Хорошо, Марина, раз ты доверяешь, то и я доверяю ему.
День решили переждать в деревне, но позднее, поразмыслив, решили так: Марина с Катериной и Тимохой останутся в деревне — скоро ли Тимоха все дела приделает, не так-то оно и просто переправить столько товару, да имущество и скотину Катерины. Захарий оставил деньги Марине и предложил по поводу имущества Катерины:
- Ты вот что, Катерина, собери с собой лишь самое необходимое, а крупные вещи можешь продать.
На такие слова Захария Катерина обиделась: «Ишь ты, раздухорился, это какие такие ненужные вещи ты у меня увидел? Вам бы всё бросить, а того не понимаете, что кровью и потом вещи те добыты. Давайте и скотину мою под нож пустим, ироды» — не на шутку разошлась Катерина. Марина начала её успокаивать:
- Мама, он говорил не про это. Марина оглядела комнату, ища взглядом ненужную вещь, но так и не найдя того, что можно было оставить, продолжила свою мысль: «Он так, к слову сказал» — окончательно запутавшись, высказала Марина. Ей тоже, как и маме, подумалось, что ничего здесь лишнего нет и надо всё брать с собой. Захарий лишь махнул рукой и начал собираться в дорогу подальше от них.
- А то ещё что-нибудь придумают, а так, не видя и не слыша их, поспокойней будет — размышлял он про себя, собирая в мешок мелкие вещи. Марина заметила — что-то её Захарка притих, ничего не возражает, как это бывало раньше, надо бы посмотреть, чем это он занят, подумала Марина, выходя из избы в сени. Там в сенях она и наткнулась на Захария.
- Вот те раз, а ты это куда намылился, неужто сбежать от нас решил? От неожиданности Захарий аж поперхнулся, еле вымолвил ей в ответ:
- Так что мне с вами лясы точить, вы тут и без меня справитесь, а мужиков на подмогу пришлю.
- Ой, как напужался, аж колени затряслись, да ты не серчай на маму, её можно понять, да мне тоже всё жалко и избу тоже жалко продавать. Ты вот, Захарка, наверное, подумал, что мама теперь тебе всю плешь переест, так не думай, это она так, с горяча, да что ни говори, отца жалко, он же не виноват, что с ним такое случилось.
Видя, как Марина расстроилась и глазки её покрылись слезинками, Захарий начал успокаивать её:
- Не переживай, Марина, я о маме твоей ничего плохого и не думаю. Я же понимаю, как вам сейчас тяжело, если бы вы его похоронили, вам бы и то легче было, а так думай, что с ним происходит. Не плачь, всё образуется. Захарий прижал к себе Марину, успокаивая, гладил её голову.
- Я нечего, Захарка, всё выдержу, а ты поезжай, там тоже нужен присмотр. Мы с тобой за всей суетой не заметили самого главного, а рядом с Захарием сидел их верный пёс Тенька, он лишь вертел головой, вслушиваясь в их беседу.
- И верно, Марина, как же мы про него забыли, он всё это время был с нами, а мы его даже и не видели.
- Не знаю, отчего ты его не видел, он поначалу всё за тобой бегал, а после, видимо, ему надоело за намииграл с соседскими ребятишками. - Ну что,друг наш Тенька,поехали что ли домой - Захарий потрепал Теньку.Тот визжал от радости,вилял хвостиком,ожидая,когда они наконец-то отправятся к себе в лес
Попрощавшись с Мариной и Катериной, Захарий направился к озеру, где его ждала лодка. Тенька вприпрыжку бежал впереди, подбадривая хозяина.
Захарий спустил лодку на воду, и Тенька первым запрыгнул на носовую часть. Оттолкнувшись от берега, Захарий уселся на место гребца и загремел вёслами, направляясь к устью трёх рек, где находился его стан.
К вечеру Захарий уже был на месте. На берегу красовалась их изба, плотники заканчивали установку стропил под крышу. Всё было организовано: кто-то рубил сруб бани и двор для лошадей, кто-то занимался строительством избы. Однако больше всего Захария интересовал монах Евфросий.
Его встретил Олег, который рассказал ему о последних событиях:
— Монах нас достал своими просьбами отпустить его, ноет, как баба. Всё пытается кого-то подкупить, чтобы его отпустили. Врезать бы ему по морде, но ты запретил его трогать. На стройке у нас порядок, вот дождёмся Тимоху с материалами, и можно будет заняться отделкой. А под какое покрытие нам обрешетину делать? — поинтересовался Олег у Захария.
Тот ответил:
— Под белое железо делайте. Веди, что ли, к этой нечисти.
Они отправились к месту, где держали Евфросия. Подойдя ближе, Захарий увидел лежащего, привязанного к берёзе монаха. Вид его был неприглядный: запёкшаяся кровь на губах и бровях придавала ему ещё более мученический вид. Захарий подошёл поближе и носком сапога приподнял его голову. Евфросий приоткрыл слипшиеся веки.
— Ну что, Божий мученик, жив ещё, не подох? А ты как думал, что твой Бог всё время будет прощать? Нет, браток, всему приходит время расплаты за свои злодеяния. Ты просто-напросто не на того нарвался, думал, что я простачёк, что меня можно обвести вокруг пальца, но ты ошибся. Теперича, чтобы тебе выжить, ты должен с нами поделиться своим добром. Вот дождёмся Тимоху, и ты нас поведёшь к монастырю за своим добром.
Захарий попросил Олега:
— Олег, принеси ему горячей воды, пусть отмоется, переоденется в мирскую одежду, а рясу пусть постирает.
— За что ему такое благочестие? — отходя от них, спросил Олег Захария.
— В Белозерск скоро поедет, надо, чтобы выглядел прилично. Захарий отошёл от монаха, а тот в след ему крикнул:
— Помоги мне, не принуждай к таким страданиям, отвяжи, куда я от тебя денусь — слёзно умолял Евфросий Захария.
\— Да нет, брат, не отвяжем, а вот помыться и постираться позволим и с этого дня кормить хорошо будем. Ты хитёр, как лис, сладкие речи изливаешь о муке своей, жалобой берёшь, а ежели бы мы тебе в лапы попались, ты наверняка бы с нас живьём кожу содрал. Так что не обессудь, придётся тебе ещё на привязи посидеть.
Тем временем Олег принёс горячей и холодной воды, а также ненужные старые шмотки. Евфросий помылся, переоделся в мирскую одежду, а свою рясу постирал в той же воде, в которой мылся. Рясу для сушки развесил на сук берёзы. После того, как он всё сделал, Олег снова привязал его верёвкой к берёзе.
Захарий пошёл к избушке. За все эти дни он умаялся, и больше всего ему хотелось завалиться в кровать и поспать. Придя в избушку, он только и успел, что сбросить с себя сапоги и всем своим телом рухнуть на кровать. Сон его одолел тут же, проспал он до полудня следующего дня. Его разбудил голос Олега:
— Просыпайся, Захарий, к причалу струг причалил.
Захарий спросонья мало что соображал, но одно до него дошло: это может быть Тимоха с товаром. Одевшись, Захарий вышел из избушки и пошёл в сторону пристани посмотреть на струг, что причалил к берегу. Как он и думал, это был Тимоха с товаром. Тимоха стоял на палубе струги, махал рукой и кричал Захарию:
— Захарий, созывай мужиков, товар разгружать будем. Там за нами ещё две струги идут.
— Что, весь товар везёте и добро Катерины прихватили? — спросил Захарий Тимоху.
— Да, всё забрали и добро Катерины тоже погрузили. Они на последней струге плывут — ответил Тимоха.
Захарий попросил Олега созвать мужиков для разгрузки товаров и спустился по сходне вниз к струге.
— Быстро ты, однако, Тимоха, всё организовал. Слушай, как же нам с этим со всем управиться? Мужики замучаются таскать это всё наверх.
— Да ты не переживай, Захарий, лучше взгляни, что мы придумали.
Захарий повернул голову туда, куда указывал Тимоха. И действительно, на берегу стояла непонятная конструкция из брёвен. С берега над водой торчали брёвна, накрепко вкопанные в землю и тщательно укреплённые меж собой. При помощи лошади, верёвок и вращающегося деревянного блочка мужики поднимали груз наверх. Таким способом они и разгрузили за день три струги. С последней разгрузкой Катерининого добра пришлось повозиться. Вещи все подняли без труда, а вот с коровой и другой живностью пришлось посложнее, но всё же им удалось, перемотав их тряпками, связать верёвками и поднять наверх.
Захарий задумался, что пристань расположена не на месте, надо искать ровный берег. А пока что земли для этого мало, надо скупать землю, ехать на поклон к воеводе, а после и к царю. Возникли ещё проблемы — теперича нужно сено для лошадей и для другой живности. Трава есть, это заливные луга, на которых всегда сочная трава, только вот кому заниматься покосом, надо опять же нанимать людей. Обсудив с Мариной эту и другие жизненные вопросы, они пришли к тому, что можно семьи мужиков пригласить, хотя бы на время сенокоса, а после, если дадут им землю, то можно заниматься каким-то ещё делом — рыболовством, охотой, земледелием, ягодами, лесом. Вот только пахотной земли в этих местах маловато, поскольку здесь озёра да болота, почему здесь всё и пустует, никто не хочет приобретать эту брошенную землю.
Марина переговорила с мужиками по поводу покоса, те с радостью согласились на её предложение, у некоторых сыновья и дочери были годны для работы. С этим вопросом они разобрались, также всё было запасено для стройки. Захарию было полегче, потому что рядом с Мариной находилась её мать. Теперича хотя бы было кому приготовить еду да похозяйничать по дому. Захарию с Тимохой можно было, взяв монаха, отправляться с ним до монастыря. Передав Марине деньги, Захарий рассказал ей о том, что они задумали с Тимохой. Марина одобрила их задумку, хотя и был риск — неизвестно, куда этот монах может завести. Захарию осталось спрятать понадёжней книгу в его тайнике, что находится в горе. Собираясь, как будто бы для того, чтобы расставить ловушки, он привязал Теньку на цепь и наказал Марине, пока он не вернётся, Теньку с цепи не спускать. Марина интересовалась, почему он его не берёт, Захарий объяснял это тем, что тот может случайно угодить в ловушку или капкан.
Захарий тайно пробрался к своему тайнику, к тому месту даже зверь не хаживал, всё было заросшим, да и пройти болотом было невозможно, если не знать тропы. В тайнике всё было на месте. Захарий аккуратно завернул книгу и укрыл её в самом сухом месте. Из тайника он ничего не взял, надеясь на то, что они с Тимохой всё возьмут у монаха. Пришло время забирать монаха Евфросия с собой и отправляться в путь к монастырю. Монах выглядел более-менее нормально. Они отправились на лодке рано утром, когда ещё не взошло солнце. На этот раз озеро было неспокойно, на волнах бросало лодку из стороны в сторону, пришлось им плыть целый день. На следующее утро озеро успокоилось, и плыть дальше было легче. Евфросий всю дорогу молчал, к нему никто и не приставал. Захарий с Тимохой иногда переговаривались на разные пустые темы. Решили плыть без остановки, меняя на вёслах друг дружку. На второй день к вечеру показался Белозерск. Сами вылезли из лодки и монаха за собой выволокли, лодку вытащили на берег, спрятали её в кустарнике.
— Ну что, монах, теперь твоя очередь настала, веди нас в свои закорма. И не вздумай шутить с нами, а то мы враз нож под рёбра загоним.
Евфросий повёл Захария и Тимоху к крепостным стенам Кирилло-Белозерского монастыря, к тому самому тайному подземному ходу, по которому он уже водил Захария. Монах старался как можно громче подойти к воротам, чтобы создать много шума и вызвать охрану. Однако его план был быстро разоблачён друзьями. Захарий ударил монаха в лицо и предупредил:
— Слушай сюда, если ты ещё хоть раз уклонишься с пути, я тебя как порося прирежу. Так что с
