Чем масса людей отличается от обычного стада? Только тем, что кто-то в массе осознает этот инстинкт, а все остальные начинают делать вид, что тоже осознают его, то есть, начинают подражать ему в этом. Так появились все человеческие обычаи, как осознанные инстинкты. Таким же образом появилась и человеческая речь в качестве инстинкта, который развивает сознание человека из подражания в условиях выживания. Поэтому все обычаи человека, целокупно, как традицию, можно отнести к условному инстинкту.
Но иногда среди людей случается флуктуация и появляется существо, которое, естественно, начинает не подражать, а думать. Сама жизнь позволяет только ему думать без особых усилий. Больших сил стоит это занятие для многих людей. Тем более, что большинство людей никогда не думает, а только делает глубокомысленный вид, беря наглядный пример с тех, кто думает.
Дума - чересчур сложная работа для человека в массе, которая отвлекает его от борьбы за свое существование, ведь он окружен вокруг зверями и скотами в человеческом образе, которые желают ему смерти, если он привлекает к себе их внимание, или не замечают его в силу отчужденности от него. Их интеллект имеет чисто адаптивный характер осознанного инстинкта, так необходимый в их социально органическом коллективе.
Однако вернемся к существам света и их окружению среди людей. Одним из существ света был Иисус. Тот, кто был рядом с ним, придя на его голос из тьмы, был невежественен. Но он стремился на свет из тьмы. И, естественно, мешая свет с тьмой по контрасту проводил не везде верную границу между ними, преломляя своим «серым сознанием» луч света разума Иисуса, которого он узнал. Близкие Иисуса не разглядели в нем Христа, ибо тот свет, который он всегда излучал затушевывался обычаем видеть в той же самой родной плоти то, что есть в тебе. Что есть для массы трудового люда? Работа, работа и еще раз работа. Это и есть быт. И все для себя, для семьи, чтобы было то, что останется после тебя. И что останется? Обычно род, народ и ничего больше. Где же человек? Как это где? В народе, в его массе. Но как увидеть за лесом дерево? Никак. Либо принимай народ, либо иди вон, ты, человек, - табу и тебя "ату".
Люди культивируют быт. Они и религию принимают только в бытовом виде. В каком виде остался Иисус в их сознании? Разумеется, в бытовом. Они условный инстинкт подражания ему превратили в безусловный инстинкт веры, возвели служение образу Иисуса, образа его жизни и мысли в культ. И в этом смысле он стал для них Спасителем, Христом от быта. Возведя в культ быт в образе Христа, они распяли на нем его, как Иисуса. Людям необходимо, чтобы сам бог пострадал за их грехи.
Таким путем, сделав бога через Иисуса, которого они назвали "сыном бога", заложником своих грехов, они возжелали связать его собой. Сам по себе бог не в их власти. Свою связь с богом люди называют верой. Так вот, связав бога своей верой, они хотят принудь его спасти их от смерти для жизни еще лучшей, чем на земле, и, вообще, не временной, а вечной. Что за детский сад? Какое примитивное мышление. Ну, чем оно отличается от соображения примата?
Верь - ни верь, ты, человек, все равно смертен. Бессмертно только Я, и оно от бога. Оно и есть сам бог. В тебе есть Я, как идея. Но не все, далеко не все люди способны развивать его в своей жизни. У многих людей так называемое "развитие" вырождается по недоумению в эгоизм.
Ну, ума у них кот наплакал. Что же делать? Да, ничего ты с ними не сделать. Но сто-то можно сделать с собой. Попытайся стать человеком.
Что означает развитие ума в мысли? Мысля, человек, удостоверяется в своем присутствии. Там, где есть мысль, есть и мыслящий себя, есть Я. Бог есть в тебе, и ты есть в боге как в идее, на момент мысли. Как еще иначе быть в боге, нежели в мысли? Верую, ты есть не в боге, а в чувстве. Он помогает тебе прийти в чувство, когда ты в него веришь. Ты осознаешь себя не богом, а смертным существом перед бессмертным богом. Вот и все. Не более того. Не следует путать это чувство своей ничтожности с одержанием коллективным магическим аффектом и представлением, которое складывается в общине верующих. Вот эту животную сопричастность с другими смертными они выдают за веру в бога. Такое магическое чувство лежит в качестве основания культовой практики и храмового образования, творения мнимых образов бога и других духов (для кого ангелов, а для кого и демонов). Не следует путать Я с его культовыми и идеологическими (культурными) представлениями. Не менее вредно отождествлять Я с пустотой, практикуя бессмысленное безмыслие с целью достижения равновесия между внешним миром и внутренним. Стирая Я, ты добиваешься того мира, в котором нет для тебя места, но есть место для не-Я. Просто место наблюдателя занимается дуги, а не тобой. Ведь тебя уже нет на месте Я. Значит, тебя нет вовсе. Если тебе надо, чтобы не было тебя, - пусть будет так: туда тебе и дорога. Но если ты появился, чтобы быть и быть Я, упражняйся в Я, работая над собой. Это и есть смысл жизни и твоя сверхзадача. Если после этого ты продолжаешь задаваться вопросом «Зачем», то ты просто дурак, который не понимает того, что можно понять. Вопрос «Зачем» имеет свое определенное место, которое понятно тому, кто задает такой вопрос.
И все же сон, несмотря на всю его разумность у умных людей, ограничивает их сознание. У человека во сне нет перспективы; его сознание не имеет возможности как проницать себя, так и устремляться вон из сна, за его окраину, границу. Оно погружено в сон.
Но как же, скажут, возразят мне иные читатели, есть же вещие сны. Они потому и есть сны, что в них действует не сам спящий, но силы внешние, чуждые ему. Писатели говорят, что сознание человека, его ум и сердце есть арена, ристалище борьбы между богом и дьяволом, добром и злом. Это есть именно во сне. Только у большинства людей, включая в их число и героев произведений этих писателей, сон продолжается наяву. Их и есть сон.
Они грезят, пассивно наблюдая ту тяжбу, которую ведут между собой высшие силы за его судьбу. Вся активность ослепленных сном людей проявляется в том, что их подталкивают внешние силы сделать то или это, наводят или склоняют к тем решениям, которые они якобы принимают сами. Их водят за нос бесы любопытства (интересно, что будет, если мы поставим тот или иной эксперимент?), похоти, насилия и жадности.
Даже умные люди во сне не столько творят, сколько с ними вытворяют духи такие безумства, что наяву даешься диву, как оное, вообще, возможно. О чем это говорит? Не о том ли, что сон является лишь искаженным затуманенным сознанием отражением того, что творится в мире зазеркалья? Но что такое зазеркалье? Это иной мир, который прямо проникает в наше сознание, когда оно спит.
Недавно я обратил внимание на такую особенность, что у человека во сне, даже в случае осознания себя, как только внимание переключается с лица, с которым он только что тут же соприсутствовал и беседовал, на предмет, например, на шнурок, развязавшийся на обуви, тем более, если лица уже нет в здешнем мире, оно тут же теряется из виду, выпадает из контекста.
Вокруг ничего не меняется, находятся те же люди, предметы, продолжают происходить те же события, но человека уже нет, как если бы он провалился сквозь землю или улетучился. Но как это так? Он то появляется, то исчезает, как если бы уходит по-английски, не предупредив тебя заранее об этом. Причем он не англичанин, не английский джентльмен и не английская леди, а близкий тебе человек. Может быть он уже не близкий, а далекий? И не человек, а дух, который, в отличие от тебя, есть там, где хочет? Странное и загадочное, таинственное дело. Представление того, с кем имеешь дело во сне, не обеспечено постоянством присутствия. Уж не с привидением ли из английского готического романа имеет дело спящий человек?
Но если сон есть окно в другую реальность, в иной мир, то не является ли существование, жизнь в нем интермитентной, прерывистой, порционной, то есть, квантовой реальностью? Не есть ли иной мир тот же самый мир, что и наяву, только на другом уровне, на уровне кванта? Что это за квант? Это тот же самый квант, как неделимая часть физической величины, вроде, элементарной частицы, его углового момента или момента движения? Или это квант сознания во сне. Образ человека во сне теряет свою энергию присутствия, переходя на другой уровень осознания.
Почему я или некто другой теряет его во сне, оставаясь в осознанном состоянии? Может потому, что я перевел свою интенцию на предмет и мой собеседник во сне тут же обезличился? Ведь он присутствует во сне только потому, что я имею его в виду, располагаю им в потоке сознания, как потоке ментальной или репрезентативной энергии. В противном случае наяву мой собеседник есть не потому, что я его сознаю его субъективно, но потому, что они есть объективно, сам по себе.
Но в таком случае имеет смысл говорить о квантовой природе человеческого сознания, во всяком случае во сне. Только во сне обычный человек прикасается к иному миру, контактирует с ним. Но эта связь с иным миром является прерывистой. И спящий не может полностью оказаться в нем. Иначе он просто умер бы уже для здешнего или нашего мира живущих смертных.
Таким образом, сон генерирует квантовые состояния перехода с одного уровня реальности на другой, из одного состояния бытия в другое состояние бытия, если это бытие сознания. Но тогда так называемый "иной мир" есть мир нашего сознания? При материальной жизни наше сознание погружено в события материального мира, занято миром вещей, к которым призывал нас обратиться Эдмунд Гуссерль из своего сознания.
[justify] При уже не материальной, но духовной жизни мы будем погружены своим сознанием в мир духов. И вот к ним я пытаюсь призвать ваше сознание, любезные читатели. Обратите на них свое пристальное внимание. Но многие из людей только во сне подходят к их миру и останавливаются на естественной границе, на пороге собственного сознания, будучи не в силах совершить трансцензус, шагнуть за порог сознания, связанного миром
