентов напали сзади какие-то нехорошие люди, коварно поразив агентов разрядами шокеров. В природе такое случается: на любую зубастую рыбку всегда найдётся рыбка крупнее и злее.
Очнулся Корней уже внутри движущейся машины, в которой он опознал фургон для перевозки заключённых. Теперь, несмотря на головную боль, надо думать, как отсюда выбираться. Собрать свои мозги в кучку и думать именно Корнею, ибо Добрыня на роль думальщика не очень-то и тянет. Необходим выход за пределы шаблонных ситуаций, так как не видны причины произошедшего. Некоторые события не объяснить обычным плоскостным мышлением - нужно более объёмное мышление, чтобы просчитать последствия. Судя по тому, что едем куда-то слишком долго, то ничего хорошего нас не ждёт. Ещё настораживают наручники на руках. Это не те наручники, которые можно долго держать на руках – эти сильно передавливают руки. Полицейские редко пользуются такими кандалами. Следовательно, те люди, кто нас похитил, не собираются с нами обходиться по-человечески. Кроме того они в одной машине везут нас с мужиками, на которых мы охотились. Зачем нашим похитителям эти два грязных чёрта? Видно же, что социальная ответственность мужиков, которых мы ловили, имеет критически низкий уровень. Грубо говоря, они никто и звать их никак.
Корней пристально посмотрел на мужиков: странно, что верёвки с них не сняли – так и едут с путами на руках. Один мелкий и вертлявый, со вздорными глазами; выглядит как облезлый кот, обитающий на помойке. Пырится на меня взглядом выздоравливающего тифозного. Он точно в этой гопкомпании заводила. Про таких людей говорят «с шилом в непотребном месте». Этого условно назовём Шилом. Скорее всего, вот это Шило и измазало мою одежду в грязюку, пока я тут валялся в отключке. Ага, сволочь, отводит свои глазки, как понял, что я понял, что это он меня буцкал и пачкал, пока я валялся. Что, зараза, прочитал в моих глазах коричневые мысли? Ага, страхом его окутало, как водой в баньке. Надо ему пару-тройку горячих лещей выписать при случае. Понравится утырку, обещаю. Не редька с солью, но тоже полезно для прочистки мозгов.
Второй лишенец телосложением напоминает мультяшного Шрека на минималках, но он не такой накаченный, как Добрыня. Этот теперь будет у нас значиться Шреком. Лицо Шрека отличалось отсутствием признаков интеллекта. То, что Шило и Шрека потрепала жизнь, это очевидно.
Наконец, машина с четырьмя заключёнными куда-то приехала. Вот только куда? Понять невозможно, потому что тюремщики, когда выгружали задержанных, напялили на головы жертвам матерчатые мешки: ничего не видно, почти ничего не слышно, даже сориентироваться по запаху не получается, так как мешок пахнет чем угодно, кроме окружающей среды. Поодиночке, каждого человека тюремщики довели до помещения, где им предстояло куковать до тех пор, пока похитители не решат, как дальше поступать с похищенными. Похитители совершенно не церемонились с похищенными подданными его Императорского величества: вели их, стимулируя болезненными пинками, а наручники и верёвки с рук не убрали. Разговоры пресекали ударами дубинок по спине и плечам. Сурово у них тут всё. Хорошо хоть мешки с головы сняли.
Когда Корнея нехорошие люди освободили от мешка, то он понял, что дела их не просто плохи, а совсем плохи: здесь их ничем кормить не станут, даже баснями.
В небольшом помещении, куда их на пинках загнали, окон не имелось. Типичное подвальное помещение, наспех переоборудованное под временное содержание похищенных злодеями людей. Кирпичные стены, выложенные из красного кирпича, бетонный пол, стальная входная дверь. Из удобств только верхнее освещение и три стальные кровати армейского образца, на которых валялись старые матрацы. Даже параши не наблюдалось: если приспичит, куда освобождаться от излишних мыслей? Зато на одной из кроватей валялся избитый штабс-ротмистр Елфимов. Попытки растормошить шефа не увенчались успехом. Он под химией – понял Корней. Судя по побоям – шефу досталось капитально.
Заключённые расположились на кроватях: Корней с Добрыней на одной, Шило и Шрек (две ягодицы одной задницы) на другой, ну, и тело штабс-ротмистра на третьей. Наступила тишина, только взглядами заключённые обменивались друг с другом, да и то не все: Шило исподлобья глядел на агентов, Шрек, словно медитирующая черепаха, смотрел непонятно куда; Добрыня не сводил глаз с шефа, не собирающегося приходить в себя. Вид шефа почему-то принёс Добрыне успокоение. Типа, раз шеф рядом, то он что-нибудь придумает и всё встанет на свои места.
Корней лихорадочно думал, как спасаться, ведь, судя по многим признакам, ситуация критическая. Казалось, сами стены камеры мерзко хихикают над Корнеем: ещё один мотылёк попался в расставленную паутину. Их поймали никакие не полицейские: с каких это пор полицейские дерзают нападать на жандармов, хоть и бывших. Следовательно, в сложившейся ситуации для собственного спасения не надо брезговать никакими средствами. Всё это подсказывал Корнею опыт и здоровый инстинкт выживания. Осталось дождаться удобного момента, чтобы начать действовать. Не бывает так, чтоб выхода не нашлось: если есть вход, то есть и выход.
Удобный момент что-то не подворачивался: казалось, бросив четырёх человек в камеру, тюремщики о них забыли. Это та ситуация, когда даже богатого лексикона из глубин русского языка не хватает чтобы правильно выразить свои чувства, соответствующие реальности.
Руководитель «Квартета» господин Кляп равнодушно смотрел на экран монитора, находясь в своём рабочем кабинете загородного объекта, выделенного «Квартету» некими спонсорами. Картинка на экране практически не менялась. Пять человек, пойманных Кляпом и его людьми, спокойненько сидели в подвале и не рыпались. Как задумал Кляп мероприятие, так оно и осуществилось. Ничего интересного – сплошная обыденность. Даже в душе ничего не ёкает от удовольствия от хорошо выполненной работы. Вот, что значит, специальная подготовка: нечета подготовке жандармов или всяких там бывших пограничников, типа вон тех бугаёв Юзовского и Верещагина. Сидят бугаи на коечке и не чирикают. Жандарм валяется на другой койке, а ещё два индивида угнездились на третьей кровати. Интересно, зачем Морозовские бугаи ловили этих двух засранцев? Ну, ничего, скоро они всё нам расскажут: и про документы и про засранцев. Сначала, пару часиков, пусть они посидят в подвале. Пусть помаринуются, накрутят себя по полной программе. Тогда с ними легче проводить допрос. А мы пока приготовимся к работе. Буду пока изучать их поведение, составлять психологический портрет, а потом по одному в пыточную комнату позову. Всё расскажут. У меня все и всегда всё рассказывали. Но, надо и людей своих обучать особенностям проведения допросов. Господин Шут хоть и молодой, но перспективный: умеет работать с пассатижами во время допроса. Тянется человек к знаниям. Такому любознательному молодцу приятно показать с десяток приёмчиков, как ловчее развязывать клиенту язык. Пассатижи, конечно, дело хорошее, но есть ещё много всяких разных приспособлений. Например, рашпиль для зубов, или пилочки для ногтей. Да и старый добрый паяльник не надо забывать. Обучать подчинённых – это долг руководителя. Это дело по-учёному называется педагогика. По системе Павлова натаскиваю своих людей.
[justify] Чем там сейчас занят Шут? Кляп переключил монитор на другой видеорегистратор. Ага, Шут и Кот наводят порядок в пыточной. Хотя, что там наводить. В пыточной у нас, стерильная чистота, как в операционной. Белые кафельные стены блестят, как у кота глаза, на полу ни пылинки, светильники отрегулированы, стол для клиента чистой клеёнкой застелен, инструменты блестят, которые должны блестеть. Но Шут и Кот находят себе работу. Наводят, так сказать, последние штрихи: инструмент раскладывают красиво, ёмкости для биоотходов выравнивают по ранжиру, спецодежду в шкафу развешивают ровнёхонько. Молодцы господа – проявляют рвение в работе. Поощрю я их сегодня тем, что доверю им начать допрос. Ага, пусть сами начинают, а я через некоторое время подойду и продемонстрирую мастер-класс. Так, а где у нас господин Шмель? Там, где он и должен находиться по расписанию – дежурит Шмель во дворе в сторожке, надзирает, чтобы никто не припёрся незаметно на наш
