равнодушия.
— Перед тем как пропасть, Илья расспрашивал меня про бомбоубежище. Оно как раз в этом доме. Я говорил об этом следователю и к оперу ходил не раз, но они проверили и не нашли никаких следов. Потом я дожал молодого оперативника, и он рассказал, что дверь была закрыта на замок, полицейский прошелся немного вниз и вернулся. Они решили, что если бы ребята ушли туда, то дверь была бы открыта, замок не сломан, следов взлома нет. Но Илья мастер по взлому замков, мы его в шутку называли медвежатником. У него было такое хобби, страсть к замкам. Он покупал новые, разбирал, изучал, делал специнструмент или отмычки, не знаю, как правильно. Он открывал любые замки незаметно, ключ оставил бы больше царапин. Полиция не хочет дальше копать, считает, что это тупиковая версия, что из бомбоубежища никуда не выберешься, и там кроме мусора ничего нет, они проверяли. Но они даже собаку туда не пускали, а Илья ушел с Арнольдом, следы точно должны были остаться. Я хотел сам, но я ничего не могу, даже этого не могу. Простите, что говорю все это, но больше некому.
— Сергей, ты уже много сделал, но я тебя прошу проверить. Ничего не найдешь, и хорошо, страшно, если найдешь, очень страшно. Прости, но мне больше некого просить.
— Где вход? — Сергей побледнел.
— Здесь, в этом доме в угловом подъезде.
— Господи, — Мэй закрыла лицо руками.
— Ты что-то вспомнила? — осторожно спросил Сергей.
— Да, как я могла это забыть! — гневаясь на себя, воскликнула Мэй. — Альфира слышала что-то из венткамеры бомбоубежища, как раз во дворе, прямо здесь, под нами! А еще помнишь, я рассказывала про взрыв на перекрестке, как что-то вырвалось оттуда? Максим тоже это видел, и Альфира. Нет, я же рассказывала, я же все рассказывала следователю. Нет-нет, я не могла об этом забыть, не могла, не могла!
— Я вспомнил, Максим что-то вскользь говорил об этом, — Сергей встал и налил ей чай, ощутимо сжав плечо. — Все хорошо, просто никто из нас не придавал этому значения.
— Да, мы мало придаем значения тому, что говорят наши родные и друзья, особенно дети. Вот вы сказали, и я вспомнил, что Илья за несколько недель или дней, я уже не могу точно сказать, искал информацию о всякой чертовщине. Я тогда подумал, что он увлекся древними мифами и культами, обещал встречу с одним профессором, как раз специалистом по восточноазиатским мифам. Помню, как Илья загорелся. Они успели с профессором начать переписку, мы нашли это в почте Ильи. Никогда не думал, что мой сын, материалист до костного мозга, и заинтересуется мифами. Особенно его интересовала азиатская культура, духи и прочее, я плохо в этом разбираюсь.
— Я проверю, Александр. Я обещаю и сделаю это, мне надо подготовиться, — сказал Сергей.
— Спасибо, Сергей. Ты недавно познакомился с Ильей, но я рад, что у него появился настоящий друг, — Александр встал и пожал ему руку. — Простите меня, Мэй, Илья очень хорошо о вас отзывался. Он всегда был честным и добрым. Я уже говорю о нем в прошлом, и не могу себе этого простить, но у меня больше нет веры, что он жив. Даст бог, девочки найдутся. Простите, я слишком много знаю о таких делах, мы готовили отчет для органов, неважно! Я хочу похоронить своего сына, и чтобы девочки нашлись, у них больше шансов, простите мне мой цинизм, но во мне все сгорело. Простите.
Он поспешно пошел к двери и пытался вытащить зонт, зацепившийся спицами за другие. Мэй подошла к нему и обняла, крепко, чувствуя, как вот-вот заплачет, как разрывается сердце, переборовшее действие препарата. Она чувствовала, как пусто внутри него, как он опустошен, выпотрошен горем — одна живая оболочка от человека, способная ходить, говорить, способная и дальше жить по инерции, но человек внутри уже умер.
Уже поздно. Мэй сидит в кабинете, обхватив колени руками. Сколько она так сидит? Камиль закрывает ресторан, остались два-три гостя, может больше, она плохо слышит, плохо видит, ей плохо, но ступора нет, она может двигаться, может даже что-то делать, и она делала, согласовывая что-то с бухгалтером. Интересно, не напортачила ли она? Мысль недолго держится в голове, и ей становится на все плевать, не хочется ничего, даже дышать приходится себя заставлять.
В кабинет постучали. Потом еще раз, настойчивее.
— Открыто, — хрипло проговорила Мэй.
Вошел Сергей с рюкзаком. Он переоделся в камуфляж, стал похож на рыбака-любителя. Он неодобрительно посмотрел на Мэй, сидевшую на стуле неподвижно, потом подошел и разжал ее пальцы, выпуская затекшие ноги на свободу. Она повиновалась, безропотно смотря на него. Если бы он ее отругал, она бы не обиделась.
— Я принес тебе картотеку гостей за прошлые два месяца. Посмотришь завтра, хорошо? — он положил на стол флешку.
— Нет, сейчас, — Мэй встала и покачнулась, затекшие ноги отозвались болью, она оперлась на него и смущенно улыбнулась. — Подожди, я сейчас посмотрю. А куда ты собрался?
— В бомбоубежище. Нечего время тянуть, — раздраженно ответил он, поймав ее взгляд, — даже не думай.
— Это ты даже не думай идти без меня, — Мэй сверкнула глазами. — Садись и жди. Сядь, я сказала.
Сергей удивился, но спорить не стал и сел. Мэй открыла файл, перед ней появилась база с фотографиями и найденными данными из соцсетей. Почти у всех робот определил имена и адрес проживания. Она быстро листала, выбрав сразу все разделы, не деля на пол и возраст. Почему-то ей казалось, что она сразу узнает.
— Вот он! Это точно он! Как же я могла его забыть! — закричала Мэй и со злостью стукнула по столу. — Черт, какая же я дура!
— Ты уверена? — Сергей смотрел на красивого юношу со слегка вьющимися каштановыми волосами, синие глаза выделялись слишком ярко, больше походило на цветные линзы. Идеальная улыбка, прическа, нос, лицо, Сергей хоть и считался красавчиком среди друзей, вряд ли мог конкурировать с этим Аполлоном. Но главным было выражение лица, в котором соединялись чувственность, интерес, властность, порочность и ненависть. Сергей точно разглядел пульсирующую, скрытую под маской красавца ненависть — это было видно на каждой фотографии, которую выделил робот. И никаких данных в интернете — ничего, полный ноль. Уже поэтому можно было всерьез заняться этим субъектом. — Это зло.
— Ты тоже это видишь? Я вспомнила его. Он приходил всегда, когда работали Алиса и Сабина. Они даже с ним садились за стол, хотя я этого и не разрешаю. Господи, как же я могла забыть! Надо отправить, надо срочно это отправить следователю и оперу.
Она скопировала фотографии и отправила сообщения по ватсап. Тут же отозвался опер, будто бы он никогда не отдыхал. — Я хочу знать, почему они не проверили бомбоубежище нормально.
— Подожди! — только и успел сказать Сергей, но Мэй уже отправила сообщение.
Зазвонил телефон, Мэй ответила. Сергей сразу узнал голос опера, низкий и громкий, очень подходящий к его внешности амбала.
— Тогда мы сами проверим! — в сердцах воскликнула Мэй. — Да прямо сейчас!
Сергей схватился за голову. «Женщины! Когда же они научатся молчать!» — вертелось в его голове, но он стискивал зубы, не желая обидеть Мэй. В чем-то она была права, уж точно права в своем беспокойстве и злости на бездействие полиции.
— Так, он сейчас приедет, и мы все вместе пойдем, — тоном, не терпящим возражений, сказала Мэй.
— Ты не пойдешь.
— Я пойду, — Мэй так посмотрела на него, что он лишь развел руками. — Спасибо.
Она взяла его лицо в руки и поцеловала в губы. Сергей слегка побледнел. Достав из укромного угла шкафа спецовку и рабочие ботинки, она без стеснения переоделась. Он уже все видел, да и не тот уже возраст, чтобы играть в смущение. Порывшись на полках, она нашла неиспользованную пачку с клапанными респираторами.
— Осталось после ремонта, я же сама стены красила. Люблю красить стены, — она улыбнулась, — еще, когда была маленькая, всегда просилась помочь. Отец для меня даже ручку переделал, чтобы мне удобнее было, а то руки сильно уставали. Он ее изогнул, и я могла двумя руками, как велосипедный руль. Я тогда совсем мелкая была.
— Терпеть не могу красить, а особенно обои клеить.
— Обои я тоже не люблю, ты же не видел у меня обоев? Ребята стены выровняли, наклеили толстые под подкраску, а дальше я сама, им не позволяла, — рассмеялась Мэй. — Я готова, сейчас Егор приедет, он живет где-то рядом.
— И все мы поедем в обезьянник, — грустно заметил Сергей.
32. Назад!
— Что, не ту связку взял? — опер с сомнением посмотрел на дворника, тщетно подбиравшего ключ к навесному замку.
— Нет, связка верная. Видишь, все ключи подписаны, — дворник продемонстрировал бирки, где ровным почерком был написан номер дома, подъезд и назначение помещения. — Замок новый, не наш. Нам такие не покупали.
— Сам, вижу, что новый, — опер почесал большую голову толстыми пальцами, если с него снять форму и одеть в черный костюм, то получился бы типичный вышибала, образ портил интеллект во взгляде. — Ладно, будем вскрывать. Позови товарища, будете понятыми.
— Хорошо, — дворник косо посмотрел на Мэй и Сергея, но спорить не стал.
— Не нравится мне ваша затея, — в сотый раз повторил опер. Как и обещал, он приехал в ресторан очень быстро и долго отговаривал Мэй от гражданского обыска, предлагая утром выехать вместе с группой, но через два дня, раньше документы не пройдут положенный путь от младшего звена к старшему и обратно с резолюцией.
— Надо ломать, — уверенно сказала Мэй, надевая респиратор.
— Ну что, Карим, возьмешь ее к себе в бригаду? — опер с улыбкой посмотрел на воинственную Мэй, хмурившуюся и злившуюся, что они медлят.
— Нет, не возьму, — дворник улыбнулся Мэй, смотря на нее, как на младшую сестру. На вид ему было под пятьдесят, но на самом деле гораздо больше. — Она как моя Джейдар, не создана для тяжелой работы. Такие женщины рождаются для любви.
— Впервые слышу, чтобы кто-то так обо мне думал, — удивилась Мэй. — Спасибо, но в жизни все не так.
Сергей снял рюкзак и достал небольшую циркулярную пилу на аккумуляторах. Надев перчатки и защитные очки, он жестом приказал всем отойти.
[font=Arial,
