- Сколько там, еще, Борис?
Я вздрогнула.
Но это был другой Борис.
Правда, былого первого красавца Захолустья, передового бригадира прииска «Маловский», чьи фотки крали с Доски почета провинциальные дурочки, в заторканном мужичке в драной фуфайке признать можно было с трудом. И все-таки, когда грузчик разогнулся и смахнул прядь с потного лба, я узнала (или догадалась) чеканный голливудский профиль золотоискателя Маккены. Но... будто усохшего. Идеальный пробор разрушителя сердец зарос лохмами. Виски тронула седина. Лоб прорезали морщины, в них блестел, скапливаясь, пот. Не Давыдов, а Давыдов-два. Пьет он, что ли?
- Хозяйка, грамульку, а? – отвечая на мой вопрос, просипела блеклая тень Давыдова.– Полконтейнера перетаскал! Ажна пот шибает…
- Ща, погодь, девушку вот обслужу, не помрешь. Вам чего, грите?.. Для мущины? Имеются ходовые размеры.
Маслова всучила мужские панталоны.
- Хозяйка… обещала же…- завел старую песню грузчик.
- Во, пристал, как банный лист! На, не подавись от щастья!..
Хозяйка торговой точки извлекла откуда-то из-под широкой, как у семейской тетки, юбки чекушку водки. В ее пухлой руке с пальцами-сосисками бутылочка казалась игрушечной, ненастоящей и вполне могла, думаю, таиться в складках ее ляжек. Впрочем, бывшая директриса райторга чуток похудела в новых реалиях, что ей шло, чего не скажешь о подневольном работнике.
Она бросила мне шерстяные кальсоны.
- Незаменимая вещь, щетаю, – цокнула языком, – для мужского хозяйства, щетаю! Ракомендую, девушка. Беречь его надоть, самый корень!.. Штоб стояло - не падало, так, не, Борюсик?
Хозяйка хихикнула и подмигнула крашеным заплывшим глазком. Работник смущенно покашлял. Взаимоотношения начальницы и подчиненного явно выходили за трудовые рамки - после рабочего дня мужичок опять пахал, не разгибаясь.
Пользуясь переменой в настроении шефини, Давыдов-два магическим жестом извлек прямо из впалой груди граненый стопарик и нетерпеливо сорвал пробку чекушки зубами.
Пока я щупала подштанники и носки, Маслова глядела на меня в упор. Я поежилась.
- Слышь, девушка, а ты часом не с наших краев будешь?
Помедлив, я кивнула.
- То-то я гляжу, гляжу…
Давыдов-два, втянув было воздух, чтобы опрокинуть чарку, вдруг устыдился моего присутствия, отошел вглубь закутка и там отвернулся с чекушкой в руке. Раздалось бульканье.
- Раз землячка - носки за счет заведения! – объявила Маслова. – Это чья ж ты дочка будешь, уж не Арпиульевых?
Я торопливо поблагодарила и ретировалась с товаром.
Уже на выходе из рядов меня нагнал Давыдов-два. Выпалил, обдав застарелым сивушным запахом:
- Погоди-ка, землячка, я тебя вспомнил… Вот чего. Ты не видела тут, в городе, Машу… Ну, училку вашу, Марию вроде Григорьевну?
Я не сразу сообразил, что речь идет о любимой учительнице.
- Рубиновую Розу?
- Какую Розу?.. А-а, ну да, такую…
Он взмахнул рукой, изобразил нечто витиеватое.
Первый красавец Захолустья и его окрестностей блеснул глазами, порозовел скулами, поправил челку, и стал прежним, неотразимым…
«Челнока» окликнули хозяйским тоном.
В проеме рядов возник квадратный силуэт. Расставив ноги, Маслова уперла руки в мощные бока.
- Куды сбежал, пьянь? А работать кто будет? Дядя Ваня? А за прилавком стоять? Три Сестры!
Чехов перевернулся в гробу!
- Иду! – крикнул Давыдов. И придержал меня за рукав:
- Ты вот чего… ты не думай. Трое детей у нас, четвертого токо от соски отняли… А Валентина, она помогает, связи у нее, еще с торговли… Вот, в Маньчжурию мотаюсь, челночю, устаю… А у Масловой все схвачено. Ты не думай.
- А я и не думаю.
- Ага, - уже торопливо досказывал, оглядываясь на грозный силуэт хозяйки. – А Машу я искал. Везде… Слыхал, уехала она. Далеко… Красавица, англичаночка… Чо ей здесь? И я рад за Машу…
- Да что-то не очень и рад… - усмехнулась я. – Все еще любишь? Ее.
Давыдов замычал, дернулся. И поплелся навстречу Валентине Масловой, королеве дефицита.
- Ну? Чо, алкаш, на молоденьких потянуло?! – услышала трубный рев разъяренной слонихи. - А дура твоя где? Это чо же, мне за прилавком стоять прикажешь?! А-а! Явилась, не запылилась! Дармоеды! На моей шее! Ну, семейка!..
Мимо меня, чуть не сбив плечом, пронеслась женщина – я увидела лишь сутулую спину женщину в платке и болоневой курточке.
- Ой, ой, простите, Валентина Михална, я пока детей распихала… - лепетала на ходу жена Давыдова.
Мда, любовный треугольник. Ну и семейка.
Хотя говорят, треугольник – самая устойчивая фигура. Особенно в рыночных реалиях.
Пленка 11d. Бассаров. Искусство попадания в десятку
В старших классах я без труда выбивал «десятку» из пневматического ружья. Мог бы из карабина, что впоследствии подтвердил в армии. Хотя результатом районных соревнований трудно удивить в Захолустье, в охотничьем краю. Но я показывал стабильность и, бывало, вгонял в заветный кружок одну пульку за другой – даром, что ли, отец брал на охоту с восьмого класса. Впрочем, эвенки могли проделать то же самое навскидку. Да еще, пожалуй, друган Харя, но после того, как тот присвоил командные талоны на питание и обналичил их в столовой, Рината выгнали из школьной сборной. Поправка на деривацию*: стрелять пуще киношных киллеров могли, как правило, мужики. Подростки с их неустойчивой психикой шибко волновались на соревнованиях. По той же причине прыщавые сверстники терпели фиаско на первом свидании «по-взрослому».
«Вставить пистон? Хули там умного? – ржал Ринат. – Раздвигай и вставляй».
Харя повзрослел рано. Чисто физически.
Искусство попадания в «десятку» – одномоментное, меж ударами сердца, а в столице предстояла многоходовка... Между ударами из-за угла.
В Москве я с тоской вспоминал ослепительно синее небо Захолустья. В перспективе Тверской, где мало высоток, даже летом к концу рабочего дня сгущаются сумерки. Осенью воздух после обеда сереет, в пятом часу темнеет.
Люди по Тверской шли, глядя под ноги, хмурые, некоторые жевали на ходу. Ночью прошел первый снег с дождем, асфальт блестел, как надраенный, возле афишных тумб скопилась мусорные закрайки. А у входа в метро «Маяковская» образовались лужицы с грязевыми бережками. У холодильных лотков с надписью «Мороженое» бойко торговали пельменями в пачках. Игорь Саныч запаздывал. Я занял очередь за пельменями – накормить вечно голодного Рината.
Пельмени я так и не купил. Возле колонны у входа в метро приметил нервно озирающегося по сторонам высокого мужчину лет пятидесяти в массивной роговой оправе и полосатом шарфе поверх серого пальто-реглан. В руке он держал свернутую газетку.
Все это напоминало плохой шпионский фильм. Встреча связного с резидентом. Дешевый сериал.
- Это не телефонный разговор, - бросил в трубку Фильшин, когда я сказал, что интересуюсь редкими книгами. И назначил встречу. Сообщил, что будет с газеткой в руке и в полосатом шарфе.
Да и у входа в метро во время короткого рваного разговора «резидент» продолжал оглядываться по сторонам. Свой мясистый нос он уткнул в шарф. Роговые очки, глубоко посаженные глазки. Сырое непропеченное лицо. Шляпа с короткими полями. Он снял очки и протер носовым платком запотевшие линзы. Чего эта Шляпа так нервничает?
- «Хвоста» не заметили? – улыбнулся я, пытаясь шуткой снять напряжение.
- Что-о!? – просипел Фильшин. - Вот что. Идемте отсюда!
Он так стремительно шагнул в сторону, что я чуть не потерял его в толпе.
Судя по поведению чиновника, все катилось к банальной взятке. Штука не новая, конечно, однако я опасался, что в мегаполисе аппетиты чиновников с приставкой «мега». А «редкие книги», скорее, шифрованное обозначение мзды. Я уж начал прикидывать свои скудные финансы. С появлением в моей жизни Лори траты подчас превышали доходы. Дела на фирме я забросил. «Белый квадрат» был на плаву, но сальдо-бульдо за полугодие едва сошлось, и то стараниями Бориса-2.
В любом случае ставки высоки. Перед моим отбытием в первопрестольную главврач Бузина при закрытых дверях провела краткий инструктаж. Расклад таков. В России решили взять на вооружение заокеанский опыт борьбы с «чумой ХХ века» и внедрить так называемую ВААРТ – высокоактивную антиретровирусную терапию. Пока - пилотный проект в десяти регионах РФ. Известные мировые фармкомпании «Пфайзер», «Джонсон и Джонсон» и иже с ними, заинтересованные в новом и необъятном рынке сбыта в Восточной Европе, обещали обеспечить проект препаратами на льготных условиях, открыть в первый год линию поставок, зидовудина в том числе. Понятно, что при удачном раскладе, добавила Бузина, плотнее прикрыв дверь кабинета, больная Арпиульева, находящаяся на диспансерном учете, будет охвачена антиретровирусной терапией в числе первых. Выбор больных для АРТ лично контролировала главный врач: нельзя допустить, чтоб какой-нибудь «пин» (потребитель инъекционных наркотиков, напомню) сорвался, укололся и загубил дорогостоящий эксперимент. На учете каждый препарат.
[justify] Тогда, в 90-х, в стране при распределении госзаказов понятие «тендер» еще обкатывалось, не говоря о торгах и аукционах. Выходило, что выбор «десятки» регионов, осчастливленных ВААРТ, будет сделан в узком кругу Минздрава, читай, Департамента фармакологии. Свои предложения, предварительный список регионов должен представить отдел региональных программ Департамента, а если брать еще уже, то сектор клинической